Письма А. М. Горького А. И. Рыкову в контексте эпистолярных обращений писателя к большевистским и советским вождям

Анализируя переписку А. М. Горького с большевистскими и советскими руководителями, нельзя не рассмотреть эпистолярное общение писателя с Алексеем Ивановичем Рыковым (1881–1938) — председателем СНК СССР в 1924–1930, одновременно в 1924–1929 председателем СНК РСФСР, председатель Совета труда и обороны (СТО) в 1926–1930, членом Политбюро ЦК партии в 1922–1930, наркомом внутренних дел (ноябрь 1917) в первом советском правительстве; в 1918–1921 и 1923–1924 председателем ВСНХ, одновременно с 1921 г. председателем СНК и СТО; в 1931–1936 наркомом почт и телеграфов, наркомом связи СССР. В конце 1930-х гг. Рыков был репрессирован и расстрелян. Горький был связан с Рыковым дружескими отношениями, о чём свидетельствует их переписка. К сожалению, нами пока разысканы лишь восемь писем Горького Рыкову [7; 9; 10; 11; 12; 13; 14; 15].

Первое письмо Горького (1918 г.) [12] очень короткое, деловое. Оно связано с издательской деятельностью писателя.

Следующее письмо Горького Рыкову (от 1 июля 1922 г.) (первая публикация письма: [6]; последующие публикации письма [1, с. 23; 7; 8; 20; 22, с. 234; 23; 24, с. 178–179]) связано с начавшимся в Москве летом процесса над правыми эсерами, которым было предъявлено обвинение в причастности к попыткам покушения на В. И. Ленина, Л. Д. Троцкого, Г. Е. Зиновьева и др. «К процессу 1922 года, — пишут авторы «Русского Берлина», — привлечены были деятели революционного движения с безупречным прошлым, долгие годы проведшие в дореволюционных тюрьмах и на каторге, где они сталкивались с теми, кому на суде отведена была роль обвинения. Обвинению в судебном разбирательстве предшествовало длительное пребывание (с 1920 г.) лидеров партии социалистов-революционеров в тюрьме, без предъявления соответствующего обвинения. Извещение о суде (объявление о процессе было сделано в конце февраля 1922 года — Е.С.) было всеми без различия партийной принадлежности воспринято как предупреждение о неминуемой казни старых революционеров и как предвестие нового этапа в ликвидации социалистического движения. Это, в свою очередь, совпало с международным признанием Советской России, переговорами в Генуе и намеченным на апрель 1922 г. в Берлине совместным конгрессом трёх Интернационалов — всех течений социал-демократии Европы. Во главе общественной борьбы против предстоящей расправы над эсерами оказались лидеры меньшевистской партии, находящиеся в эмиграции в Берлине, — во главе с Ю. О. Мартовым, с первых дней Октябрьской революции последователи выступавшие против террора и требовавшие отказа от смертной казни» [23, с. 339–340]. Авторы со ссылкой на мемуары Б.Двинова [19, с. 144–115] указывают, что решение принять участие в активной защите эсеров было принято после некоторых колебаний и разногласий из-за старых разногласий с эсерами. «Под давлением общественного мнения социалистической Европы представители Коминтерна на апрельском совещании трёх Интернационалов Н.Бухарин и К.Радек дали письменное заверение, что смертный приговор не будет вынесен на предстоящем процессе и даже не будет затребован обвинителями. В. И. Ленин нашёл это соглашение ущемляющим суверенность России, а нарком юстиции Д. И. Курский публично заявил, что берлинское соглашение нисколько не связывает московский суд. Открывшийся в начале июня суд, который по предварительным сообщениям, должен был завершиться в течение двух недель, проходил 50 дней. Видные представители западного социалистического движения, явившиеся, по берлинскому соглашению, в Москву, для защиты подсудимых, подверглись организованной травле и были вынуждены 22 июня оставить судебное разбирательство. Вслед за ними покинули зал суда и русские адвокаты. Обвиняемые остались без формальной юридической защиты. Стало ясным, что смертный приговор лидерам социалистов-революционеров — неотвратим» [23, с. 341–343].

