С учетом происходящих в мире процессов глобализации и интеграции возникает весьма интересный вопрос, касающийся прецедентного характера постановлений Европейского Суда по правам человека.
Для начала необходимо разграничить понятия судебной практики и судебного прецедента. В юридическом энциклопедическом словаре термин «прецедент» (от лат. praecedens, род. падеж praecedentis — предшествующий) толкуется как поведение в определенной ситуации, рассматривающееся как образец при аналогичных обстоятельствах. [1] Судебная практика — это результат правильного и единообразного применения закона судом, а судебный прецедент — это решение вышестоящего судебного органа по конкретному делу, учитываемое в виде образца для последующих сходных случаев. На основании вышеизложенного, можно сделать вывод, что данные понятия не являются тождественными.
Европейский Суд по правам человека проводит огромную работу, связанную с защитой прав человека, как на международной арене, так и применительно к ряду государств — участников. Все постановления Европейского Суда по правам человека условно подразделяются на две категории: постановления, принимаемые в отношении Российской Федерации, и постановления, принимаемые в отношении других государств — участников Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 года). Первая категория постановлений, рассматриваемых как прецеденты, представляет собой акты, которые опираются на конкретный правовой принцип или совокупность этих принципов, поддерживают или создают их, а также могут использовать эти принципы в дальнейшем при рассмотрении аналогичных дел, что впоследствии послужит толчком для развития и совершенствования правовой системы.
Конвенция же о защите прав человека и основных свобод 1950 г. устанавливает неотъемлемые права и свободы каждого человека и обязывает государство, утвердившее Конвенцию, гарантировать эти права каждому человеку, находящемуся под их юрисдикцией. Конвенция содержит в себе механизм защиты декларируемых прав в виде Европейского Суда по правам человека, который в свою очередь рассматривает индивидуальные жалобы граждан по поводу нарушения норм Конвенции против подписавших ее государств.
Постановление, вынесенное в отношении Российско Федерации, является юридическим фактом для пересмотра решения по новым обстоятельствам. Именно постановлением Европейского Суда устанавливается факт нарушения Конвенции, но при этом сам факт этого нарушения не возникает как итог деятельности Европейского Суда, а существует уже на момент рассмотрения дела национальными судами, процедура пересмотра по новым обстоятельствам также вполне применима. Получается, что само нарушение Конвенции и есть то обстоятельство, юридический факт которого является настоящим основанием для пересмотра судебного акта.
Применительно этой категории постановлений можно утверждать о том, что они составляют прецедентное право Российской Федерации.
Такой же позиции придерживается и Конституционный Суд Российской Федерации, так как он подкрепил это в своем постановлении, обязав российские суды учитывать вердикты по гражданским делам, вынесенные Европейским Судом. Ранее решения Страсбургского Суда являлись основанием для пересмотра только уголовных и арбитражных дел. В постановлении Конституционный Суд подчеркнул, что решения Европейского Суда по правам человека обязательны для Российской Федерации, и государство принимает на себя обязанность не только произвести компенсационные выплаты человеку, нарушение прав которого установлено Европейским Судом по правам человека, но и всячески обеспечить, насколько это возможно, полное восстановление нарушенных прав, в том числе и в отношении других лиц, оказавшихся в положении заявителя. [2]
Так, высшая судебная инстанция страны подтвердила положение о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права, реализованные в решениях Европейского Суда по правам человека — это одна из составных частей российской правовой системы.
Возвращаясь к категориям постановлений, а именно к постановлениям, принимаемым в отношении других государств — участников Конвенции о защите прав человека и основных свобод, можно говорить о том, что они включают в себя только те постановления, которые условно не являются частью правовой системы Российской Федерации. Такие судебные акты служат ключом к пониманию смысла и содержания Конвенции в целом, а также отдельных прав и свобод человека, которые гарантируются Конвенцией. Смысл самой нормы Конвенции и применение ее к конкретному делу можно выявить в мотивировочной части акта Европейского Суда. Именно при принятии Европейским Судом по правам человека постановления по конкретному делу, как правило, производится отсылка на ранее уже принятые им судебные акты по схожим делам. [3]
Исходя из вышесказанного, необходимо напомнить о толковании норм Конвенции, ведь оно играет важную роль в функционировании права. Толкование является одним из важных этапов реализации права, ибо с помощью толкования разъясняется смысл той или иной нормы, что служит важным критерием для единообразного понимания закона. В. С. Нерсесянц утверждал, что толкование имеет важный смысл и выполняет установленную роль в системе категорий, выражающих особенности процесса действия права.
В деятельности Европейского Суда под толкованием понимается установление точного смысла толкуемой нормы Конвенции для правильного ее применениями всеми странами — участниками.
Все акты толкования Европейского Суда рассчитаны на многократное применение и использование неограниченным числом лиц. Дав толкование норме Конвенции суды вправе использовать этот так называемый образец в своих дальнейших постановлениях. Таким образом, в процессе толкования нормы, Европейский Суд по правам человека создает прецедент толкования.
Если рассматривать международную правоприменительную практику, то акты толкования Европейского Суда по правам человека играют в ней важную роль. Они служат единому пониманию норм Конвенции государствами — участниками, а также позволяют пользоваться уже готовыми актами.
Профессор М. Н. Марченко приходит к выводу о том, что Европейский Суд лишен возможности принимать акты, содержащие в себе четко обозначенные правила, которые можно было бы рассматривать в виде прецедентов, т. к. Конвенция и судебная практика носят ограничения для Суда относительно определения общих норм и высказываний по поводу соответствия национального законодательства и судебной практики Конвенции. [4]
На сегодняшний день, вопросы, связанные с общемировым развитием правосудия для нас представляют огромный интерес, так как российская правовая и судебная системы не развиваются отдельно от правовых систем других стран мира. Уникальный опыт для Российской Федерации, который можно было бы использовать в рамках российской правовой системы, служит опыт зарубежных коллег в решении аналогичных трудностей. Исходя из вышеизложенного, мы убеждаемся в том, что судейское право существует не только на национальном уровне, но и на наднациональном уровне.
Литература:
- Большой юридический словарь // [В. А. Белов и др.]; Под ред. А. Я. Сухарева, В. Е. Крутских. — 2. изд., перераб. и доп. — М.: ИНФРА-М, 2003.
- Безрукова Л. Страсбургская защита // Российская газета. 2010. 1 марта.
- Лаптев П. А. Правовые позиции Европейского Суда по правам человека и правовая система Российской Федерации // Российское правосудие. 2008.№ 11(31).
- Марченко М. Н. Судебное правотворчество и судейское право. — М., 2011.
