Влияние решений Европейского суда по правам человека на конституционное право Российской Федерации

В отечественной правовой системе, как о том говорится в ч.4 ст.15 Конституции РФ, действуют также общепризнанные стандарты, принятые в международном сообществе. В частности, со вступлением Российской Федерации в 1996 г. в Совет Европы для России стали обязательными такие международно-правовые документы, как Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 04 ноября 1950 (далее — Конвенция) и последующие протоколы к ней [11].

Европейский Суд по правам человека был образован, в целях обеспечения соблюдения обязательств, принятых на себя государствами-участниками, в Страсбурге. Суд рассматривает индивидуальные жалобы и межгосударственные дела. По просьбе Комитета министров Совета Европы Суд может также давать консультативные заключения относительно толкования положений Европейской конвенции или Протоколов к ней. Толкование и смысл положений этого основополагающего международного документа в области прав человека также выявляется Европейским судом при разрешении конкретных жалоб граждан, формируя целую систему конвенционных прецедентов, развивающих и дополняющих Европейскую Конвенцию.

Европейский Суд по правам человека вправе принимать заявления от физических и юридических лиц, чьи конвенционные права нарушены государством, под юрисдикцией которого он находится. Европейские государства добровольно подчинили себя юрисдикции независимого наднационального судебного органа, имеющего право принимать юридически обязательные для них решения. Данное обстоятельство отражено в Федеральном законе от 30 марта 1998 года «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и протоколов к ней», в котором содержится заявление о признании обязательными для Российской Федерации как юрисдикции Европейского суда по правам человека, так и его решений [12]. В соответствии со статьей 2 данного закона Российская Федерация признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней. Конвенция вступила в силу для России 5 мая 1998 г., и с этого момента ее правила в обязательном порядке должны учитываться российскими судами [5, с.156].

Конституционный Суд РФ впервые сослался на постановления Европейского Суда по правам человека в своем постановлении от 23 ноября 1999 № 16-П по делу о проверке конституционности абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 Федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях» в связи с жалобами Религиозного общества Свидетелей Иеговы в городе Ярославле и религиозного объединения «Христианская Церковь прославления».

Европейским Судом признаны уже четыре жалобы, поданные о нарушении статей 9 (свобода мысли совести и религии), 11 (свобода собраний и объединений) Европейской конвенции Российской Федерацией. Это Решение о приемлемости жалобы № 18147/02 Саентологическая церковь г. Москвы и других против России от 28 октября 2004 года, решение Европейского суда по правам человека от 09.06.2005 о приемлемости жалоб № № 76836/01 и 32782/03 Евгения Кимли, Айдара Султанова и Саентологической церкви г. Нижнекамска против России.), указав, что постановления Европейского суда по правам человека от 25 мая 1993 года (Series А nо.260-А) и от 26 сентября 1996 года (Reports of Judgments and Decisions, 1996-IV), разъясняют характер и масштаб обязательств государства, вытекающих из статьи 9 названной Конвенции. [13]

В данном Постановлении Конституционный суд РФ только ссылается на постановления Европейского Суда по правам человека, не раскрывая, на какую часть Постановления, он сослался, и какая правовая позиция ЕСПЧ была использована Конституционным Судом РФ для обоснования своих выводов. [14] Конституционный Суд РФ, как правило, ссылается на те или иные правовые позиции Европейского Суда по правам человека, указывая тот или иной параграф Постановления, либо воспроизводя сам текст правовой позиции Европейского Суда по правам человека.

Оценивая влияние решений Европейского Суда по правам человека на практику Конституционного Суда РФ в зависимости от формы осуществляемого Конституционным Судом РФ нормоконтроля — абстрактного или конкретного — следует заметить, что из 168 решений Конституционного Суда РФ, в которых по состоянию на 1 мая 2010 г. непосредственно использованы правовые позиции Европейского Суда по правам человека либо упоминаются принятые им решения.

