Некоторые проблемы перевода текстов художественной литературы с японского языка на русский: актуально-синтаксическая проблематика (на примере перевода романа Юкио Мисима «Золотой храм» Григорием Чхартишвили).

Актуально-синтаксические особенности оригинального текста, создающие особый повествовательный стиль, интонацию, придающие тексту определенный смысл, на наш взгляд, необходимо, так или иначе, передавать в переводе. Основная цель данной работы – понять, существуют ли некие универсальные способы, которые можно было бы сформулировать как операции при переходе от текста оригинала к тексту на языке перевода для актуально-синтаксических конструкций. Для достижения этой цели мы попытаемся выделить на практическом материале возможные способы передачи определенных конструкций и оценить их с точки зрения универсальности. Анализ сделан на основе текста первой главы романа Юкио Мисима «Золотой храм» и его перевода на русский язык, выполненного Григорием Чхартишвили. В статье рассматривается проблема поиска эквивалентов для актуально-синтаксических конструкций со следующими элементами: тематической частицей «wa» и репрезентативной частицей «nado». За минимальную единицу рассмотрения в данной работе принята группу предложений, контекст, который дает возможность понять особенности коммуникативной структуры интересующей нас конструкции.

Для начала разберем конструкции с тематической частицей «wa». В русском языке, в отличие от японского, нет специально выраженного показателя темы, однако, безусловно, отсутствие материального эквивалента не свидетельствует о невыразимости его функции. Особенности актуального членения японского предложения нужно передать с использованием средств актуального членения русского языка. Рассмотрим примеры тематизации обстоятельства. По терминологии Вардуля обстоятельства, оформленные частицей «wa», являются особым актуально-синтаксическим членом – «обособленным», не входящим ни в состав «темы», ни в состав «нового» [1, с. 52-56]. Сравним два предложения: «Kyo:shitsu ni gakusei ga iru» и «Kyo:shitsu ni wa gakusei ga iru». Сообщается один и тот же факт: «в аудитории студенты», однако, если в первом случае просто констатируется факт пребывания в аудитории студентов, то во втором коммуникативное задание состоит в том, чтобы подчеркнуть факт пребывания студентов именно в аудитории. Рассмотрим конкретные примеры из текста романа.

Практически с первых слов повествования речь заходит о главном образе романа – о Золотом храме: «Shashin ya kyo:kasho de, genjitsu no kinkaku o tabitabi minagara, watashi no kokoro no naka de wa, chichi no katatta kinkaku no maboroshi no ho: ga sho: o seishita». В данном предложении подчеркивается противопоставление двух храмов: реального – на фото, в учебниках, с одной стороны, и воображаемого – с другой. Содержание, коммуникативную задачу можно представить следующим образом: «я часто видел настоящий храм на фото и в учебниках, но что касается моего внутреннего представления...» или «но если говорить о моем собственном восприятии...». Частица «wa» меняет интонационное строение фразы: после отрезка «watashi no kokoro no naka de wa» следует пауза – тематизация обстоятельства позволяет интонационно выделить эту часть фразы, а значит, и придать ей большую значимость в коммуникативном плане. В переводе противопоставление несомненно присутствует – оно выражено противительным союзом «но», однако, на наш взгляд, оно передано в меньшей степени, чем это сделано в оригинале. «Мне, конечно, много раз попадались фотографии и картинки в учебниках, на которых был изображен знаменитый храм, но в глубине души я представлял его себе совсем иным – таким, каким описывал его отец». Благодаря порядку слов в переводе, где обстоятельство находится в начале второй части сложного предложения, удается сохранить тематическую роль обстоятельства. И все-таки для передачи подчеркнутого противопоставления двух храмов, для дополнительного выделения тематического обстоятельства можно было бы использовать и другие средства актуального членения. Например, дополнительные лексические единицы, которые никак не меняли бы смысловое содержание, но придали бы больший вес, а за счет этого большую обособленность данного отрезку. Возможен следующий вариант: не просто «в глубине души», а «где-то в глубине души».

