Европейский суд по правам человека — постоянно действующий международный судебный орган, учрежденный в целях обеспечения соблюдения обязательств государств-членов по Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года и Протоколам к ней.
Компетенцию Суда можно условно разделить на: рассмотрение индивидуальных жалоб — жалоб, поданных частным лицом, группой частных лиц или неправительственной организации (статья 34 Конвенции); рассмотрение межгосударственных жалоб — жалоб, поданных одним государством-членом о любом предполагаемом нарушении положений Конвенции и Протоколов к ней другим государством, участником Конвенции (статья 33 Конвенции); консультативная юрисдикция (статья 47 Конвенции). Наибольший интерес, однако, представляют решения суда, вынесенные по результатам или в процессе рассмотрения индивидуальных жалоб. Они составляют большинство от разрешаемых судом дел.
Вначале отметим, что Европейский суд по правам человека называет собственную практику прецедентной. В целях соблюдения принципа правовой определенности и единообразного толкования положений Конвенции 1950 года Суд склонен следовать своим ранее принятым решениям. В постановлениях Европейского суда нередко встречаются ссылки на ранее вынесенные постановления, где аналогичные вопросы уже были разрешены. Более того, в некоторых решениях судьи ЕСПЧ указывают на недопустимость отклонения от сложившейся практики Европейского суда. Суд все же выражает готовность изменить сложившийся подход исходя из изменившихся социальных условий.
Для национальных судебных систем прецедентная практика Европейского суда имеет большое значение. Здесь мы имеем в виду не только итоговые акты ЕСПЧ, но также решения о приемлемости жалобы.
По справедливому замечанию Микеле де Сальвиа, решения о приемлемости заявлений так же, как и тысячи заключений по существу, которые приняла Комиссия, составляют важный источник, из которого толкователь может черпать ценные указания. Так, к примеру, именно из решения о приемлемости жалобы по делу «Людмила Францевна Тумилович (Lyudmila Frantsevna Tumilovich) против Российской Федерации» стало ясно, что исчерпание внутригосударственных средств защиты для российских граждан достигается с рассмотрением дела судом кассационной инстанции.
Итоговые, а также пилотные постановления ЕСПЧ оказывают огромное влияние на национальные правовые системы.
Презумпция невиновности, является одной из гарантий прав и основных свобод человека и гражданина. Она признается как на внутригосударственном уровне, ст. 49 Конституции Российской Федерации [1], так и на международном, ч.1 ст. И Всеобщей декларации прав человека [2], ч.2 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах [3], ч.2 ст. 6 Конвенции о защите прав и основных свобод [4].
Рассмотрим данный принцип на примере международного договора, а именно Европейская конвенция, закрепляющая презумпцию невиновности в ч.2 ст.6 следующей формулировкой: «Каждый, обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным, до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком» [4]. Именно на основе этого положения Конвенции о защите прав и основных свобод сформировалась группа жалоб юридических лиц в отношении государств на нарушение презумпции невиновности посредством утвердительных высказываний официальных лиц о виновности, подозреваемого и обвиняемого на телевидении, в СМИ.
В подтверждение нашей позиции приведем в пример дело «Кузьмин против Российской Федерации». Кандидат, претендующий на высокую должность в Красноярском крае, и известная публичная личность (российский генерал в отставке, политик) в ходе телевизионных интервью объявил Кузьмина «преступником», пообещал в скором времени привлечь его к уголовной ответственности. Лицо подало жалобу в ЕСПЧ на нарушения презумпции невиновности. Также в высказываниях А. Лебедя содержалось обещание арестовать заявителя. Данное заявление могло быть интерпретировано как утверждение относительно того, что заявитель виновен в совершении того преступления, в котором он подозревается. Европейский Суд постановил нарушение п.2 ст.6 Конвенции касательно публичных высказываний А. Лебедя [5].
Похожую позицию занял Европейский суд и в деле «Буткявичюс против Литвы». Заявления генерального прокурора и председателя парламента, опубликованные в печати, по мнению заявителя, нарушили презумпцию невиновности, закрепленную Конвенцией о защите прав и основных свобод, поэтому он обратился с жалобой в ЕСПЧ. Суд счел, что объявить официальным лицом о виновности заявителя равносильно преждевременному осуждению до рассмотрения обстоятельств компетентным судебным органом, равным образом это заведомо ошибочно подталкивает общественность считать подозреваемого виновным. ЕСПЧ также признал нарушение ч.2 ст.6 Конвенции [6].
Принимая однозначные решения по рассмотренному выше вопросу, Европейский Суд признает презумпцию невиновности одним из элементов справедливого судебного разбирательства по уголовному делу. Он указывает на нарушение, в случае если заявления официального лица в отношении обвиняемого в совершении уголовного преступления отражает мнение о виновности лица, до того, как это будет установлено законным порядком. Группу дел, по выявленному нами признаку, дополняют «Хужин и другие против РФ» [7], «Аллене Де Рибемон против Франции» [8], «Мохов против РФ» [9].
