Горький и Бухарин: переписка

В настоящее время идёт процесс осмысления художественного и эпистолярного наследия А. М. Горького. Переиздаётся и анализируется переписка его с такими видными политическими деятелями, как А. А. Богданов, А. В. Луначарский, В. И. Ленин, Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, Г. Г. Ягода, И. В. Сталин. Переписке Горького и Бухарина «повезло» меньше — ей, насколько нам известно, посвящена одна статья, охватывающая не весь возможный материал. Не претендуя на исчерпанность темы, попытаемся заново проанализировать взаимоотношения писателя и одного из вождей большевистской партии, одно время бывшего очень популярным в России со своей оригинальной версией марксизма [14]. Нам удалось выявить 7 писем Горького Бухарину [5; 6; 7; 8; 9; 10; 11] и 3 письма Бухарина Горькому [1; 2; 3]. Однако есть все основания (и одно из оснований — найденные письма; другое — статья Примочкиной [15] — однако надо иметь в виду, что Примочкина цитирует некоторые письма Горького Бухарину и Бухарина Горькому, но далеко не все и частично), что писем гораздо больше.

Из дневника Р.Роллана видно, что между Горьким и Бухариным была настоящая дружба. Они обменивались тумаками [15, с. 237]. «Уходя, Бухарин целует Горького в лоб. Только что он в шутку обхватил руками его горло и так сжал его, что Горький закричал» [15, с. 238]. В. В. Иванов пишет: «Бухарин бывает у Горького на завтраке и остаётся у него на целый день до чая — в тот же день позже приедет Сталин со своей свитой. Мой отец как-то застал Бухарина и Горького за оживлённым разговором. Горький с воодушевлением объяснил ему, что они обсуждали план беспартийной газеты, которую будут издавать (Вс.Вяч.Иванов). Хотя этот план и не был реализован, в качестве редактора “Известий” Бухарин сделал много, чтобы к нему приобщиться в газете среди других печатались Пастернак, молодой Заболоцкий» [12, с. 110].

«Начало особым, дружественным отношениям писателя и политика положила поездка Бухарина в 1922 г. в Германию … Бухарин лечился в том самом санатории и в то же самое время, когда там находился Горький» [15, с. 62]. «О встрече Бухарина с Горьким в Германии, возникновении взаимного интереса мы узнаём из переписки, сохранившейся в горьковском архиве» [15, с. 63]. Н.Примочкина полагает, что, возможно, Ленин специально послал Бухарина в тот же санаторий, где лечился Горький, так как с писателем, уехавшим из России осенью 1921, всё же надо было помириться, чтобы иметь возможность каким-то образом влиять на его взгляды и его выступления в западной прессе, дабы добиться политического признания Советской России, а Бухарин обаятельный, блестящий собеседник, для этой цели подходил как нельзя лучше [15, с. 62–63].

Вскоре после возвращения в Москву, в апреле 1922 г., Бухарин писал Горькому, шутливо обращаясь к писателю «Алексей Максимович, Прекрасные Усы» и журя старшего товарища (что было довольно часто) за его политические «ошибочки» (в данном письме речь идёт о реакции советского руководства на появление в западной печати статьи Горького «Русская жестокость» — в газете «Politiken», Копенгаген) [15, с. 63]. В ответном письме от 1 июня 1922 г. Горький «подробно отвечал Бухарину, пытаясь отвести его упрёки и разъяснить мотивы своего выступления» [5; 15, с. 63]. В начале 20-х позиции писателя (и философские, и общественно-литературные) существенно отличались. «Оптимистически настроенному Бухарину были чужды острокритические публицистические и художественные размышления о русском народе, его исторических судьбах глубоко разочарованного происходящим на родине Горького» [15, с. 64]. В письме, написанном осенью 1923г. по поводу новых рассказов писателя, Бухарин пытался его переубедить, обратить в свою веру [15, с. 64]. Далеко не всегда Горький одобрял деятельность Бухарина. Так, в письме от 11 марта 1924 Е. П. Пешковой: «…не найдёшь ли ты книгу И. П. Павлова “20-летний опыт”, книгу против которой так развязно полемизирует Н.Бухарин в “Красной Нови” …». Говоря о том, что философия марксизма «вносит в область высшей психической деятельности человека довольно грубый, а потому и вредный рационализм», писатель в 1925 г. вновь «ссылался на статью Бухарина против академика И. П. Павлова» (приводится по [16, № 3, с. 64]).

