В данной статье речь пойдет о Николае Гиршевиче Капустине — великолепном пианисте и своеобразном композиторе, в творчестве которого примечательным образом соединяются джазовые и классические тенденции. В настоящий момент интерес к творчеству и личности композитора начинает расти, однако полноценных исследований и масштабных работ о жизни и творчестве Капустина на данный момент не существует. В настоящей работе сделана попытка раскрыть некоторые детали творческой биографии музыканта.
Николай Гиршевич Капустин родился 22 ноября 1937 года в селе Горловка (Украина). В возрасте семи лет [10]1 он начал заниматься на фортепиано под руководством Аврелиана Руббаха. Несмотря на то, что по прошествии определенного времени Капустин стал играть джаз, он полностью прошел путь обучения классического пианиста со всеми присущими этому атрибутами: играл гаммы, Баха, Клементи и т. д. Интересный факт: Аврелиан Руббах — ученик Ф. М. Блюменфельда, который, в свою очередь, был преподавателем Владимира Горовица и Симона Барера. Из воспоминаний Николая Гиршевича: «Я учился у великолепного педагога, о котором мало кто знает и помнит — Аврелиан Руббах. <…> Руббах стал моим первым серьезным преподавателем. Эти 11 лет я очень усиленно занимался». [7]
В возрасте 13 лет Капустин создал свою первую фортепианную сонату [9], по словам самого композитора, написанную в классическом ключе [см. 7]. В список опубликованных произведений, к сожалению, первая фортепианная соната не входит и считается на данный момент утерянной.
В 50-х годах в возрасте 18 лет Капустин поступает в Московскую консерваторию, становясь учеником А. Б. Гольденвейзера. Александр Борисович к тому времени уже был достаточно стар (82 года), поэтому, по словам Капустина, не дал ему серьезной подготовки [там же]. Тем не менее, личность такого легендарного педагога, как Гольденвейзер, который лично был знаком с известнейшими музыкантами и композиторами того времени, не могла не повлиять на Капустина и на становление его как пианиста. Капустин вспоминает в интервью: «Руббах повел меня к Гольденвейзеру. Я сыграл ему фантазию Листа на тему из «Дон Жуана», после чего Александр Борисович сказал: “Где Вы нашли такого пианиста?”. Гольденвейзер мне рассказывал о том, что они [именитые композиторы того времени — И. Г.] говорили ему, он мне рассказывал о них те факты, которые вы никогда не прочтете в книгах. Это было весьма интересно. И он сильно любил меня, как студента». [7]
По словам композитора, изначально он вынашивал идею стать пианистом-виртуозом, исполняющим классику. Однако, он не особо любил выступать публично и вообще на сцене. Примерно в возрасте 20 лет Капустин загорелся джазом. В 1957 году Николай Гиршевич пишет свое первое произведение — Концертино для фортепиано с оркестром и его переложение для двух роялей в 4 руки, оp. 1. Именно это произведение дает отсчет творчеству Капустина, кроме того, это первое сочинение, имеющее свой опус и в дальнейшем исполненное перед широкой публикой. Рукопись произведения на сегодняшний день считается утерянной [см. 13], но именно это произведение знаменует поворот к написанию «классической» музыки с элементами джаза, хотя этот первый эксперимент был «несерьезным и абсолютно джазовым», по словам Капустина [7].