Поскольку в современном мире правоотношения субъектов права давно вышли из рамок юрисдикционного пространства одного государства и носят международных характер, то, по этой причине, необходимость механизмов защиты прав человека на общеевропейском уровне не может быть подвержена сомнению. Но для должного функционирования им — механизмам необходимы общие нормы, которые безоговорочно были бы приняты всеми заинтересованными странами.
С этой целью Советом Европы — международной организацией, была разработана в 1950 году Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод.
Говоря о Конвенции, следует обратить внимание на содержание первого раздела, где страны определяют основные права и свободы человека и возлагают на себя обязанность по их обеспечению каждому, находящемуся под их юрисдикцией. Второй же раздел говорит нам о следующем: «В целях обеспечения соблюдения обязательств, принятых на себя Высокими Договаривающимися Сторонами по настоящей Конвенции и Протоколам к ней, учреждается Европейский Суд по правам человека <...> Он работает на постоянной основе» [4].
Таким образом, в 1959 году был учрежден Европейский Суд по правам человека (далее по тексту ЕСПЧ). Это постоянно действующий судебный орган, который призван гарантировать всем жителям Европы права, закрепленные в Европейской Конвенции прав человека. В ведении Суда находятся все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней [4].
Акты европейского суда, прежде всего:
Создают, формулируют новое юридическое положение, новый подход к разрешению правовой ситуации для конкретного случая;
Реализуют полномочия Европейского Суда, закреплённые статьей 32 Конвенции, по принятию решений по всем вопросам, касающимся интерпретации применения положений Конвенции;
Приобретают характер повторяемого и неоднократно действующего правила в последующем;
Принимаются не по инициативе Европейского Суда, а на основании заявления (жалобы) заинтересованного, как правило, частного лица;
Направлены на выработку единого правового подхода к разрешению определенных категорий дел [3].
Исходя из этого, можно сделать вывод, что Европейский Суд призван решать 3 основные задачи: первая — вынесение решения по существу, вторая — толкование норм Конвенции, что позволяет в наиболее полной мере раскрыть смысл её норм, с правильным применением их в дальнейшем, а третья — неукоснительное соблюдение и исполнение этих норм странами-участницами Совета Европы.
Признание компетенции ЕСПЧ по вопросам толкования и применения норм означает признание обязательной силы решений Европейского Суда, а также признание норм в том смысле, в котором они толкуются в решениях этого суда.
Основная проблема состоит в том, что складывающаяся практика в толковании норм Конвенции Европейским Судом в большей степени стремится к их максимальному расширению, а это, равным образом, грозит различными вариантами её применения. Ситуацию усугубляет тот факт, что в государствах — участниках Совета Европы действуют разные правовые системы, а законодательство и правоприменительная практика каждого из них имеют многочисленные особенности. В этой связи важное значение имеет прецедент толкования, как наглядный пример применения толкуемой нормы для всех стран.
В современной российской юридической доктрине существует позиция, согласно которой в российской правовой системе, в той или иной форме, прецедент существовал всегда [7]. Считается, что суть прецедента заключается в том, что он должен применяться в делах, подобных тем, которые уже рассматривались в ЕСПЧ [2].
Однако, есть и другая точка зрения, она основывается на том, что в актах Европейского Суда нет импровизированного нормотворчества, его решения основаны на Конвенции. Европейский Суд может свободно интерпретировать нормы Конвенции, однако отступать от них либо изменять их он не вправе. Таким образом, в актах отсутствует основной признак судебного прецедента — свобода создания новой нормы [6].
В отличие от многих других стран-участниц, в России судебный прецедент не признается официальным источником права, однако, на практике мы, все же, видим другую картину, например, в Решении № 2–648/2019 Беловского городского суда Кемеровской области от 26 марта 2019 г. [8] содержится следующая формулировка: «Указанные доводы истца соответствуют сложившейся судебной практике по аналогичным делам и правовой позиции Верховного суда Российской Федерации». Таких случаев достаточно много, мы лишь рассмотрели один из них, но это не мешает нам сделать вывод, что судебный прецедент на практике, хоть и неформально, но имеет место быть.
Получается, что говорить, что судебный прецедент не является источником права не совсем корректно. Более того, в Федеральном законе 1998 года «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» прямо сказано: «Российская Федерация в соответствии со статьей 46 Конвенции признает ipso facto (в силу самого факта) и без специального соглашения юрисдикцию ЕСПЧ обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации» [9].
Следовательно, государства, вступившие в Совет Европы, должны привести свое законодательство и правоприменительную практику в соответствие с прецедентным правом и актами, содержащими прецедент толкования ЕСПЧ.