Во-первых, предназначением Европейского Суда является именно защита предусмотренных Конвенцией прав и свобод от нарушений и потому именно в данной области Европейский Суд правомочен устанавливать правовые стандарты, обязывающие Договаривающиеся Стороны. Во-вторых, Европейский Суд является субсидиарным по отношению к национальному, включающему в себя, в том числе и конституционно-судебный, механизм защиты прав человека. И, наконец, в-третьих, определяющим фактором движения дела в рамках конкретного конституционного нормоконтроля являются конституционные права и свободы человека и гражданина, с предполагаемым нарушением которых связано инициирование конституционного судопроизводства и его развитие.

Исходя из статьи 125 Конституции РФ и конкретизирующих ее положений ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» [20], Конституционный Суд проверяет оспариваемые законы и иные нормативные правовые акты на соответствие именно Конституции РФ, а не на соответствие общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам Российской Федерации, которые, являясь, как уже было сказано, составной частью российской правовой системы, зачастую лишь опосредованно влияют на формирование правовой позиции Конституционного Суда РФ по делу.

В ряде решений Конституционного Суда РФ конвенционные нормы в их интерпретации Европейским Судом по правам человека использованы не только для обоснования правовой позиции Конституционного Суда РФ по делу, но и вынесены в резолютивную часть решения. Так, в Постановлении от 25 января 2001 года № 1-П по делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 ГК РФ (п.1 резолютивной части) [15] Конституционный Суд РФ признал не противоречащим Конституции РФ положение, содержащееся в п.2 ст.1070 ГК РФ, согласно которому вред, причиненный при осуществлении правосудия, возмещается в случае, если вина судьи установлена приговором суда, вступившим в законную силу, поскольку на основании этого положения подлежит возмещению государством вред, причиненный при осуществлении правосудия посредством гражданского судопроизводства в результате принятия незаконных судебных актов, разрешающих спор по существу. При этом Суд указал, что данное положение в его конституционно — правовом смысле, выявленном в данном Постановлении, и во взаимосвязи со ст.ст.6 и 41 Конвенции по защите прав человека и основных свобод, не может служить основанием для отказа в возмещении государством вреда, причиненного при осуществлении гражданского судопроизводства в иных случаях (а именно когда спор не разрешается по существу) в результате незаконных действий (или бездействия) суда (судьи), в том числе при нарушении разумных сроков судебного разбирательства, — если вина судьи установлена не приговором суда, а иным соответствующим судебным решением.

В соответствии с данным Постановлением Конституционным Судом РФ вынесены решения об отказе в принятии к рассмотрению ряда жалоб граждан, оспаривавших указанные положения Гражданского кодекса, поскольку соответствующий вопрос разрешен в конституционном производстве. Резолютивная часть соответствующих определений также включила в себя нормы Европейской Конвенции (Определения от 8 февраля 2001 года № 42-О, [16] от 8 февраля 2001 года № 43-О [17]).

Все чаще Конституционный Суд РФ обращается к практике Европейского Суда по правам человека в рамках конституционного истолкования норм текущего законодательства в целях подкрепления своей позиции в процессе уяснения, в частности: нормативного содержания того или иного правового института, его ключевых (универсальных) параметров [18]; юридической природы отдельных конституционных прав; пределов допустимого ограничения конституционных прав и т. д.

Часто решения Европейского Суда по правам человека интегрируются Конституционным Судом РФ в осуществляемое им конституционное истолкование оспариваемых законоположений.

Так, в Определении от 12 апреля 2005 г. № 113-О по жалобе гражданина Маслова Александра Ивановича на нарушение его конституционных прав частями 1, 2 и 3 статьи 30.11 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях на основе, в частности, постановления Европейского Суда по правам человека от 15 ноября 2001 г. по делу «Вернер против Польши» по вопросу процессуального равноправия, и постановления Европейского Суда по правам человека от 24 июля 2003 г. по делу «Рябых против Российской Федерации» по вопросу принципа правовой определенности в приложении к процессуальным отношениям, Конституционный Суд РФ дал конституционное истолкование оспариваемым положениям КоАП Российской Федерации, согласно которому данные положения предполагают обязанность суда надзорной инстанции известить лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, о факте принесения протеста прокурора, предоставить возможность ознакомления с протестом и представить свои возражения на него. [19]

Председатель Конституционного Суда РФ В. Д. Зорькин в своем выступлении на VIII Международном форуме по конституционному правосудию «Имплементация решений Европейского суда по правам человека в практике конституционных судов стран Европы» отметил, что «… права и свободы, закрепленные ЕКПЧ, поскольку она является международным договором, и решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), в той степени, в какой они выражают общепризнанные принципы и нормы международного права, являются составной частью российской правовой системы».