Говоря в целом о состоянии советской джазовой музыки в период с 20-х по 50-е гг., стоит вернуться на несколько десятилетий назад и отметить тот факт, что до середины XX века музыкантам и композиторам, так или иначе связанным с джазом приходилось несладко. И это все несмотря на успехи оркестра А. Цфасмана в 20-х годах и всенародную любовь к кинокомедии «Веселые ребята» с Л. Утесовым в 30-х. Хотя полного запрета на создание и исполнение подобной музыки не существовало, джаз часто критиковался, доходило вплоть до того, что джазовую музыку объявляли идеологическим оружием США против советской власти [2]. Серьезную порцию «масла в огонь» подлило небезызвестное постановление «Об опере «Великая дружба» Вано Мурадели», принятое в 1948 году. Конкретного порицания джазовой музыки в документе не было, но упоминание слова «джаз» (как явления чуждого и противоречащего советскому духу) в официальном контексте становится невозможным на долгие восемь лет [2]. Николай Гиршевич вспоминает: «Железный занавес опустился на Советский Союз и ни один “серьезный” композитор не дерзнул прикоснуться к джазу. Я просто не знал о джазе, ибо в начале 50-х годов был изолирован от этого, как и все остальные» [7]. Однако, ближе к середине 50х ситуация становится более благоприятной. Биг-бэнды, оркестры и просто небольшие группы энтузиастов отныне подвергаются меньшей критике и менее ожесточенным гонениям, что дало деятелям порицаемой «буржуйской» музыки новые возможности и новые перспективы. Например, в 1953 году Эдди Рознер, знаменитый в военные годы джазовый трубач, освобожден из советских лагерей заключения [2]. В 1956 году Олег Лундстрем переезжает из Казани в Москву. На фоне «джазовой оттепели» 50-х Юрий Саульский в 1957 году берет руководство над свежеиспеченным оркестром (по сути биг-бэндом) Центрального Дома работников искусств [3]. К этому коллективу присоединились те, чьи имена в будущем будут широко известны на советском пространстве и не только. Среди них: Георгий Гаранян (саксофон), Алексей Зубов (саксофон), Борис Рычков (пианист) и, конечно же, Николай Капустин.
Летом 1957 года оркестр ЦДРИ успешно выступает на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве [1]. Важным фактом является то, что именно на этом мероприятии впервые Капустин исполняет свое произведение [7] (а именно — вышеупомянутое Концертино для фортепиано с оркестром оp. 1) перед мировой публикой. Кроме того, именно в этот период Капустин определяет своё дальнейшее творческое credo — помещение джазовой музыки (выписанная импровизация) в абсолютно четкие структурные рамки классической музыки. О принятии решения следовать принципу слияния джаза и классики Капустин вспоминает: «Я никогда не слышал этого раньше. И как только я начал сочинять, стало понятно, что это вполне реально. Я показал свои сочинения друзьям, они восприняли это очень хорошо, и понял — я на правильном пути» [7].,
Говоря в целом о личности композитора, стоить отметить тот факт, что Капустин является композитором-самоучкой, т. е. он не получал никакого профессионального композиторского образования ни в этот период, ни в последующие, вплоть до сегодняшних дней [11]. Однако, серьезный опыт профессионального классического пианиста (прошедшего все этапы обучения игре на фортепиано) и опыт профессионального джазового пианиста (в частности, опыт, приобретенный за время работы в оркестре Олега Лундстрема) сделали свое дело, подготовив фундамент для зрелой и яркой композиторской деятельности.
Во время обучения в Московской консерватории Николай Гиршевич присоединился к небольшой джазовой команде, раз в месяц игравшей ресторане для очень богатых американцев. «Этот ресторан часто посещали американцы, и в один прекрасный день они записали наше выступление. Очень скоро “Voice of America”начал передавать эту запись по радио», — рассказывает Капустин в интервью [7]. Этот момент знаменует первый своеобразный «выход» Капустина в «открытый мир».
В 1961 году происходит несколько важных событий в жизни Николая Гиршевича. Капустин завершает обучение в Московской консерватории по классу фортепиано (в репертуар Государственного экзамена входили 22-ая соната Бетховена и соната Листа си-минор [9]). Кроме того, в этом же году увидело свет новое произведение композитора — Первый фортепианный концерт Op. 2, написанный специально для оркестра Лундстрема.