Н.Примочкина и С.Коэн полагают, что Бухарин способствовал развитию художественных и научных достижений, что он в отличие от многих и многих партийцев был в хороших отношениях с очень разными людьми (О.Мандельштамом, М.Горьким, И.Павловым) и что его высокое положение гарантировало официальную терпимость к тем людям и явлениям, которым он покровительствовал [13; 16, с. 64]. Однако нам представляется, что положительную роль Бухарина в культурной жизни страны не стоит переоценивать, ведь именно Бухарин, в числе прочих советских деятелей, принимал активное участие в борьбе с Православием, лежащим в основе всей нашей культуры, в разрушении храмов, являющихся также и памятниками архитектуры, в выработке теории «нового человека».

Горький сочувствовал и выступлениям Бухарина против ВАППа и журнала «На посту», помог подготовке резолюции «О политике партии в области художественной литературы» (принята 18 июня 1925 г.) [4, с. 53–57]. Бухарин был сторонником идеи «пролетарской культуры», но в то же время выступал против стремления литературных организаций к одиночной власти и за сотрудничество с «попутчиками». «Мысли Бухарина о свободном соревновании различных школ и направлений в литературе, о недопустимости жёсткого партийного диктата в области культуры нашли отражение в написанной им и затем принятой ЦК знаменитой резолюции “О политике партии в области художественной литературы” 1925 года» [15, с. 65].

В письме от 14 мая 1925 г. Бухарин писал о повороте партии «лицом к крестьянству», инициатором которого был он, о готовящейся смене политики в области художественной литературы, сетовал на то, что Горький ему не пишет [15, с. 65]. На сей раз, Горький, обрадованный поворотом партии к культуре и к литературе, ответил письмом от 23 июня 1925 г. [8; 15, с. 65]. Стараясь понять необходимость новой политики «смычки» города и деревни, он всё же предостерегает от опасных, по его мнению, тенденций «дифирамбов деревне» в произведениях текущей литературы; советовал партийному руководству не давить марксистской идеологией на талантливую молодёжь из «попутчиков», а предоставить ей творческую свободу и избавить от травли со стороны напостовцев. Горький высказал мысль, что начинающие писатели сами достаточно революционны и самостоятельно придут к революционному пафосу. Горький с удовлетворение принял новую резолюцию ЦК, связывая с ней надежды на либерализацию советской политики в области культуры. В письме Бухарину от 13 июля 1925 г. он назвал её «превосходной и мудрой вещью» [6; 15, с. 66]. В 1928 г. Горький приезжает в Союз. «1928–1933 — время наибольшего официального признания писателя советскими властями» [15, с. 66]. Н.Примочкина считает, что всё же из всего сталинского окружения Горький выделял именно Бухарина, что, по мнению исследовательницы, можно объяснить не только личной симпатией, но и сходными идейными позициями [15, с. 66]. Бухарин представлял собой либеральное крыло правящей верхушки. Хотя Горький сильно расходился с Бухариным в отношении к крестьянству (в этом вопросе он поддерживал Сталина), во всех остальных вопросах его взгляды были ближе к взглядам Бухарина [16, № 3, с. 66].

Когда в 1929 г. Сталину удалось одержать победу над «правой оппозицией» (Бухариным, Рыковым, Томским), Горький пустил в ход весь свой авторитет, чтобы примирить оппозиционеров со Сталиным. По свидетельству И.Гронского, Сталин только делал вид, что соглашается с писателем, чем вводил в заблуждение не только писателя [15, с. 64]. По настоянию Горького, Бухарин был назначен заведующим отделом научно-технической пропаганды ВСНХ СССР, а Каменев директором издательства «Академия». Горький искренне восхищался Бухариным («Чертовски талантлив, — полагал он, — он буквально как-то светится! Как же можно этих людей отталкивать!» [15, с. 66]). Бухарин был образован, эрудирован, глубоко знал искусство и литературу. «К сожалению, письма Горького Бухарину конца 20-х — начала 30-х гг. пока для нас недоступны. Однако переписка писателя с разными лицами в это время буквально пестрит его именем и свидетельствует о большом интересе к его личности и стремлению к активному сотрудничеству в литературных делах» [15, с. 66–67]. Однако некоторые письма всё же стали нам известны, хотя, возможно, не в полном объёме.

Горький решил привлечь Бухарина для сотрудничества в «Литературной учёбе» (см. письма от 4 января 1930 г. и 23 июля 1930 г.); интересовался его мнением, посылая на родину свои новые статьи; просил высказаться в печати по тем или иным вопросам текущей литературной жизни (см. письмо от 23 июля 1930 г.). Сохранившиеся письма Бухарина Горькому также свидетельствуют о дружеском внимании к адресату и желании тесного творческого сотрудничества. Причём старые обращения «Максимыч» и «Прекрасные Усы» по-прежнему в ходу. То Бухарин зовёт Горького принять участие в слёте юных изобретателей и рационализаторов, то просит выступить на чрезвычайной сессии Академии наук, то умоляет дать «хотя бы две странички с художественной характеристикой Маркса» для готовящегося юбилейного сборника или «пару строк своих впечатлений о съезде колхозников для “Известий”» [15, с. 67]. Опальному Бухарину, видимо, было особенно важно было чисто человеческое общение с писателем. Так, в письме, написанном в Сорренто в августе 1930 г., говорится: «Хотелось бы поговорить с Вами … Вспоминаю о Вас часто, особенно когда тяжко на душе …» (цит. по: [15, с. 67]).