В представлении героя романа еще одной важной темой становится его заикание: «Domori ga, saisho no on o hassuru tame ni aseri ni asette iru aida, kare wa naikai no no:mitsuna mochi kara mi o hikihanaso: to jitabatashite iru kotori ni mo nite iru. Yatto mi o hikihanashita toki ni wa, mo: osoi». В данном примере частица «wa» снова играет роль подчеркивания, коммуникативную задачу можно выразить так: «именно в то самое время, как раз тогда, когда наконец-то удается освободиться, уже поздно». В переводе выделительная функция выражена не столь явно, как в оригинале: «Заика, сражающийся с первым звуком слова, похож на птичку, бьющуюся в отчаянных попытках вырваться на волю из силка – силка собственного «я». В конце концов, птичка вырвется, но будет уже поздно». В переводе из-за этого, по нашему мнению, несколько снижается драматичность образа. С другой стороны, перед нами один из возможных способов передачи функции частицы «wa». Действительно, в целом актуальное членение, функция тематической частицы передаются, структура и содержание фразы не искажены, при этом приводимые выше для объяснения коммуникативных заданий конструкций оригинала выражения вроде «что касается», «если речь идет о» «если говорить именно о» и подобные им не столь удачны в данной коммуникативной ситуации.

Рассмотрим еще один пример тематизации обстоятельства. «Chichi no kokyo: wa, hikari no obitadashii tochi de atta. Shikashi, ichinen no uchi, ju: ichi gatsu ju: ni gatsu no koro ni wa, tatoe kumo hitotsu nai yo: ni mieru kaisei no hi ni mo, ichinichi ni yon go hen mo shigure ga watatta». Снова выделение обстоятельства времени в качестве темы усиливает содержательное противопоставление обычной солнечной погоды и дождей в ноябре и декабре. И в переводе ожидаем соответствующее актуальное членение, которое может быть передано, например, сочетанием: «... а вот в ноябре и декабре...», то есть, с использованием дополнительной лексической единицы. Однако переводчик, как и в рассмотренных выше конструкциях, сохраняя актуальное членение оригинала при помощи порядка слов: «Родина моего отца оказалась краем, где круглый год щедро сияло солнце, но в ноябре и декабре по нескольку раз в день с небес – какими бы синими и безоблачными они ни были – низвергался холодный осенний дождь», где обстоятельство относится к тематической части, больше его никак не выделяет.

Интересны с точки зрения актуального синтаксиса конструкции с «ложными членами предложения» [1, с. 72]. Подобные члены предложения по выражению принадлежат к одной категории, а по содержанию к другой. Это происходит как раз под воздействием актуально-синтаксического фактора. Для адекватного перевода таких конструкций необходимо определить содержание тематических членов предложения. Например, в предложении «Watashi no umareta no wa, maiduru kara to:hoku no, nihonkai he tsukideta urasabishii misaki de aru» отрезок «watashi no umareta no wa» является по терминологии Вардуля ложным подлежащим с содержанием совокупности членов, а «misaki de aru» с определением в нему ложным сказуемым с содержанием дополнения. Нас в данной работе приведенная конструкция интересует с точки зрения актуального синтаксиса. То, что Вардуль называет ложным подлежащим, является темой, а ложное сказуемое – ремой. В переводе использован порядок слов с помощью которого передаются упомянутые особенности актуального членения оригинала: «Родился я на отдаленном мысе, сиротливо уходящем в море к северо-востоку от Майдзуру». Нейтральным порядком слов в русском языке признана схема SVO, а изменение порядка слов – перенос предиката в начало, как нашем случае – способствует смещению смыслового ударения.