Постановления ЕСПЧ обязательны для российских судов поскольку являются толкованиями международного договора — Конвенции, которая в силу ч.1 ст.17 Конституции РФ является составной частью правовой системы России и более того в силу п.4 ст.15 Конституции РФ обладает приоритетом над законами России. И неприятие их во внимание при применении норм Конвенции может породить нарушение международных обязательств России и обернуться установлением факта нарушения в постановлении ЕСПЧ.

М. Ш. Пацация так же, называя прецеденты ЕСПЧ прецедентами толкования Конвенции пришел к выводу, что акты ЕСПЧ должны рассматриваться в отечественной судебной системе, как акты, в плане юридической силы подобные актам Конституционного Суда РФ, в которых содержится оценка конституционности норм российских законов (несмотря и на очевидные различия, так как Европейский суд в отличие от Конституционного Суда РФ не наделен полномочием «дисквалификации» правовых норм), и что любое применение (как и неприменение) или толкование конвенционных норм российскими судами, расходящееся с их применением и толкованием Европейским судом, в его окончательных постановлениях неправомерно и соответствующие судебные акты подлежат пересмотру по инициативе заинтересованных лиц в порядке, определенном российским процессуальным законодательством. [8]

Для правильного формирования судебной практики в этой области немаловажное значение имеет ознакомление наших судей с подходами, сформированными в Европейском Суде при рассмотрении конкретных дел по жалобам о нарушении прав человека».

В результате присоединения к юрисдикции Европейского Суда российские механизмы судебного контроля за соблюдением прав человека и основных свобод получили поддержку в виде международного судебного контроля. Следовательно, компетенция российских судов по рассмотрению соответствующих обращений и компетенция Европейского Суда по рассмотрению жалоб на нарушение основных прав и свобод человека взаимосвязаны.

Это связь основана на необходимости решения единой задачи международного и внутригосударственного судопроизводства — защите прав и свобод человека принадлежащей охране общественного порядка. Таким образом, в вопросах, касающихся правового статуса личности в Российской Федерации, решения Европейского Суда фактически становятся прецедентными.

Как пишут по этому поводу В. И. Анишина и Г. А. Гаджиев, «федеральный закон о ратификации Конвенции решил, таким образом, старый теоретический спор, о том, являются ли вообще судебные акты источником права. Безусловно, решения Европейского суда по правам человека следует признавать источником права, входящим в качестве составной части вместе с нормами Конвенции и Протоколов к ней в правовую систему РФ (ч.4 ст.15 Конституции РФ)» [6, с.148–149].

Но если в Европейском Суде создаются прецедентные международно-правовые нормы, а в силу положений ч.4 ст.15 Конституции РФ общепризнанные принципы и нормы международного права являются составной частью правовой системы России, то логично задаться вопросом о месте и роли практики Европейского Суда в этой системе. Как указано в деле «Ирландия против Великобритании», «решение Суда служат не только для разрешения дела, находящегося на его рассмотрении, но и в широком смысле для прояснения, сохранения и развития норм Европейской Конвенции и для того, чтобы таким образом содействовать соблюдению государствами своих обязательств, которые они несут в качестве участников Конвенции».

Для примера влияния решений Европейского Суда по правам человека рассмотрим решение по делу «Бурдов против России». Жалоба заявителя касалась нарушения в отношении него со стороны Российской Федерации части 1 статьи 6 Европейской Конвенции и статьи 1 Протокола 1 к Конвенции в связи с длительным неисполнением решений национального суда о взыскании в его пользу компенсации за его участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской атомной электростанции.