В 1961 году Капустин присоединяется к оркестру Олега Лундстрема в качестве и композитора и пианиста. Пожалуй, немаловажным фактором в принятии решения к присоединению оркестра стал и тот факт, что вместе с Капустиным к коллективу присоединились и его товарищи (Гаранян, Зубов и т. д.), с которыми он был знаком еще по оркестру ЦДРИ Юрия Саульского. Из воспоминаний Николая Гиршевича: «Концерт для фортепиано с оркестром оp. 2 был написан специально для оркестра под руководством Олега Лундстрема. Однако, по той причине, что произведение было слишком объемным по времени и слушатели оркестра не были готовы к сочинениям со столь широким масштабом, концерт был исполнен всего 5 раз» [7]. Опыт, наработанный вместе с оркестром, концертировавшим по всему пространству Советского Союза, оказался очень важным для дальнейшего развития Николая Капустина как композитора. Будучи в коллективе Олега Лундстрема, он показал себя и как феноменальный джазовый пианист с великолепной техникой, и как талантливый композитор. За этот период было написано немало новых произведений. Как уже было сказано, специально для оркестра Лундстрема был написан Первый фортепианный концерт (на момент написания статьи оригинальная рукопись числится утерянной, но Капустин ведет работу над второй редакцией концерта [13]). В 1962 году свет увидели вариации для фортепиано с и джаз-бэнда оp. 3, хорал и фуга для джаз-бэнда оp. 4, пьеса для трубы и джаз-бэнда оp. 5, «Rose-Maria Fantasia» для струнного ансамбля и джаз-бэнда Op. 6. Примечательно, что записи вариации и фантазии сохранились и по сей день благодаря фирме грамзаписи «Мелодия». Весь период с 1961 по 1972 год Капустин плодотворно сотрудничал с оркестром, написав ряд произведений, среди которых наиболее известными были Токката оp. 8 и «Аквариум Блюз» оp. 12 (их записи так же сохранились до наших времен, а несколько записей, включая токкату и вовсе сохранились в качестве видеозаписей и даже выложены на YouTube2).
В 1972 году Капустин заканчивает сотрудничество с оркестром Олега Лундстрема, после чего начинает выступать в составе «Голубого экрана». (Этот коллектив запомнился многим советским зрителям по многочисленным телевизионным эфирам. В сопровождении «Голубого экрана» звезды советской эстрады выступали для телезрителей «Голубого огонька» и других музыкальных передач. С 1965 года этим оркестром руководил талантливый композитор Борис Павлович Карамышев [15]). Кроме того, Николай Гиршевич в этот период параллельно работает с Государственным симфоническим оркестром кинематографии. Доподлинно о деятельности Капустина в «Голубом экране» известно немного. Несмотря на то, что композитор за 5 лет работы в коллективе создал немало произведений для фортепиано с оркестром, нет точных данных о том, писались ли они специально для «Голубого экрана». Однако, неоспорим тот факт, что Николай Гиршевич регулярно выступал с оркестром в качестве солиста3.
За время работы с этим коллективом композитором было написаны: Второй фортепианный концерт оp. 14; Ноктюрн оp. 20 для фортепиано, оркестра и джаз-бэнда; Концертная рапсодия оp. 25 для такого же состава; «Рассвет» оp. 26 для струнного оркестра и джаз-бэнда (существует так же его переложение для фортепиано), и ряд других, не менее интересных работ.
Принципиально важным этапом творческого пути Капустина можно считать создание в 1977 году Сюиты в старинном стиле оp. 28. Именно это произведение является первым абсолютно очевидным примером «капустиновского» симбиоза джаза и классики. В данной сюите мир джазовой импровизации интереснейшим образом переплетается со структурной моделью барочных сюит времен И. С. Баха. Каждая часть этого цикла представляет собой стилизованный танец, написанный в одночастной или старинной двухчастной форме [13].
Период работы в «Голубом экране» — последний этап работы Капустина в качестве постоянно играющего и активно концертирующего пианиста. В конце 70-х годов Николай Гиршевич начинает преимущественно композиторскую деятельность, выступая крайне редко и почти полностью посвящая себя сочинению классическо-джазовой музыки для фортепиано и оркестровой музыки [1]. Сам Капустин отсутствие публичных выступлений комментирует так: «Я не люблю играть на сцене, но люблю записываться. Известность не является для меня целью, я не хочу быть известным» [7]. Именно с конца 70-х годов количество написанных композитором произведений из года в год начинает неуклонно расти. Кроме того, этот период знаменуется еще тем, что Капустин пишет ряд произведений уже специально для сольного фортепиано [13], притом, зачастую, исключительно виртуозных. Вдобавок к этому, чуть позже (90-е годы) появляется ряд сочинений камерного плана (сонаты для виолончели, флейты, и т. д.).