Это означает, что судебный прецедент имеет достаточно большое значение в правовой системе России, поэтому необходимо максимально точно определить его место в ней.
Согласно ч. 4 статьи 15 Конституции РФ реализация предусматриваемых постановлением ЕСПЧ правовых положений должна осуществляться на началах признания такого постановления составной частью российской правовой системы.
Но, это не отменяет приоритет Конституции РФ, закрепленный частью 1 той же статьи [1], поэтому постановления подлежат реализации в том случае, если за Конституцией РФ признается высшая юридическая сила.
В своем Постановлении от 14.07.2015 № 21 — П Конституционный Суд приходит к выводу, что в ситуации, когда самим содержанием постановления ЕСПЧ затрагиваются принципы и нормы Конституции, Россия может в порядке исключения отступить от выполнения возлагаемых на нее обязательств, когда такое отступление является единственно возможным способом избежать нарушения основополагающих принципов и норм Конституции РФ [1].
Соответственно, Конституционный Суд РФ не может поддержать предоставляемое ЕСПЧ толкование Конвенции, если Конституция РФ более полно гарантирует защиту прав и свобод человека и гражданина.
Таким образом, акты Европейского Cуда находятся ниже Конституции по юридической силе и ими можно пренебречь, в тех случаях, когда они противоречат основному закону страны.
Международный судебный орган сформулировал определенно — направленную судебную практику в отношении нарушения презумпции невиновности посредством обвинения лица в средствах массовой информации, без вступившего в законную силу обвинительного приговора суда.
Во всех исследованных нами делах должностные лица, комментируя информацию об уголовном расследовании, предопределяют исход уголовного дела. Громкими высказываниями о виновности подозреваемого и обвиняемого они способствует распространению средствами массовой информации сведений, порочащих честь и достоинство подозреваемого / обвиняемого, в отношении которого еще не принято законного решения суда. Толкование презумпция невиновности, которым руководствуется Европейский суд, должно распространяться не только на подозреваемого / обвиняемого, но и на каждого человека, в отношении действий которого дается комментарий правоприменителя. Подобное закрепление презумпции невиновности за «каждым» уже присутствует в нормативно — правовых актах международного характера (например, ч.2 ст. 6 Конвенции о защите прав и основных свобод). Мы считаем необходимым закрепление подобной формулировки презумпции невиновности, нашедшей отражение в Конвенции, в российском УПК.
М. С. Строговичем обратил внимание на то, что презумпция невиновности не является основанием запрещения на изобличение обвиняемого или доказывания его виновности, но она является основанием для запрета объявления лица, которое обвиняют в совершении в преступлении виновным и поступать с ним как с преступником до того момента, пока его вина не будет доказана в судебном порядке [10].
Полагаем, что органы предварительного расследования, ведущие расследование уголовного дела, и прокуроры, осуществляющие надзор за расследованием, вправе и обязаны эффективно, и в рамках закона, осуществлять свои полномочия для изобличения лиц, причастных к преступлению, для доказывания их виновности. Но личные выводы и утверждения относительно виновности этих лиц не должны умалять их права.
При соблюдении прав и законных интересов подозреваемых / обвиняемых, установленных и гарантированных не только национальным правом, но и международными актами можно будет достигнуть сокращения количества жалоб на нарушение презумпции невиновности именно по отношению к той группе дел, о которой шла речь.
Вследствие решения Суда по делу Кэмпбел и Козанз в Соединенном Королевстве были внесены изменения в Закон об образовании от 1986 г., который отменил телесные наказания в государственных школах страны, а также в школах, финансируемых государством.
С учетом толкования в решении Европейского суда по делу Оцтюрк против Германии (о праве на бесплатную помощь переводчика для лица, которое обращается в суд по делу об административном преследовании) понятия «судебные издержки» были внесены соответствующие изменения в действующие Закон о судебных издержках и Уголовно-процессуальный кодекс.
С учетом решения по делу Домбо Бехер Б. В. закон от 3 декабря 1987 г. (вступил в силу с 1 апреля 1988 г.) изменил процедуру получения свидетельских показаний в гражданском судопроизводстве Нидерландов. Статья 190 Гражданско-процессуального кодекса предоставила право сторонам, участвующим в споре, выступать в судебном процессе в свою поддержку.
В результате признания нарушения Конвенции по делу Бомартэн против Франции Государственный совет Франции в постановлении от 29 июня 1990 г. отменил свою практику предварительной экспертизы министром иностранных дел при толковании международных договоров.
Вследствие Постановления по делу Бен Яакуб Кассационный суд Бельгии постановлением от 29 мая 1985 г. пересмотрел свою практику, касающуюся процедуры обсуждения спорного вопроса. Был сделан вывод, что последовательное осуществление функций судьи по предъявлению обвинения и судьи, ведущего судебное заседание по тому же делу, не соответствует принципу разделения судебных функций.
