В связи с развитием письменности и изменением экономических условий, все чаще стали составляться письменные документы, касающиеся имущественных отношений, стали учащаться случаи их подделки, в связи с чемвозникает необходимость в исследовании этих документов. На службу судебной системы стали приходить лица, обладающие специальными познаниями для дачи квалифицированных судебно-экспертных заключений. Использование судебной экспертизы документов в античном Риме служит наглядным примером роста значения этих исследований в судебной практике.
В древнейшие времена важнейшим актом удостоверения юридических отношений в Риме являлись показания свидетелей. В дальнейшем, наряду с этим видом доказательств, появляются и все более и более распространяются письменные документы.
Этот процесс можно иллюстрировать следующими данными. В древнем Риме глава семьи в тех случаях, когда он желал и имел право изменить обычный порядок наследования или при отсутствии законных наследников, устно объявлял свою волю перед народным собранием.
Военные могли перед сражением устно объявить завещательное распоряжение перед войском в строю.
Несколько позже появилась третья форма устного завещания в виде фиктивной «продажи» наследства доверенному лицу, которое обязано было выполнить волю завещателя после его смерти; этот акт состоял в торжественном устном заявлении и особом символическом обряде в присутствии пяти свидетелей и весовщика.
С распространением письменности в древнем Риме наравне с устным завещанием стали встречаться и письменные завещания, которые начертывались заостренной палочкой на навощенных дощечках, для того чтобы обеспечить неприкосновенность завещания, дощечки перевязывались шнуром и снабжались семью печатями: завещателя, пяти свидетелей и весовщика.
Аналогичные изменения происходили и в порядке заключения договоров. С развитием торговли и распространением письменной правовой документации в Риме стали учащаться случаи подделки документов. В первом веке до нашей эры римский диктатор Сулла издал специальный закон для уголовно-правовой защиты письменных завещаний и других документов от подлога, так называемый закон Корнелия [1, с. 185].
По этому закону карались; составление подложного завещания, оглашение завещания свидетелем не в том виде, как оно было составлено на самом деле, приложение подлинных печатей к подложному завещанию, подбрасывание подложного завещания, снятие печатей с подлинного завещания и иные повреждения последнего (подчистка, дописка и др.) и, наконец, утайка подлинного завещания.
Ко времени византийского императора Юстиниана (VI век нашей эры) судебные споры о подлинности документов стали в Римской империи обычным явлением; вопросы графической экспертизы привлекли специальное внимание законодателя [2, с. 82].
В древности участие весовщика при купле-продаже вещей объяснялось необходимостью взвешивания кусков металла, служившего платежным средством; в дальнейшем, после появления чеканных монет, присутствие весонщика. держащего весы, превратилось в один из чисто символических элементов обряда манципации. [3, с. 92].
Законодатель подчеркнул опасность, которую представлял собой рост случаев подделки документов, привел ряд положений о факторах изменчивости почерка, высказывался скептически о доказательственной ценности графической экспертизы и указал требования, которым должны отвечать образцы рукописей для сравнения [4, с. 190].
Сходство почерков, говорится в новелле 73, может быть весьма обманчивым; с другой стороны, несходство форм еще не доказывает подделки; тот, кто молод и полон сил, пишет иначе, чем когда он состарится и когда руки его начинают дрожать; подобные же изменения могут происходить и от болезней; даже перемена материалов письма способна нарушить полное сходство. При этих условиях недостаточная осторожность при оценке сходств и различий в почерках может повлечь судебную ошибку, что и наблюдалось неоднократно. Поэтому, указывается в новелле, не следует полагаться на одно лишь сходство или несходство почерков. Человек, который желает передать другому лицу какое-либо имущество, не должен надеяться только на расписку; лучше пригласить не менее трех уважаемых и заслуживающих доверия свидетелей, которые в состоянии в дальнейшем подтвердить, что документ был составлен и подписан в их присутствии. В противном случае, говорится в новелле, пусть неосторожный пеняет на себя, если узнает, что судьба его имущества целиком находится в руках его контрагента и зависит от честности последнего. Если показания свидетелей будут иными, чем результаты судебного сравнения почерка, слово свидетеля, принесшего присягу, заслуживает большей веры, чем сам по себе документ; впрочем, этот вопрос подлежит в каждом случае добросовестному усмотрению судьи, ибо огульное сомнение в достоверности исследования почерка могло бы поощрить нечестность сторон в процессе и побудить их к голословному отрицанию подлинности документов. Когда все свидетели умерли или отсутствуют или когда нелегко установить подлинность документа при помощи показаний свидетелей, либо (если завещание было публичным) когда должностное лицо, перед которым был составлен документ, умерло или отсутствует, необходимо прибегнуть к сравнению почерков [5, с. 94].
В новелле 49 указывалось, что сравнение почерков должно производиться лицами, приведенными к присяге. В качестве образцов для сравнения допускалось пользование только публично оформленными документами, а из частных лишь такими, которые были представлены самой противной стороной в суде или которые хранятся в публичных архивах.
Таким образом, еще в VI в. нашей эры в Римском государстве при судебных спорах о подлинности документов производилась графическая экспертиза и имелись определенные правила ее выполнения. Цитированные выше высказывания в новелле 73 о факторах изменчивости почерка представляли для своего времени большой интерес, и являются одной из причин которыми могут быть объяснены различия в почерке, которые лягут в основу формирования вывода при проведении почерковедческой экспертизы.
Литература:
1. Белкин Р. С. Избранные труды.-М.: НОРМА, 2010. — 987с.
2. Губина А. М. Исторические аспекты формирования экспертизы документов // Вестник Ессентукского института управления, бизнеса и права. 2012. № 5. — С.80–84.
3. Губина А. М. Документ как объект технико-криминалистического исследования // Вестник Ессентукского института управления, бизнеса и права. 2010. № 3. — С. 92–96.
4. Губина А. М. Исторические этапы формирования почерковедческой экспертизы документов в западной Европе в 16–18 веках. // Международное научное издание Современные фундаментальные и прикладные исследования. 2012. № 4. — С. 187–190.
5. Губина А. М. Документ как объект технико-криминалистического исследования // Вестник Ессентукского института управления, бизнеса и права. 2010. № 3. — С. 92–96.