Европейский суд по правам человека установил нарушение в отношении заявителя части 1 статьи 6 Европейской Конвенции, указав, что «не принимая на протяжении нескольких лет необходимые меры по исполнению вступивших в законную силу судебных решений по данному делу, власти Российской Федерации лишили положения части 1 статьи 6 Конвенции какого-либо полезного смысла». Также Европейский суд по правам человека установил в отношении заявителя нарушение права собственности, обеспеченного статьи 1 Протокола 1 к Конвенции, поскольку «…невозможно для заявителя добиться исполнения указанных судебных решений…, является нарушением его права на уважение своей собственности, как оно изложено в первом предложении первой абзаца статьи 1 Протокол 1 к Конвенции. Не исполнив решения Шахтинского городского суда, власти государства-ответчика лишили заявителя возможности взыскать денежные средства, которые он разумно рассчитывал получить. Власти государства-ответчика не выдвинули никаких оснований для такого вмешательства в реализацию права заявителя; при этом Суд полагает, что нехватка средств не может служить тому оправданием…».

Действие ЕСПЧ в отношении РФ и сущность его решений определены нормами Конвенции, Конституции РФ и федеральным законодательством. Подписав и ратифицировав Конвенцию, Россия приняла вытекающие из нее обязательства, в т. ч. и по выполнению решений ЕСПЧ. Согласно ст.1 ФЗ № 54 от 30.03.1998 г. «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» для РФ обязательными (по тексту: ipso facto) являются решения ЕСПЧ, принятые при рассмотрении дел в связи с предполагаемыми нарушениями РФ своих обязательств по Конвенции. Согласно п.11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10.10.2003 г. № 5-П, «постановления в отношении Российской Федерации, принятые окончательно, являются обязательными для всех органов государственной власти РФ, в том числе и для судов». Судьба остальных решений ЕСПЧ (без участия РФ) не решена в Конвенции и ФЗ № 54, а также в доктрине РФ. Зарубежная доктрина в основном признает тенденцию «формального следования непричастных государств принятым ЕСПЧ решениям» [1, С.34]

Таким образом, решения Европейского Суда по правам человека, имея прецедентный характер, являясь в силу обязательств России частью российской правовой системы и выступая основанием для вынесением решений различными органами государственной власти, в том числе Конституционным Судом РФ, выступают источником российского конституционного права, причем в силу положений пункта 4 статьи 15 Конституции РФ прецедентные решения Европейского Суда имеют преимущественную силу в случае несоответствия им норм национального права и решений судебных органов России.

Для государства-участника Конвенции существуют общие обязательства по соблюдению Конвенции о защите прав человека и основных свобод и обязательства, возникающие из признания государством юрисдикции Суда, и, как следствие, обязательства из признания государства виновным в нарушении норм Конвенции в результате рассмотрения конкретного дела. Постановления Европейского Суда по правам человека имеют сложную юридическую природу. Необходимо различать юридические последствия постановлений Европейского Суда по правам человека как актов применения права и юридические последствия постановлений Европейского Суда по правам человека как актов толкования Конвенции о защите прав человека, содержащих нормативный элемент. Рассматривая постановления Европейского Суда по правам человека как акт применения права, то есть, юридический факт, порождающий последствия для сторон спора, то правовые последствия постановления связаны, прежде всего, с обязательством по статье 46 Конвенции исполнять постановления Европейского Суда по правам человека, в котором оно является стороной. В соответствии с установленной практикой толкования статьи 46 Конвенции Судом и Комитетом Министров Совета Европы, на сегодняшний день является общепризнанным, что констатация Европейским Судом по правам человека одного или нескольких нарушений Конвенции налагает на государства обязательство положить конец нарушению и устранить его последствия с целью восстановления, насколько это возможно, ситуации, существовавшей до нарушения. Исходя из этого, на практике сложилась система мер, включающих индивидуальные меры, то есть, направленные на восстановление прав заявителя (справедливая компенсация, пересмотр дела в рамках национальной процедуры, отмена ранее примененных государством ограничений, нарушающих Конвенцию), и меры общего характера, призванные устранить возможность таких нарушений в государстве в будущем (законодательные изменения, практические меры по изменению системы управления, судебной, исполнительной ветвей власти, изменение национальной правоприменительной практики). Последствия связаны с влиянием практики Европейского Суда по правам человека на национальное законодательство и национальную правоприменительную практику государств-участников Конвенции и их добросовестным выполнением обязательств по статье 1 Конвенции обеспечивать права и свободы в объеме и толковании, предусмотренном в правовых позициях Европейского Суда по правам человека. В данной части моего исследования говорится о юридических последствиях постановлений Суда в более широком смысле, чем меры исполнения — о влиянии всей практики Европейского Суда по правам человека на национальное законодательство и национальную правоприменительную практику государств-участников Конвенции. Этот вид последствий, связанный с необходимостью применения национальными органами государства Конвенции и правовых позиций Суда по делам в отношении других государств, не связан с участием государства в деле, но является необходимым условием выполнения обязательств по статье 1 Конвенции и направлен на предотвращение возможных нарушений, которые могут стать предметом внимания Европейского Суда по правам человека [7, с.234].