Сам факт обращения Горького к Рыкову авторы «Русского Берлина» комментируют следующим образом: «В июне 1922 г. Ленин — несомненно, ближайший к Горькому человек в кремлёвской верхушке — решением консилиума был по болезни отстранён от занятий делами. В официальном сообщении о состоянии его здоровья он был назван “бывшим председателем Совета народных комиссаров”. При обсуждению тогда же кандидатуры его заместителя большинство членов Совнаркома высказались за Троцкого, однако в конечном счёте все дела Ленина по Совнаркому перешли к его заместителю А. И. Рыкову. Как известно, Рыков был свойственником Б. И. Николаевского (видный историк — Е.С.); можно полагать, что Б. И. Николаевский прямо участвовал в выработке стратегии Горького в связи с судом над эсерами. С различием флангов внутри кремлёвской политической платформы связано у Горького, в письме к Рыкову, упоминание Троцкого и неупоминание Ленина (заболевание которого, кстати, было объявлено в 1922 году последствием раны, полученной при покушении на него эсеров в 1918 г.)» [23, с. 246].

Ленин в письме к Бухарину назвал выступление Горького «поганым» [21, с. 279–280].

Акция Горького оказалась неожиданной для кремлёвского руководства. Это объясняется, как полагают авторы «Русского Берлина», тем, что позиция Горького, особенно во время берлинской эмиграции и выхода его книги «О русском крестьянстве» оказывалось в гораздо большей степени противостоящей политической философии партии социалистов-революционеров, ориентировавшейся на крестьянские массы России, чем даже линия большевиков в период революции [23, с. 247–248].

Письмо Горького, как и письма Короленко, по своему характеру близко публицистике. В нём выражено отношение автора к данному историческому событию — суду над эсерами. Автор доказывает, почему не следует приговаривать подсудимых к смертной казни. Письмо достаточно эмоционально. Горький не побоялся произнести слово «убийство» вместо слов «смертная казнь». Письмо очень короткое, но убедительное.

Приговор по делу эсеров, вынесенный 7 августа 1922 г., предусматривал смертную казнь по отношению к 12 членам Центрального Комитета партии. Но решением ВЦИК от 9 августа было на неопределённый срок приостановлено приведение приговора в исполнение и поставлено в зависимость от поведения партии эсеров по отношению к Советской власти. 14 января 1924 г. Президиум ВЦИК заменил расстрел пятилетним тюремным заключением и ссылкой.

Письма Горького Рыкову от 18 июля 1924 г. [11], 9 декабря 1924 г. [15] и 10 декабря 1927 г. [9] очень дружеские, личные. Писатель говорит в них о здоровье, о своих литературных делах. В последнем из перечисленных писем он благодарит Рыкова за подарок к 60-летию и протестует против торжественного проведения его юбилея (ср. с письмом И. И. Сковорцову-Степанову от 30 ноября 1927 г.). Кроме того, в письме от 9 декабря 1924 г. речь идёт о «Ленинских сборниках», которые составлял Каменев.

Тон письма от 20 января 1933 г. [13] приподнятый, торжественный. Оно написано после Объединённого пленума ЦК и ЦКК ВКП(б), проходившем 7–12 января 1933 г. и осудившем «правый уклон» в партии. Рыкова и Томского заставили выступить с «покаянием». Горький выражает восхищение речами Рыкова и Томского на пленуме, которые были опубликованы, отмечает «подлинно большевистское мужество этих речей, ясную их мудрость и чувство собственного достоинства революционеров». Горький этим письмом обращается к людям, которых уважает и ценит.

В письмах от 10 мая 1930 г. [10] и 7 июня 1930 г. [14] кроме дружеских слов содержатся просьбы: в первом из них — дать персональную пенсию большевику М. М. Громову, чтобы тот мог жить достойно, во втором — поддержать Горького в деле издания «Истории гражданской войны». Этот вопрос затрагивается Горьким и в письме Кирову 1934 г. [4], и в письме Сталину от 5 июня 1930 г. [17], и в письмах Ворошилову 11 декабря 1930 г. [2] и не позднее 1935 г. [3], Ягоде от 11 декабря 1930 г. [18].