Пилотное постановлении ЕСПЧ от 15 января 2009 г. по делу «Бурдов (Burdov) против Российской Федерации» (№ 2), послужило причиной принятия в Российской Федерации Федерального закона от 30.04.2010 № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок».
Таким образом, под влиянием прецедентной практики ЕСПЧ в национальных системах всех государств-членов Конвенции происходит реформирование существующей правовой системы. Оно ориентировано на создание результативных механизмов осуществления и защиты прав и свобод человека. Наше государство признало ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в делах против Российской Федерации в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов (статья 1 Федерального закона 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»).
В пункте 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней» указано, что правовые позиции Европейского Суда по правам человека, которые содержатся в окончательных постановлениях Суда, принятых в отношении Российской Федерации, являются обязательными для судов.
Более того, Пленум ВС пошел дальше и утверждает, что в целях эффективной защиты прав и свобод человека при определенных условиях судами учитываются правовые позиции Европейского Суда, изложенные в ставших окончательными постановлениях, которые приняты в отношении других государств — участников Конвенции.
Российские судьи активно используют ссылки на Постановления ЕСПЧ, принятые в отношении других государств — участников Конвенции, при обосновании тех или иных своих доводов. Примером могут служить: Решение Трусовского районного суда г. Астрахани от 11 июля 2011 года, Решение Сысертского районного суда Свердловской области от 24 февраля 2011 года по делу № 2–113/2011, Решение Нижегородского районного суда г. Н. Новгорода от 07.12.2011 года, Решение Октябрьского районного суда города Белгорода от 24 апреля 2012 года по делу № 2–911–12, др. Имеются такие примеры и в практике арбитражных судов.
Таким образом, разъясняя смысл положений Конвенции, ЕСПЧ дает ориентиры судебной и иной правоприменительной практике для адекватного применения Конвенции и Протоколов к ней в конкретных ситуациях. Опыт показывает, что государства признают общеобязательность такого рода толкования и распространение его на неограниченное число случаев, что придает решениям ЕСПЧ нормативный характер. Становясь неотъемлемой частью самой Конвенции и Протоколов к ней, решения ЕСПЧ приобретают свойства источника и национального и международного права.
Таким образом, прецедентная практика Европейского суда по правам человека показывает международное отношение к презумпции невиновности, которая не запрещает властям Российской Федерации, так и других стран информировать общественность о ведущихся уголовных расследованиях, но она требует исключить в своей деятельности сотрудникам органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры, суда некорректного освещение в средствах массовой информации находящихся в их производстве уголовных дел, не объявлять лицо виновным до вынесения приговора суда и вступления его в законную силу.
Литература:
1. «Конституция Российской Федерации» (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ, от 05.02.2014N 2 — ФКЗ, от 21.07.2014 N 11 — ФКЗ) //опубликована на http: // www.pravo.gov.ru, 01.08.2014.
2. «Всеобщая декларация прав человека» (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948 г.)//«Российская газета», 10.12.1998 г.
3. «Международный пакт о гражданских и политических правах» от 16.12.1966 г. И «Бюллетень Верховного Суда РФ», N 12,1994.
4. «Конвенция о защите прав и основных свобод» (Заключена в г. Риме 04.11.1950 г.) И «Бюллетень международных договоров», N 3,2001.
5. Постановление ЕСПЧ от 18.03.2010 Дело «Кузьмин (Kuzmin) против Российской Федерации» (жалоба N 58939 / 00) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2010. N 10. С. 5,8–23.
6. Постановление Европейского Суда по правам человека от 26.03.2002 Дело «Буткявичюс против Литвы (Butkevicius v. Lithuania)» [Электронный ресурс]. Режим доступа. URL: http: // www.echr.coe.int
7. Постановление ЕСПЧ от 23.10.2008 Дело «Хужин и другие (Khuzhin and others) против России» (жалоба N 13470 / 02) И «Российская хроника Европейского Суда», 2009, N 3.
8. Постановление ЕСПЧ от 10.02.1995 «Аллене де Рибемон (Allenet de Ribemont) против Франции» (жалоба N 15175 / 89) // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. М.: Норма, 2000. С. 85–95.
9. Постановление ЕСПЧ от 04.03.2010 Дело «Мохов (Mokhov) против Российской Федерации» (жалоба N 28245 / 04) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2010. N 8. С. 3,54–61.
10. Строгович М. С. Право обвиняемого на защиту и презумпция невиновности. М. Наука, 1984. С.67; Мартынчик Е. Г. Презумпция невиновности и гарантии ее осуществления. Кишинев, 1989. С. 34; Волчецкая Т. С. Принцип презумпции невиновности и его значение на современном этапе. Калининград, 2001. С.9.