Также здесь возникает следующая проблема. В соответствии с Федеральным конституционным законом «О Конституционном Суде Российской Федерации» (ст.79) решения последнего окончательны и обжалованию не подлежит. Конституционный Суд РФ при принятии решения, безусловно, учитывает и ссылается на решения Европейского Суда по правам человека. Однако Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод не содержит ограничений по поводу невозможности изменения решений национальных органов конституционного правосудия. К тому же теоретически нельзя исключать и вероятности того, что принятое Конституционным Судом РФ решение впоследствии будет косвенно (по другому делу) опровергнуто Европейским Судом. Если так, то такие решения нужно будет выполнять. Однако никаких механизмов отмены или изменения решений Конституционного Суда РФ в такой ситуации законодательство России не предусматривает [2, с.146].

Иногда в литературе отмечается некоторая надуманность этой проблемы, частности, на том основании, что Европейский Суд по правам человека не является частью российской судебной системы, и не имеет формальных полномочий по отмене решений российских судов [3, с.37]. Однако показательно, что такой случай уже произошел во Франции и Испании, что повлекло аналогичные проблемы, поэтому данный вопрос продолжает оставаться остро актуальным [9].

В определенной степени подтверждается это мнение и В. В. Лапаевой применительно к критериям проверки ограничения прав человека в практике Европейского Суда по правам человека и Конституционного Суда РФ [4]. Она убедительно доказывает, что позиции Конституционного Суда РФ не всегда идентичны позициям Европейского Суда по правам человека на примере их решений по политическим партиям [10].

Национальная конституционная юрисдикция в сочетании с конвенционной юрисдикцией Европейского Суда по правам человека представляют собой важный фактор утверждения и развития общеевропейских конституционных ценностей. Это, однако, не исключает возможности возникновения конфликтных ситуаций между ними и, соответственно, необходимости повышенного внимания к проблемным вопросам, определенным коллизиям и противоречиям между общеевропейскими и национальными институтами гарантирования прав и свобод человека и гражданина, между конвенционной юрисдикцией Европейского Суда и компетенцией национальных органов конституционного контроля.

В связи с вышеизложенным следует более четко определить в отечественном законодательстве место решений Европейского Суда по правам человека в правовой системе, а также порядок разрешения частных вопросов, касающихся возможных предметов проверки, порядка опубликования решений, сферы их действия, механизмов исполнения подобных решений и возможного влияния решений на право, их исполнения и учета в правоприменительной практике.

Также, для точного определения места решений Европейского Суда в системе источников российского права, для исключения возможной коллизии между решением Европейского Суда и высших судебных органов Российской Федерации, необходимо принятие федерального закона, содержащего нормы о месте решений Европейского Суда по правам человека в системе источников права и действии их в Российской Федерации.

На наш взгляд, пора вернуться к вопросу принятия федерального закона «О порядке опубликования в Российской Федерации решений Европейского Суда по правам человека».

Литература:

1. Барнашов А. М. О применении Конституционным Судом Российской Федерации общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации // Российский ежегодник международного права. 2006г. С. 34.).

