Вопросы квалификации убийства, совершенного с особой жестокостью: теория и практика

В статье рассмотрены вопросы квалификации квалифицированного убийства, совершенного с особой жестокостью. На основании изучения теоретических разработок уголовно-правовой науки и судебной практики выявлены некоторые проблемные вопросы квалификации и пути их решения.

Ключевые слова: квалификация преступлений, квалифицированное убийство, особая жесткость, судебная практика.

Убийство, совершенное с особой жестокостью, в силу своей законодательной конструкции содержит ряд особенностей. Последние имеют определяющее значение для правильной уголовно-правовой квалификации. Руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда РФ ориентируют, что понятие особой жестокости связывается не только со способом убийства, но и с другими обстоятельствами [5]. Как известно, последние не являются закрытым перечнем и могут признаваться правоприменителем таковыми в каждом конкретном случае по-разному.

Так, приговором от 27.06.2019 установлено следующее: «Подсудимым предъявлено обвинение в том, что они совершили убийство ФИО1, проявляя при этом особую жестокость, поскольку подожгли разные горючие предметы в доме, в котором она лежала, осознавая, что она погибнет, испытывая особые мучения. Прокурор отказался от обвинения в этой части, поскольку установлено, что смерть потерпевшей наступила от отравления угарным газом, а не от воздействия высоких температур» [7]. В этой связи суд, дав оценку фактическим обстоятельствам, исключил из обвинения квалифицирующий признак убийства с особой жестокостью, содержащийся в п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Указанное отражает главную особенность данного квалифицированного убийства, заключающуюся в том, что особая жестокость представляет собой оценочное понятие, то есть такое, которое нельзя описать. Однако еще Н. Ф. Кузнецова замечала, что признак особой жестокости в конструкции предусмотренного п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ убийства является достаточно конкретизированным теорией и практикой, в связи с чем по существу утратил свой оценочный характер [4].

Как справедливо указывает А. Н. Попов, избежать оценочных понятий в уголовном праве в принципе невозможно, однако применение их традиционно вызывает значительные сложности. В этой связи необходимо установить критерии особой жестокости, которые бы позволяли правильно определять наличие или отсутствие ее в каждом конкретном случае при совершении убийства [6].

Стоит подчеркнуть то важное обстоятельство, что для квалификации убийства по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ, с точки зрения субъективной стороны, умыслом виновного должен охватываться характер особой жестокости, то есть он должен быть не объективным, а субъективным (добавим также — заведомым). Учитывая, что убийство суть умышленное причинение смерти, оно может быть совершенно как с прямым, так и с косвенным умыслом. Отсюда, при совершении убийства с особой жестокостью виновный должен не только осознавать особую жестокость своего деяния, предвидеть возможность совершения убийства с особой жестокостью и желать этого, но и сознательно допускать или относиться безразлично.

Пленум Верховного Суда РФ ориентирует суды на то, что признак особой жестокости имеет место в случаях применения пыток, истязания или глумления над жертвой. Заметим, что имеет значение и момент использования названных действий. Так, особая жестокость будет наличествовать только перед лишением жизни или в процессе совершения убийства, но никак не после причинения смерти. Данной позиции придерживаются многие специалисты в области уголовного права, в том числе Ю. М. Антонян, утверждающий об отсутствии особой жестокости даже в случаях, когда потерпевший фактически не испытывал особых мучений (так как смерть наступила от первого же удара), однако действия виновного свидетельствуют о его бесчеловечности (например, нанесение множества ножевых ранений, отрубание головы, обезображение трупа или надругательство над ним) [1]. Согласно данному подходу содеянное подлежит квалификации как простое убийство при отсутствии иных признаков.

Иначе полагает Н. Г. Иванов, указывающий, что если субъект, заблуждаясь относительно смерти потерпевшего, полагал, что он жив, и с целью причинения ему особых страданий совершил действия с особой жестокостью, то деяние должно квалифицироваться как покушение на убийство с особой жестокостью, что подтверждается правилом общей теорией квалификации при фактической ошибке.

Обозначенная позиция представляется верной, так как подобная квалификация позволит отразить направленность умысла виновного на совершение квалифицированного вида убийства (по правилам субъективного вменения). Указание на неоконченную преступную деятельность (в данном случае — покушение) отразит тот факт, что преступный результат не наступил по не зависящим от виновного обстоятельствам. Оценка наступивших последствия должна быть дана в рамках индивидуализации наказания [8].

1) нанесение большого количества телесных повреждений;

2) использование мучительно действующего яда;

3) сожжение заживо;

4) длительное лишение пищи, воды;

Отдельно выделяется то, что как совершенное с особой жестокостью может признаваться убийство в присутствии близких потерпевшему лиц, которым причиняются особые страдания. Стоит заметить, что в судебной практике данное обстоятельство, как правило, находит отражение, однако само по себе не является безусловным критерием особой жестокости при убийстве.

Так, 29 октября 2019 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, рассматривая дело № 2–1/2019 установила, что после нападения С. с ножом на Д. между ними завязалась борьба, последняя вырвала у потерпевшей нож и нанесла им удары по телу лежащей на полу С. То обстоятельство, что в определённый момент совершения указанных выше действий в коридор из зала вышла малолетняя С. и громко плакала, не является достаточным доказательством, подтверждающим, что Д. видела С. и осознавала факт причинения малолетней девочке особых страданий в ходе убийства матери при сложившихся обстоятельствах. В приговоре суд мотивировал исключение из обвинения Д. п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ, указав при этом на то, что «...девочка (речь идёт о малолетней С. появилась в кульминационный момент развития ситуации, вследствие чего последняя (Д.) в то время не могла осознавать, что причиняет девочке особые страдания» [2].

Обоснованно следующие замечание Н. Г. Иванова: «Способов, свидетельствующих о проявлении особой жестокости при совершении убийства, может быть столь много, и они могут быть столь изощрены, что полный их перечень предложить невозможно» [3]. Таким образом, для целей правоприменительной деятельности общий критерий может быть обозначен следующим образом: причинение дополнительных мучений потерпевшему или страданий иным лицам, которым участь потерпевшего небезразлична.

Литература:

1. Антонян Ю. М. Понятие особой жестокости и преступления с особой жестокостью // Социалистическая законность. 1990. № 6. С. 53.
2. Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 29 окт. 2019 г. по делу № 2–1/2019 // СудАкт. URL: https://sudact.ru/vsrf/doc/YjdXgggvS8Vn (дата обращения: 08.01.2020)
3. Иванов Н. Г. Уголовное право. Особенная часть: учебник для академического бакалавриата. М.: Юрайт, 2014. 643 с.
4. Кузнецова Н. Ф. Проблемы квалификации преступлений: лекции / Науч. ред. и предисл. академика В. Н. Кудрявцева. М.: Издательский Дом «Городец», 2007. 336 с.
5. О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ): Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 янв. 1999 г. № 1. (ред. от 03.03.2015)
6. Попов А. Н. Убийства, совершаемые с особой жестокостью, а также общеопасным способом. СПб., 2001. 212 с.
7. Приговор Воронежского областного суда от 27 июня 2019 г. по делу № 2–55/2018 // СудАкт. URL: https://sudact.ru/regular/doc/FmljrPnciEgr (дата обращения: 06.01.2020)
8. Спиридонова Л. Э. Уголовно-правовое значение фактической ошибки в личности потерпевшего при квалификации преступлений против жизни // КриминалистЪ. 2012. № 2 (11). С. 58–66