Конституция Российской Федерации устанавливает гуманистические основы конституционного строя, провозглашая человека, его права и свободы высшей ценностью. Коллизии в широком смысле как противоречия между явлениями возникают в любом обществе между различными субъектами. На государство возлагается функция их разрешения, для чего создаются специально уполномоченные органы, прежде всего судебные. Государство путем правового регулирования устанавливает основы их деятельности и принципы разрешения конфликтов, споров, разногласий. Одним из таких принципов, на мой взгляд, является принцип приоритета прав и свобод, который необходимо рассматривать в рамках федерального коллизионного права.
Актуальность данной темы обусловлена, с одной стороны, отсутствием в юридической науке единой точки зрения на понятие и принципы «федерального коллизионного права» [1], которое Конституция России относит к предметам ведения Российской Федерации (п. «п» ст. 71), с другой стороны, негативными явлениями, связанными с коллизиями (противоречиями) в регулировании и реализации прав и свобод человека в России на современном этапе.
Если рассматривать понятие «коллизия» в широком смысле, то федеральное коллизионное право должно регулировать порядок разрешения всех коллизий, конфликтов, противоречий, споров в государстве, за исключением тех, которые в соответствии с разграничением предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами относятся к исключительному ведению субъектов Федерации. Данное положение основано на том, что, если к предметам ведения Российской Федерации отнесено федеральное коллизионное право, значит, в государстве может быть и не федеральное коллизионное право (в федеративном государстве — коллизионное право субъектов Федерации).
В развитии идеи Ю. А. Тихомирова о необходимости формирования в России коллизионного права как комплексной суперотрасли [2] предлагается следующая его структура с точки зрения разграничения предметов ведения между Российской Федерацией и ее субъектами: 1) федеральное коллизионное право; 2) коллизионное право субъектов Российской Федерации. Федеральное коллизионное право должно устанавливать общие принципы разрешения коллизий в государстве, одним из которых является принцип приоритета прав и свобод человека. Данный принцип очень важен при разрешении конфликтов, участником которых, хотя бы с одной стороны, являются органы государственной власти, местного самоуправления (публично-правовые субъекты).
Конституционные принципы должны находить свое развитие и применение в федеральном законодательстве, нормативных правовых актах субъектов Российской Федерации, судебной практике. Несмотря на то, что принцип приоритета прав и свобод человека закреплен в Конституции Российской Федерации, при принятии законов он не всегда применяется в качестве основного начала и юридического приоритета. Поэтому на его реализацию в национальной правовой системе следует обратить особое внимание ученым и практикам.
Принцип приоритета прав и свобод человека означает, что государство существует для гражданина и права личности должны быть защищены от власти, переданной государству, независимо от того, с согласия или без согласия граждан эта власть осуществляется. Защищать права личности должно государство, и при разрешении конфликтов между государством и личностью исходить из этого принципа. При этом необходимо учитывать возможность ограничения прав на основе ст. 55 Конституции России для защиты ценностей, в ней указанных (основы конституционного строя, нравственность, здоровье, права и законные интересы других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства). В этих случаях возможны отступления от указанного принципа.
За время действия Конституции России она подвергалась детальному исследованию ученых, которые неоднократно отмечали не только ее положительное воздействие на формирование правового государства, но и наличие противоречий и дефектов в ее тексте [3]. Коллизии в регулировании прав и свобод человека присущи и Основному закону России, и текущему законодательству.
На основе анализа Конституции Российской Федерации и действующего законодательства выявлены следующие коллизии в реализации принципа приоритета прав и свобод человека:
- между нормами Конституции Российской Федерации, регулирующими разграничение предметов ведения в сфере защиты прав и свобод человека;
- между Конституцией России и федеральными законами в части недостаточно обоснованного ограничения прав и свобод человека.