2. Белявский Д. С. Проблемы реализации права на свободу совести в субъектах Российской Федерации, находящихся в пределах Южного федерального округа / Д. С. Белявский. Дисс… канд. юрид. наук: 12.00.02. — Ставрополь, 2004. С.146.

3. Лазарев Л. В. Правовые позиции Конституционного Суда России / Л. В. Лазарев — ОАО «Издательский дом «Городец»; «Формула права», 2003. — С.37.

4. Лапаева В. В. Критерии ограничения прав человека с позиции либертарной концепции правопонимания / В. В. Лапаева // Журнал российского права. — 2006. — № 4.

5. Право Европейского Союза. Учебное пособие. / Отв. ред. С. Ю. Кашкин. М.: Проспект. — 2012. — С. 156.

6. Самостоятельность и независимость судебной власти Российской Федерации. /Под ред. В. В. Ершова. — М.: Юристь. — 2006. — С. 148–149.

7. Юридические последствия и механизмы исполнения постановлений Европейского суда по правам человека в Российской Федерации //Сборник по материалам Х Международной научно-практической конференции / Отв. ред. Э. Р. Гатиатуллина. — М. МФЮА, 2012. С.234.

8. Выступление д. ю.н. В. Ф. Яковлева на Международной научно-практической конференции «Обеспечение прав и свобод человека и гражданина», г. Тюмень, ноябрь 2005 г.

9. Научно-практическая конференция. Интернет-конференция Совета Европы и Европейского Суда по правам человека «Европейские стандарты защиты прав человека. Обеспечение доступа в Российской Федерации». [Электронный ресурс] // http: www.garweb.ru/conf/mintrud/20020212|index.htm.

10. Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Объединенной коммунистической партии Турции и других против Турции от 30 января 1998 г. и Постановление Конституционного Суда РФ от 01 февраля 2005 г. № 1-П по делу «О проверке конституционности абзацев второго и третьего пункта 2 статьи 3 и пункта 6 статьи 47 Федерального закона «О политических партиях» в связи с жалобой общественно-политической организации «Балтийская республиканская партия» //Российская газета. — 2005. — 8 февраля.

11. Конвенция о защите прав человека и основных свобод STE/ETS № 5, заключена в г. Риме, 4 ноября 1950 г.: в редакции Протокола № 11 1998 года. // СЗ РФ.2001. № 2.Ст.163.

12. Федеральный закон от 30.03.1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» принят Гос. Думой 20 февраля 1998 г.: одобр. Советом Федерации 13 марта 1998 г. // СЗ РФ. 1998. № 14. Ст. 1514.

13. В данном Постановлении указаны только номера дел и сведения о публикации Постановлений Европейского суда по правам человека. Полные реквизиты постановлений следующие: Постановление Европейского суда по правам человека от 25 мая 1993 года по делу «Коккинакис против Греции» жалоба № 14307/88 (Series А nо.260-А), Постановление Европейского суда по правам человека от 26 сентября 1996 года по делу «Мануссакиса и другие против Греции» жалоба № 18748/91, (Reports of Judgments and Decisions, 1996-IV).

14. В деле Коккинакис против Греции Европейский Суд по правам человека раскрыл характер и масштаб обязанности, вытекающие из статьи 9 Европейской конвенции.

15. СЗ РФ. 2001. № 7. Ст.700.

16. СЗ РФ. 2001. № 15. Ст.1530.

17. СЗ РФ. 2001. № 5. Ст.1531.

18. Постановление Конституционного Суда РФ от 14.07.2005 г. № 9-П по делу о проверке конституционности положений ст.113 Налогового Кодекса РФ в связи с жалобой гражданки Г. А. Поляковой и запросом Федерального арбитражного суда Московского округа // СЗ РФ. 2005. № 30 (ч.2). Ст.3200.

19. СЗ РФ. 2005. № 22. Ст.2195.

20. Федеральный Конституционный закон от 21.07.1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» принят Гос. Думой 24 июня 1994 г.: одобр. Советом Федерации 12 июля 1994 г. // СЗ РФ, 25.07.1994. № 13. Ст.1447.