Особый интерес представляет недостаточно раскрытый сюжет об участии Бухарина в Первом всесоюзном съезде писателей в 1934 г. Основные доклады о советской поэзии должны были сделать партийный критик Е.Усиевич и поэт Н.Тихонов, однако незадолго до съезда Усиевич была заменена Бухариным. Л.Флейшман [17] выдвинул предположение, что эта замена была сделана по инициативе Горького, но своё мнение ничем не подкрепил. Воспоминания И.Гронского, хранящиеся в горьковском архиве, полностью подтверждают эту версию и лишний раз подчёркивают, какую трудную и опасную борьбу вела оппозиция с официально поддержанными рапповцами. Гронский пишет о том, что Сталин в разговоре с ним сказал, что Горький настоял на кандидатуре Бухарина [16, № 3, с. 67–68]. В своём докладе Бухарин провозгласил первым советским поэтом «оппозиционного» Пастернака, а не пролетарского поэта Маяковского, Бедного, Безыменского… Этот доклад и доклад Горького против литераторов-коммунистов были звеном тонко продуманной, осторожно, но упорно проводимой Горьким политики, направленной на либерализацию общества. Однако Сталин прекрасно понимал Горького и не простил ему первого съезда [15, с. 68]. «Последние годы жизни Горький фактически находился в негласной опале» [15, с. 68]. Его положение пошатнулось после ареста близкого ему Каменева, обвинённого в причастности к убийству Кирова. В январе 1935 г. в «Правде» появились статьи против Горького. После этого Сталин перестал ходить в гости к Горькому и подходить к телефону на его звонки. Исключение вождь сделал только во время посещения Ролланом Союза [5, 68]. (Вождь посетил писателя также во время его последней болезни). Но сделано это было ради поддержания своего имиджа на Западе. Но Роллан уловил напряжённость и неестественность отношений Горького с вождём: «Они много пьют. Тон задаёт Горький. Он опрокидывает рюмку за рюмкой водки и расплачивается за это сильным приступом кашля … (Я должен добавить, что в обычное время Горький всегда трезв и ест на удивление мало, даже слишком мало …) … Вечер показался мне очень утомительным и скучным …» [16, № 3, с. 240–241]. Из всего окружения Сталина Роллан выделил именно Бухарина, — этого «убеждённого интеллектуала», беседы с которым на философско-научные темы доставляли французскому писателю истинное наслаждение: «У него живой, острый ум, он жизнерадостен и проницателен; в нём неугасимо пламя юности и непосредственности — его невозможно не любить. Я не заметил в нём никакой обыденности мышления, никакого тщеславия, он человек кристального бескорыстия души» [16, № 3]; «Вообще у Бухарина горячее сердце, он очень импульсивен и молод особой молодостью души, над которой не властно время. Кто бы мог подумать, что этот невысокий, смеющийся, ловкий и необычайно энергичный человек, руководитель и душа одной из двух самых крупных советских газет, не чуждый никакой умственной и практической деятельности, — по существу математик и философ науки?» [16, № 3, с. 239].

Главная тема переписки Горького и Бухарина — культура. Горький рассуждает о литературе, протестует против «затискивания» начинающих писателей в рамки официальной культуры, отрицательно отзывается о «напостовцах», сетует на «китайско-индусскую деревню» и «окрестьянивание» страны (письмо 23 июня 1925 г.). Впрочем, последнее опасение в ответном письме от 23 июня 1925 г. Бухарин стремится развеять. Горький высказывает свои суждения о современной ему русской литературе (письма от 23 июня 1925 г., 13 июля 1925 г.). Речь идёт также об издательских делах. Так, в письме от 4 января 1930 г. Горький просит Бухарина написать статью для журнала «Литературная учёба», а в письме от 31 января 1935 г. просит опубликовать в «Известиях» «горестный вопль Ремезова». По письмам можно судить, что Горький и Бухарин находились в очень дружеских отношениях. Так, в письме от 5 мая 1930 г. Горький выражает тревогу по поводу болезни Бухарина, советует ему читать С.Булгакова вместо Дюма. В письме от 23 июля 1930 г. Горький шутливо ругает Бухарина уклонистом за то, что тот уклоняется от сотрудничества в «Литературной учёбе». Кроме того, в письмах затрагивается проблема общественной обстановки (письма от 1 июня 1922 г., 11 декабря 1930 г.) Писатель делает характеристику окружающей его жизни. Письмо Горького Бухарину от 1935 г. — написать для «Известий» статью по поводу травли фашистами евреев.