«Uiko no karada o omotta no wa, sono ban ga hajimete de wa nai». Членение данного предложения похоже на членение предложения, разобранного выше: отрезок «uiko no karada o omotta no wa» является темой и выражается ложным подлежащим с содержанием совокупности членов, однако далее следует «sono ban ga hajimete de wa nai» – рематическая часть, состоящая из ложного сказуемого с содержанием (обстоятельственного) дополнения «hajimete de wa nai» и подлежащего «sono ban ga». «В ту ночь я не впервые грезил о ее теле». Актуальное членение предложения в переводе и в оригинале, как мы видим, различно. Для того, чтобы сохранить членение тема-рема и положение смыслового ударения, приходящегося на «hajimete de wa nai», можно было бы снова использовать в русском переводе порядок слов: «О теле Уико грезил я в ту ночь не впервые»¹.

В следующем отрезке текста «Uiko ga jimen ni suwatte iru... Mawari ni iru no wa, yon go nin no keihei to, ryo:shin de aru» темой является «mawari ni iru no wa» – ложное подлежащее с содержанием сказуемого, а ремой «yon go nin no keihei to, ryo:shin de aru» – однородные ложные сказуемые, выраженные подлежащими. В русском переводе для передачи актуального членения мы снова наблюдаем использование порядка слов, отличного от нейтрального: «Уико сидела прямо на земле... Рядом стояли ее родители и несколько жандармов». Важно понять, удалось ли при данном варианте перевода сохранить тематическую часть «mawari ni iru no wa», не стало ли предложение констатирующим, в котором новая информация подается атематически [1, с. 16]. Нам представляется, что отрезок «рядом стояли» нельзя считать темой, также как и «рядом». Так как в русском языке глагол «есть, быть», обозначающий присутствие кого-либо, наличие чего-либо в настоящем времени, как правило, эллиптируется, для более точной передачи актуального членения оригинала можно предложить следующий вариант: «Вокруг неё – родители и несколько жандармов».

Для отрывка «(Watashi wa tachiagatte, miburui shite, karada no sokokashiko o kosutta). Samusa dake ga shinnai ni nokotte ita. Nokotte iru no wa samusa dake de atta» переводчик предлагает следующий вариант: «(От минувшей ночи) ничего во мне не осталось, кроме озноба. Озноб – и больше ничего». В японском тексте первое из двух заключительных предложений абзаца имеет нейтральный порядок слов и является констатирующим (состоит только из ремы). Во втором же появляется разделение на тему и рему с помощью использования ложных членов предложения («nokotte iru no wa» – ложное подлежащее, с содержанием сказуемого, и «samusa dake de atta» – ложное сказуемое с содержанием подлежащего), разделенных (оформленных) тематической частицей «wa». Причем, фактически вся информация, из второго предложения, уже известна читателю, поэтому рематическая часть служит не для передачи новой информации, а для акцентирования внимания на уже известной. Для воспроизведения такой коммуникативной задачи в русском тексте переводчик использует не только порядок слов, но и особые лексические средства. Для перевода ограничительной частицы «dake» («только») он вводит конструкцию «ничего не ... кроме». Последняя скорее является эквивалентом «shika ... nai». Однако, это позволяет перевести последнее предложение как «озноб – и больше ничего», сохранив смысловой акцент на конструкции «и больше ничего», что ближе оригиналу.

Далее рассмотрим репрезентативную частицу «nado», аналогом которой в русском языке может быть, в частности, оборот «и так далее» или «и другие». Показатель «nado» может употребляться при перечислении единиц некоего множества, обозначая при этом, что данное множество не ограничено только перечисленными единицами. Отрезок текста «Gogatsu no hanabana, chu:rippu, sui:topii, anemone, hinageshi, nado ga jamen no kaho ni sakisorotte ita» переведен так: «раскинувшийся на склоне цветник пылал майскими цветами – тюльпанами, душистым горошком, анемонами, маками». Без помощи дополнительных лексических средств, только порядком слов и бессоюзным способом перечисления, переводчик передает сходную с поставленной в оригинале коммуникативную задачу. Похожий случай «Gogatsu no hanabana ya, hokori ni michita seifuku ya, akarui waraigoe nado ni taisuru watashi no reigi na no da» в переводе представлен так: «в почтительном благоговении – перед великолепием майских цветов, гордого мундира и громких веселых голосов». Здесь переводчик по какой-то причине предпочитает ограниченное множество, выражая это союзом «и» перед последним из однородных членов.