В начале 80-х годов Николай Гиршевич создает немало разнообразных произведений: от атмосферных оркестровых сочинений в духе популярной советской музыки того времени (Меридиан, оp. 34; Closed Curve, оp. 35) до исключительно виртуозных фортепианных произведений (Восемь концертных этюдов, оp. 40).
По-настоящему важным моментом можно считать создание Первой фортепианной сонаты («Соната-фантазия»), оp. 39, датирующейся 1984 годом. Данное произведение является первым во многих ипостасях: это — первое обращение Николая Гиршевича к структуре сонаты; кроме того, она представляет собой первое столь масштабное и исключительно фортепианное сочинение, притом весьма виртуозное. Впоследствии данная соната стала достаточно популярна и в 1990 году была опубликована издательством «Музыка» в Москве, хотя первые ее записи исполнений под эгидой серьезных звукозаписывающих компаний появились лишь ближе к новому тысячелетию (вместе с недавним «взрывом» интереса к творчеству Капустина).
Следующий опус композитора — Вариации оp. 41. — так же не обделен вниманием, достаточно популярен и до сих пор исполняется многими пианистами, среди которых Марк-Андре Омлен, японские и корейские исполнители, ряд других [13] и, собственно, сам Капустин. Вслед за вариациями в 1985 году увидел свет Третий фортепианный концерт оp. 48. В это же время был написан ряд небольших по масштабам фортепианных пьес, среди которых наиболее всего выделяются «драйвовые» и жестко ритмизованные «Звуки биг-бэнда», оp. 46. Среди оркестровых работ, созданных Капустиным в этот период, можно отметить Синфониэтту оp. 49 и Концерт для саксофона, бэнда и оркестра оp. 50. Однако, наиболее важными сочинениями этого периода, подготовившими дальнейший «взрыв» интереса к творчеству Капустина, являются следующие два музыкальных полотна — 24 прелюдии оp. 53 и Вторая фортепианная соната оp. 54. Именно эти два опуса позже войдут в концертный репертуар пианистов-виртуозов, и именно с них начнется масштабный всплеск интереса к произведениям Николая Гиршевича, который возник позже — ближе к рубежу 90-х и 2000-х годов. 24 прелюдии оp. 53 (иногда именуемые «Прелюдиями в джазовом стиле») представляют собой гибрид классической структурной формы цикла прелюдий (заданной Шопеном в его прелюдиях Op. 28) и джазовых музыкальных решений а-ля Оскар Петерсон и Арт Татум [5]. Интересен, в первую очередь, тот момент, что прелюдии расположены по принципу кварто-квинтового хода с чередованием мажорных и минорных тональностей, т. е. первая пара тональностей — C-dur, a-moll, следующая на квинту «выше» — G-dur, e-moll, и т. д. Большая часть прелюдий написана в форме ABA [5].
Следующий грандиозный опус — Вторая фортепианная соната представляет собой масштабное четырехчастное полотно c энергичной первой частью, мускулистой токкатной второй, мечтательной третьей и взрывной четвертой частью, имеющей подзаголовок «Perpetuum Mobile». Кроме того, именно вторая соната — самая продолжительная по времени из всех опубликованных шестнадцати и написанных двадцати сонат [16].
Начиная с 90-х годов, интерес к персоне Николая Гиршевича начинает расти. Dозникает этот интерес отнюдь не со стороны российского слушателя и исполнителя, а зарубежного. Из воспоминаний самого композитора (интервью было взято в 2000 году): «В России о моем творчестве почти не знают. <…> моя музыка добралась до Германии и Японии, а затем началась перестройка» [9]. Коллапс Советского Союза знаменовал конец эры русской звукозаписывающей индустрии, и только благодаря Стивену Осборну и Николаю Петрову стало возможным публиковать ноты; кроме того, благодаря им были осуществлены перезаписи уже устаревших, но оттого не менее ценных исполнений, когда-то выполненных под эгидой звукозаписывающей компании «Мелодия» [9].