Таким образом, на основании анализа писем Горького Рыкову мы можем сделать предварительные выводы о том, что писателя и вождя связывали как дружеские, так и деловые отношения (как и Горького с Бухариным). Наибольшее внимание исследователей и публикаторов привлекло письмо Горького Рыкову от 1 июля 1922 г., что вполне закономерно, так как это письмо связано с судом над эсерами — одним из виднейших событий политической жизни начала 1920-х гг. Кроме того, ряд проблем, затрагиваемых в письмах писателя вождю, обсуждаются и в письмах того же адресанта другим вождям большевистской партии и советского государства (и иным видным общественным деятелям).

Комплексный анализ (источниковедческий, тематический, стилистический) обращений А. М. Горького во власть будет нами продолжен. Хочется надеяться, что этот анализ поможет нам в осмыслении истории России начала XX века и личности, такой сложной и противоречивой, самого Горького.

Литература:

1.                  Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б) — ВКП(б), ВЧК — ОГПУ — НКВД о культурной политике. 1917–1953 гг. Сост. А.Артизов и О.Наумов. М., 2002.

2.                  Горький А. М. — Ворошилову К. Е. (11 декабря 1930 г.) // Известия ЦК КПСС. 1991. № 8. С. 151–153.

3.                  Горький А. М. — Ворошилову К. Е. (не позднее 1935 г.) // Известия ЦК КПСС. 1991. № 8. С. 156–157.

4.                  Горький А. М. — Кирову С. М. (конец ноября 1934 г.) // Известия ЦК КПСС. 1990. № 7. С. 222.

5.                  Горький А. М. — Рыкову А. И. (1 июля 1922 г.) // Le Populaire. № 154. 7 juillet 1922.

6.                  Горький А. М. — Рыкову А. И. (1 июля 1922 г.) // Голос России. № 1004. 1922. 13 июля. С. 1.

7.                  Горький А. М. — Рыкову А. И. (1 июля 1922 г.) // Известия ЦК КПСС. 1989. № 1. С. 243.

8.                  Горький А. М. — Рыкову А. И. (1 июля 1922 г.) // Социалистический вестник. 1922. 13 июля. С. 11–12.

9.                  Горький А. М. — Рыкову А. И. (10 декабря 1927 г.) // Известия ЦК КПСС. 1989. № 7. С. 213–214.

10.              Горький А. М. — Рыкову А. И. (10 мая 1930 г.) // Источник. 1994. № 1. С. 9–10.

11.              Горький А. М. — Рыкову А. И. (18 июля 1924 г.) // Известия ЦК КПСС. 1989. № 7. С. 211.

12.              Горький А. М. — Рыкову А. И. (1918) // Источник. 1994. № 1. С. 6.

13.              Горький А. М. — Рыкову А. И. (20 января 1933 г.) // Известия ЦК КПСС. 1989. № 7. С. 219–220.

14.              Горький А. М. — Рыкову А. И. (7 июня 1930 г.) // Источник. 1994. № 1. С. 10–11.

15.              Горький А. М. — Рыкову А. И. (9 декабря 1924 г.) // Известия ЦК КПСС. 1989. № 1. С. 245–246.

16.              Горький А. М. — Скворцову-Степанову И. И. (30 ноября 1927 г.) // Горький М. Собрание сочинений в 30 томах. Том 30. Письма, телеграммы, надписи. 1907–1926. М., 1955. С. 47–48.

17.              Горький А. М. — Сталину И. В. (5 июня 1930 г.) // Известия ЦК КПСС. 1989. № 7. С. 216–218.

18.              Горький М. Неизданная переписка с Богдановым, Лениным, Сталиным, Зиновьевым, Каменевым, Короленко. Серия «М.Горький. Материалы и исследования». Выпуск 5. М.: ИМЛИ РАН, 1998.

19.              Двинов Б. От легальности к подполью (1921–1922). Станфорд, 1968.

20.              Иванов Вяч. Вс. Почему Сталин убил Горького? // Вопросы литературы. 1993. Выпуск 1. С. 91–134.

21.              Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 54. М., 1986.

22.              Флейшман Л., Хьюз Р., Раевская-Хьюз О. Горький и дело эсеров // Дружба народов. 1990. № 12.

23.              Флейшман Л., Хьюз Р., Раевская-Хьюз О. Русский Берлин. 1921–1928. Париж, 1983.

24.              Шенталинский В. Воскресшее слово: Главы из книги. Буревестник в клетке // Новый мир. 1995. № 3.