Однако, «nado» может употребляться и для смягчения категоричности высказывания при отсутствии множества, ограниченного или неограниченного. Приведем пример: «Gogatsu no yu:gata nado, gakko: kara kaette, ... muko: no koyama o miru». Обстоятельство времени автор сопровождает частицей «nado», и это, вероятно, важно для коммуникативной ситуации. В переводе соответствующее обстоятельство обособлено и таким образом интонационно отделено от предложения: «Майскими вечерами, вернувшись после уроков ... я, бывало, ... глядел из окна на окрестные холмы». Следует также обратить внимание на использование в тексте перевода множественного числа, что смягчает категоричность высказывания. Однако, далеко не всегда употребление форм множественного числа можно связать со значением репрезентации. В предложениях, где «nado» сопровождает глагольные конструкции, это невозможно. Например: «Chichi wa kesshite genjitsu no kinkaku ga, konjiki ni kagayaite iru nado to kataranakatta hazu». В русском переводе, в качестве аналога «nado» мы можем использовать конструкции: «типа того», «вроде того», например: «ничего вроде того, что Золотой Храм излучает золотое сияние, отец не говорил» или «Отец не говорил, что Золотой Храм излучает золотое сияние или чего-то в этом роде» (переводной эквивалент «hazu» – это отдельный вопрос, которого мы касаться не будем). Они вполне передают коммуникативную задачу предложения оригинала. Речь идет о том, что отец не говорил ничего подобного, ничего похожего на приведенное высказывание: он никак не пытался описать храм, подобрать хвалебные эпитеты, а не о том, что он не произносил конкретную фразу. Однако, возможно, наши варианты могут показаться громоздкими, избыточными. Рассмотрим перевод Г.Чхартишвили: «О, он не говорил, что от стен святилища исходит золотое сияние...». Краткое междометие «о» в начале предложения в переводе играет близкую к «nado» роль организатора коммуникативной структуры предложения. Придание высказыванию большей эмоциональности делает фразу «от стен святилища исходит золотое сияние» более пафосной и более обобщенной. Но, вероятно, и употребление междометий не может претендовать на универсальность. В переводе встречаются и такие отрезки текста, в которых переводчик не отражает функцию репрезентативной частицы «nado». Например, «watashitachi wa kono mura ni kaigun no dasso:hei ga nige konda nado to iu koto ha yume ni mo shiranakatta» передано так, как будто в оригинале отсутствует «nado»: «никто из деревенских и не подозревал, что в наших местах скрывается беглый матрос». Переводчик выбирает такой вариант, несмотря на то, что на основе уже разобранных примеров было продемонстрировано, что функцию «nado» в русском тексте можно воспроизвести. Предложим свой вариант: «В деревне скрывается беглый матрос – да ни о чем таком мы и подумать не могли».

На основе проанализированного материала нельзя говорить о существовании универсальных способов перевода конструкций с тематической частицей «wa» и репрезентативной частицей «nado». В то же время, выявленные способы передачи данных конструкций могу иметь значение для практики преподавания японского языка, а также для прикладного аспекта теории перевода.

Литература:

1. Вардуль И.Ф. «Очерки потенциального синтаксиса японского языка». – М., 1964.

2. Юкио Мисима. Золотой храм. – М., 2010. Перевод Григория Чхартишвили.

3. Mishima Yukio. Kinkakuji. – Shinchosha, Tokyo, 2004.