В статье согласие потерпевшего на причинение вреда рассмотрено через призму осознанного и добровольного желания, выраженного в понятной форме, до начала действий причинителя вреда, определяющего объективно общественно опасное поведение последнего. Согласие потерпевшего учитывается действующим российским уголовный законодательством в качестве обстоятельства, влияющего на уголовную ответственность и уголовное наказание. В перспективе оно может получить в нем отражение в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния.
Ключевые слова: согласие потерпевшего на причинение вреда, обстоятельство, исключающее преступность деяния, уголовная ответственность.
В науке уголовного права институт согласия потерпевшего является одним из наиболее сложных, поскольку до сих пор законодатель не признал его самостоятельным обстоятельством, исключающим преступность деяния. Вместе с тем речь идет о добровольном волеизъявлении жертвы на совершение в отношении нее объективно общественно опасного посягательства, да еще и по ее непосредственной просьбе.
Из-за отсутствия уголовно-правового регулирования большинства аспектов согласия потерпевшего возникает масса неоднозначных и неочевидных теоретико-прикладных вопросов, особенно в контексте определения оснований и пределов добровольности согласия данной разновидности.
Все это порождает научную дискуссию и способствует развитию и доктринальному оформлению множества различных учений и концепций.
Обозначенный вопрос вызывает интерес не только теоретиков, но и практиков, активно обсуждается в обществе, и прежде всего в связи с проблемой эвтаназии, поскольку просьба умирающего больного сопряжена с различными аспектами гуманистического, этического и правового характера.
По мнению Н. С. Таганцева, уголовная ответственность подлежит исключению при возможности лица владеть, пользоваться и распоряжаться правом или отказаться от него при его согласии на причинение вреда [1, с. 600].
М. П. Чубинский писал о том, что тот, кто помогает в самоубийстве или убивает согласившееся умереть лицо при отсутствии собственного мотива совершения преступления, не должен подлежать уголовной ответственности [2, с. 200].
А. В. Сумачев утверждал, что согласие лица на причинение вреда собственным правам не может исключать уголовную ответственность причинителя вреда. Такого рода согласие имеет значение для квалификации преступления и назначения наказания [3, c. 200].
В науке российского уголовного права согласие потерпевшего на причинение вреда трактуется как осознанное и добровольное волеизъявление потерпевшего, выраженное до начала действий в понятной виновному форме и определяющее дальнейшее, как правило, противоправное на сегодня поведение последнего.
Правоприменительная практика нуждается в правовом урегулировании конфликта интересов в указанной сфере, несмотря на то, что потерпевший выражает свое волеизъявление на причинение ему вреда и, казалось бы, тем самым нивелирует этот конфликт.
Среди ученых — сторонников необходимости закрепления на уровне российского уголовного закона согласия потерпевшего в качестве самостоятельного обстоятельства, исключающего преступность деяния, следует назвать А. Н. Красикова, который первым в советский период развития российской уголовно-правовой науки уделил пристальное внимание данной проблеме [4, c. 10].
В соответствии с ч. 1 ст. 20 Конституции Российской Федерации каждый человек имеет право на жизнь. Данное право обеспечивается комплексом активных действий всех государственных и общественных структур по созданию и поддержанию безопасных социальной и природной среды обитания, условий жизни.
Вопреки тому, что согласие лица на причинение ему вреда не закреплено в Уголовном кодексе Российской Федерации (далее — УК РФ) в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, в различных уголовно-правовых нормах волеизъявление потерпевшего на причинение вреда собственным интересам все же учитывается.
Так, в примечании 1 к ст. 122 «Заражение ВИЧ-инфекцией» УК РФ сказано, что если пострадавшее лицо было предупреждено о наличии у причинителя вреда этой болезни, но при этом согласилось совершить действия, вследствие которых возможно заражение, то лицо, заразившее такого пострадавшего, не подлежит уголовной ответственности.
Потерпевший в данном случае законодательно наделен правом распоряжаться своим здоровьем и ставить его в опасность без возможности привлечения третьего лица к уголовной ответственности [5, с. 58].
На учет согласия потерпевшего на причинение вреда при назначении наказания в качестве смягчающего вину обстоятельства обращают внимание многие исследователи. У судов существует объективная возможность при назначении наказания опираться на любое иное, не предусмотренное пп. «а» — «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ обстоятельство, в том числе учитывать и поведение потерпевшего, который согласился на причинение себе вреда.
В уголовно-правовой литературе существует точка зрения, в соответствии с которой согласие на причинение вреда находит свое закрепление в положениях пункта «д» ч. 1 ст. 61 УК РФ о совершении преступления по мотиву сострадания.
Современная законодательная и правоприменительная практика не содержат четкого ответа на вопрос о том, к какому институту уголовного права относится согласие потерпевшего на причинение вреда. Высказывается суждение о том, что оно может расцениваться в зависимости от обстоятельств только как одно из условий правомерности при установлении какого-либо иного обстоятельства, регламентированного статьями 37–42 УК РФ [6, с. 19].
Многие исследователи данного правового феномена убеждены в том, что согласие на причинение вреда со стороны потерпевшего должно трактоваться именно с позиции института, исключающего преступность деяния [7, с. 68].
С учетом изложенного есть основания утверждать, что согласие потерпевшего способно выполнять функции самостоятельного обстоятельства, исключающего преступность деяния. Вместе с тем можно сделать вывод о том, что не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам физического лица, совершенное с его согласия, выраженного в установленной форме до совершения объективно общественно опасных действий (бездействия), когда причинение такого вреда не было связано с достижением противоправной цели.
Литература:
- Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. Т. I. СПб.: Гос. тип, 1902. 656 c.
- Чубинский М. П. Мотив преступной деятельности и его значение в уголовном праве. Ярославль: Типо-Литогр. Г. Фальк, 1900. 350 c.
- Сумачев А. В. Публичность и диспозитивность в уголовном праве/ М.: Юрист, 2003.331 c.
- Красиков А. Н. Сущность и значение согласие потерпевшего в советском уголовном праве / под ред. И. С. Ноя. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1976. 120 c.
- Панов М. В. Согласие потерпевшего как признак привилегированного состава преступления // Уголовное право. 2014. № 1. С. 57–62.
- Волков К. А. Заражение ВИЧ-инфекцией // Российский следователь. 2017. № 13. С. 19–22.
- Орешкина Т. Ю. Обстоятельства, исключающие преступность деяния: дискуссионные вопросы общего характера // Уголовное право. 2016. № 4. С. 66–76.