За последующий период (конец 80-х — конец 90-х) Капустин пишет исключительно большое количество разноплановой музыки — фортепианные сонаты (с № 3 по № 10), фортепианные концерты (с № 4 по № 6), Десять багателей ор. 59, этюды, Десять инвенций оp. 73, и т. д. Кроме того, композитор так же часто обращается к камерной музыке: в списке камерных произведений — сонаты для скрипки, альта, виолончели и даже для контрабаса.
В конце 90-х годов произошел взрыв интереса к творчеству композитора. Немалую роль в этом сыграли такие известные пианисты, как Марк-Андре Омлен, Стивен Осборн и т. д. Именно они положили начало целому ряду записей произведений Капустина, кроме того, они же включили произведения композитора в свой концертный репертуар. Наибольшее внимание исполнителей привлекли, конечно же, фортепианные сонаты композитора, его 24 прелюдии и концертные этюды.
Если в 1998 году о Капустине знал лишь узкий круг людей, то, начиная с 1999 года, композитор перестает быть «надежно сохраненной тайной» [9]. Собственные записи своих же произведений Николай Гиршевич выпускает на лейблах Olympia, Triton, Boheme (перезаписи исполнений с «Мелодии»), и т. д. [13]. Сторонние же записи публикуются на лейблах Hyperion, Nippon (японская звукозаписывающая компания) и т. д. Кроме того, отныне найти ноты композитора перестает быть серьезной проблемой: и рукописи и печатные публикации можно теперь найти в почти любом крупном интернет-магазине, занимающемся продажей нот. Ряд известных журналов (Piano Quartely и Fanfare) берут у Капустина интервью, благодаря которым, собственно, нам известны какие-либо биографические факты. Благодаря Марку-Андре Омлену Вторая фортепианная соната композитора становится едва ли не самым исполняемым произведением Капустина. Помимо этого, возрастает интерес к творчеству предыдущих периодов композитора. Немаловажную роль в этом сыграл сын композитора Антон Капустин, благодаря которому в Интернет попали очень редкие оркестровые записи времен 60-х и 70-х годов [14].
Итак, интерес к творчеству Капустина неуклонно растет; за последние несколько лет у музыки Николая Гиршевича нашелся свой благодарный слушатель и на постсоветском пространстве, а не только за рубежом. Возможно (и на это хотел бы надеяться автор настоящей статьи), что вскоре феномен Капустина привлечет внимание еще большего количества исполнителей и исследователей.
Литература:
Джаз. Энциклопедический справочник / сост. и ред. Фейертаг В. — СПб: Скифия, 2008.
Мошков К. Джаз в СССР. Хронология / прил. к журналу «Time Out Москва». — М., 2007.
Музыка. Большой энциклопедический словарь / гл. ред. Г. Келдыш. — М.: Большая российская энциклопедия, 1998.
Советский джаз. Проблемы, события, мастера / сб. ст. — М.: Советский композитор, 1987.
Creighton R. J. A Man Of Two Worlds: Jazz and Classical influences in Nikolai Kapustin’s 24 Preludes op. 53. — University of Arizona, 2009.
De’Ath L. Nikolai Kapustin — A Performer’s Perspective (2002) / http://www.musicweb-international.com/
Fanfare Magazine, Issue 24:1. — New Jersey, Tenafly: N. J., — J. Flegler, 2000.
Hamelin M.-A. Nikolai Kapustin’s Piano Music. — Hyperion, CDA67433 [1999].
International Piano Quarterly. — London: Orpheus Publications, Ltd., 2000.
Osborne S. Nikolai Kapustin’s Piano Music. — Hyperion CDA67159 [2004].
http://www.theory.caltech.edu/~kapustin/Nikolai/Nikolai_Kapustin_index.htm
https://www.tutti.co.uk/featured-sheet-music/kapustin-piano-sonatas
1 Здесь и далее переводы с английского выполнены автором настоящей статьи.
2 Видео с исполнением токкаты (1964 год), являющееся фрагментом старого советского фильма «Когда песня не кончается» Романа Тихомирова: http://www.youtube.com/watch?v=agr38i9X0sA.
3 До наших дней сохранилась запись пьесы Евгения Доги «Сонет». Исполняют это произведение оркестр «Голубой экран» под управлением Карамышева и Николай Капустин (клавесин). http://www.tunnel.ru/view/post:367793