Судебный прецедент как источник административного процессуального права РФ



В статье рассматриваются проблемы применения административного судебного прецедента в современной судебной системе Российской Федерации.

Ключевые слова: административный процесс, судебный прецедент, источники права.

The article examines the problems of applying the administrative court process in the modern judicial system of the Russian Federation.

Keywords: administrative process, judicial precedent, sources of law.

Судебный прецедент — один из древнейших источников права, который используют в некоторых правовых семьях и по сей день. Этот источник права был широко распространён в Древнем Мире, в частности — в Древнем Риме. При вынесении решений преторами, другими магистратами, эти решения становились обязательными при разрешении аналогичных дел [6], что повлекло за собой то, что базой многих институтов римского права является судебный прецедент, прецедентное право.

В настоящее время судебные прецеденты так же широко используются в странах англосаксонской правовой семьи (Австралия, Белиз, Великобритания (кроме Шотландии), Ирландия, Канады, Новая Зеландия, США, Ямайка и др.) и до сих пор большая часть гражданского и деликтного права не кодифицирована. В романо-германской же правовой семье, на рубеже 18–19 веков, именно нормативный акт, то есть закон, был провозглашён основным источником права.

Впрочем, нельзя сказать, что судебные прецеденты не рассматриваются как единственный источник права — они являются скорее вспомогательным источником права, который с каждым годом играет всё более важную роль в правоприменительной деятельности.

В Российской Федерации, традиционно, не используют судебные прецеденты в административном процессуальном праве. Однако, анализ специализированной юридической литературы в данной области позволяет утверждать обратное, так как вопрос относительно применения судебной практики в качестве источника права, как административного, так и иного, остаётся спорным. Несмотря на то, что публикаций по данной тематике (научных статей, диссертационных исследований и специальной литературы) не так много, мы не можем сказать, что учёные-теоретики пришли к единому мнению.

Термин «судебный прецедент» означает «вынесенное судом по конкретному делу решение, обоснование которого становится правилом, обязательное для всех судов тех же или низшей инстанции при разбирательстве аналогичных дел» [3].

Судебному прецеденту, как источнику права, характерны такие черты, как: казуистичность, множественность, противоречивость и гибкость. Нас наиболее интересует его казуистичность, то есть максимально чётко сформулированные и регламентированные частные вопросы. Это происходит потому, что прецедент всегда вырабатывается на основе решения конкретных, единичных случаев — казусов. А, такая характерная черта, как множественность, даёт в итоге огромный объём прецедентного права, что обуславливается большим количеством инстанций, могущих создавать прецеденты.

В настоящее время термин «источник права» понимается как тождественный термину «нормативно правовой акт» (далее — НПА). Согласно Постановлению Пленуму Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2007 г. под НПА понимается изданный в установленном порядке управомоченным органом государственной власти, органом местного самоуправления или должностным лицом, устанавливающий правовые нормы (правила поведения), обязательных для неопределенного круга лиц, рассчитанные на неоднократное применение, направленные на урегулирование общественных отношений либо на изменение или прекращение существующих правоотношении [1].

Из этого следует, что источник права является средством юридического закрепления нормы права. Для стран, которые входят в романо-германскую правовую семью, такой подход в основном характерен. А так как обычно Российскую Федерацию относят к данной правовой семье, то можно сделать вывод, что этот подход характерен и для неё.

В большинстве учебной, специальной литературы источники административного права определяются как «юридические акты различных государственных органов, содержащие такого рода правовые нормы, то есть нормативные акты (закон и нормативно-правовой акт подзаконного характера)» [4], что является вполне обоснованным ввиду понимания вышеописанного характерного подхода в семьях романо-германского права. В таком аспекте нельзя оспорить то, что судебным прецедентам нет места в данной системе.

Но, несмотря на это, судебные акты могут быть различными, и стоит различать их, обращая внимание не столько на внешнюю, сколько на внутреннюю составляющую актов. Любой акт, который выражает волю компетентного органа власти по установлению общеобязательного правила поведения, его изменению, отмене, изменению либо конкретизации сферы действия, является по своей сути нормативным [5]. Если смотреть именно с этой точки зрения, то роль судебной практики как источника права в административном процессе видится несколько по-другому.

Анализ судебной практики очевидно указывает на то, что решения суда, принятые в порядке судебного нормоконтроля, носят нормативный характер. Эти решения, как по внешним признакам, так и по их волевому содержанию следует относить под определение НПА.

Наделение судов нормоконтрольными полномочиями, на наш взгляд, произведено в качестве делегирования законодателем части своей правотворческой функции.

Однако судебные решения нельзя однозначно отнести к НПА, так как в них нет признаков нормативности как таковой, они скорее являются индивидуальными актам, поскольку такие решения обязательны только для сторон соответствующего дела. Тем не менее, в судебной практике сложилась ситуация, при которой то или иное уже существующее решение может поменять ход дела, поскольку судья, ознакомившись с ним, может учесть практику другого суда по аналогичному делу. Такая практика «обмена» решениями между судами достаточно распространена, и решения по аналогичным делам могут быть схожими не только общим содержанием, но и формулировками.

При этом такая ситуация, при которой практика рассмотрения аналогичных дел в одном суде, отличается от практики дел в другом суде, может полностью исключиться, что, в конечном счёте, приведет к единообразию судебной системы. В данный момент, при всей информатизации судов (системами «ГАС-Правосудие» и другими) ситуация в значительной степени улучшается.

Кроме того, в 2010 году, на Третьих Сенатских чтениях, прошедших в Конституционном Суде Российской Федерации, выступил Председатель Высшего Арбитражного Суда (ВАС) РФ Антон Александрович Иванов на тему «Речь о прецеденте». По мнению Председателя ВАС, судебная система России движется в сторону окончательного перехода к прецедентному праву, что должно ее укрепить и снизить внешнее давление на судей. А. А. Иванов считает, что необходим механизм «преодоления правовых позиций любых высших судов», а для этого следует принять соответствующие поправки к Конституции [2].

Путь формирования судебного прецедента как источника административного права не моментален, как не был моментален и в странах англосаксонской правовой семьи. В современных реалиях де-юре судебный прецедент в Российской Федерации не признан как источник административного права, но де-факто он применяется на практике и может считаться источником права.

Литература:

1. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2007 г. N 48 г. Москва «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых актов полностью или в части» // Российская Газета, выпуск № 4539. 2007. 8 декабря. Полоса 10;
2. Третьи Cенатские чтения // Сайт Конституционного Суда Российской Федерации URL: http://www.ksrf.ru/ru/Info/Reading/Pages/ThirdReading.aspx (дата обращения: 27.11.2017);
3. Большой юридический словарь. — М.: Инфра-М. А. Я. Сухарев, В. Е. Крутских, А. Я. Сухарева. 2003;
4. Романов М. Л. Решения Конституционного Суда России в системе источников административного права // Административное право и процесс. 2006. № 2. С. 25;
5. Алиев Т. Т., Петров А. М. Судебная практика как источник административного процессуального права РФ // eLIBRARY.ru. URL: elibrary.ru/item.asp?id=24109698;
6. Мартасов Д. В. Магистраты: виды, роль, значение в Древнем Риме // Политика, государство и право. 2012. № 3.