Следует также упомянуть приписку Бухарина, сделанную им к письму Рыкова Горькому от 6 июля 1923 г. Бухарин полон оптимизма и считает, что в стране всё идёт как надо.

Смерть Горького 18 июня 1936 г. лишила Бухарина авторитетного заступника и верного друга» [15, с. 69]. В некрологе, напечатанном в «Известиях», Бухарин искренне оплакивал его. «Вскоре после смерти писателя, мешавшего Сталину развязать массовый террор, в Москве состоялись грандиозные судебные процессы Каменева и Зиновьева, а вслед за тем были арестованы Бухарин и другие участники “право-троцкистского блока”» [15, с. 69]. Среди проходящих по этому делу было особенно много людей из ближайшего окружения Горького: Рыков, Ягода, Крючков, Плетнёв (поэтому М.Никё назвал этот процесс «процессом самого Горького, во всяком случае его политики и его окружения» [15, с. 69]). Им всем инкриминировалось участие в отравлении Горького; даже другу Горького Бухарину пришлось оправдываться, отрицая свою «причастность к убийству» Горького и его сына Максима. Пытаясь спасти Бухарину жизнь, Роллан в письме к Сталину взывал к памяти их «общего друга» Горького как к последнему средству, способному смягчить жестокое сердце диктатора: «… во имя Горького я Вас прошу о милосердии …» (см.: [4, с. 354–355]; [16, № 5, с. 191–192]. Но всё было бесполезно. В марте 1938 г. Бухарин был расстрелян. «Являясь ведущими идеологами государственной и культурной политики большевизма, Горький и Бухарин, каждый по-своему, пережили огромную человеческую трагедию, крах собственных надежд и иллюзий и оказались в конце концов жертвами сталинского режима» [15, с. 69].

Литература:

1.                  Бухарин Н. И. — Горькому А. М. (11 декабря 1930 г.) // Источник. 1994. № 1. С. 12–13.

2.                  Бухарин Н. И. — Горькому А. М. (23 июля 1930 г.) // Источник. 1994. № 1. С. 11–14.

3.                  Бухарин Н. И. — Горькому А. М. (после 23 июня 1925 г.) // Источник. 1994. № 1. С. 7–8.

4.                  Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б) — ВКП(б), ВЧК — ОГПУ — НКВД о культурной политике. 1917–1953 гг. Сост. А.Артизов и О.Наумов. М., 2002.

5.                  Горький А. М. — Бухарину Н. И. (1 июня 1922 г.) // Известия ЦК КПСС. 1989. № 1. С. 242.

6.                  Горький А. М. — Бухарину Н. И. (13 июля 1925 г.) // Известия ЦК КПСС. 1989. № 1. 246–247.

7.                  Горький А. М. — Бухарину Н. И. (1935 г.) // Известия ЦК КПСС. 1991. № 8. С. 156.

8.                  Горький А. М. — Бухарину Н. И. (23 июня 1925 г.) // Известия ЦК КПСС. 1989. № 3. С. 181–183.

9.                  Горький А. М. — Бухарину Н. И. (31 января 1935 г.) // Известия ЦК КПСС. 1991. № 8. С. 155.

10.              Горький А. М. — Бухарину Н. И. (4 января 1930 г.) // Источник. 1994. № 1. С. 8.

11.              Горький А. М. — Бухарину Н. И. (5 мая 1930 г.) // Источник. 1994. № 1. С. 9.

12.              Иванов Вяч.Вс. Почему Сталин убил Горького? // Вопросы литературы. 1993. Выпуск 1. С. 91–134.

13.              Коэн С. С. Бухарин политическая биография. 1888–1938. М., 1988.

14.              Любутин Н. К., Мошкин С. В. Российские версии марксизма: Николай Бухарин. Екатеринбург, 2000.

15.              Примочкина Н. Н. «Донкихоты большевизма». Максим Горький и Николай Бухарин // Свободная мысль. 1993. № 4. С. 62–69.

16.              Роллан Р. Наше путешествие с женой в СССР. Июнь — июль 1935 // Вопросы литературы. 1989. № 3. С. 190–246 (записи 17 июня — 4 июля); № 4. С. 219–254 (записи 5 июля 17 июля); № 5. С. 151–192 (записи 18 июля — 28 июля, правка 25 августа).

17.              Флейшман Л. Борис Пастернак в тридцатые годы. Иерусалим, 1984.