В Конституции России содержится коллизия в разграничении предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами в сфере защиты прав и свобод человека, причиной которой является дефект с точки зрения юридической техники. В соответствии с п. «в» ст. 71 защита прав и свобод человека и защита прав национальных меньшинств относится к ведению Российской Федерацией, а в соответствии с п. «б« ст. 72 — к совместному ведению. Данное противоречие вызывает вопросы с реализацией указанных норм, так как субъекты Российской Федерации не вправе вмешиваться в предметы ведения Федерации и, наоборот, вправе принимать законы по предметам совместного ведения. Исходя из принципа приоритета прав и свобод человека, чем больше механизмов защиты прав человека в государстве, тем лучше для граждан. Практика развития законодательства пошла по пути отнесения защиты прав и свобод человека и прав национальных меньшинств к совместному ведению. По данным вопросам принимаются как федеральные законы, так и нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации. В частности, в субъектах Федерации учреждаются уполномоченные по правам человека в качестве дополнительного механизма защиты прав и свобод личности.
Нарушение конституционного принципа приоритета прав и свобод человека допускается в федеральном законодательстве, что проявляется в недостаточно обоснованном ограничении прав и свобод человека без учета требований ст. 55 Конституции Российской Федерации.
Так, Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» [4] (ст. 8) устанавливает запрет на проведение публичных мероприятий на территориях, непосредственно прилегающих к резиденциям Президента Российской Федерации. Это, на мой взгляд, противоречит Конституции Российской Федерации, так как в данном случае ограничение конституционного права граждан собираться мирно, без оружия (ст. 31 Конституции России) не направлено на защиту перечисленных в ст. 55 ценностей и, соответственно, нарушается принцип приоритета прав и свобод человека.
Денисенко В. В. Коллизии правовых актов и способы их разрешения (теоретико-правовой аспект): Монография. Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 2005. С. 100.
Аналогичная ситуация складывается с ограничением избирательных прав Федеральным законом «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» [5], который противоречит ст. 32 Конституции Российской Федерации, устанавливающей только две категории граждан, не имеющих активного и пассивного избирательного права: признанные судом недееспособными и содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда.
Вышеуказанный Закон в ст. 4 лишает пассивного избирательного права еще несколько категорий граждан Российской Федерации: имеющих гражданство иностранного государства либо вид на жительство или иной документ, подтверждающий право на постоянное проживание гражданина Российской Федерации на территории иностранного государства; осужденных к лишению свободы за совершение тяжких и (или) особо тяжких преступлений и имеющих на день голосования на выборах неснятую и непогашенную судимость за указанные преступления и других. При этом если граждане совершили преступления экстремистской направленности, то такое ограничение обосновано в соответствии со ст. 55 Конституции Российской Федерации для защиты основ конституционного строя и безопасности государства. Но многие тяжкие преступления, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное Уголовным кодексом Российской Федерации, не превышает десяти лет лишения свободы, относятся к преступлениям против собственности (ст. 164 — хищение предметов, имеющих особую ценность), в сфере экономической деятельности (ст. 172 — незаконная банковская деятельность, ст. 185.3 — манипулирование ценами на рынке ценных бумаг). На мой взгляд, ограничение пассивного избирательного права граждан, совершивших указанные преступления, является необоснованным.
Вышеизложенный анализ законодательства показывает, что возникает неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации нормы федеральных законов, ограничивающих права и свободы граждан. Данный вид коллизий разрешает Конституционный Суд РФ, однако для обращения в него граждан с жалобой требуется применение к ним закона. На мой взгляд, необходимо расширить круг субъектов, имеющих право обращаться в Конституционный Суд РФ с абстрактным запросом о проверке конституционности нормативных правовых актов, затрагивающих права и свободы личности. Целесообразно предоставить такое право Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации и Генеральному прокурору Российской Федерации. Такие запросы позволят устранять коллизии между Конституцией Российской Федерации и законами до их применения к гражданам и создадут дополнительную возможность обеспечения принципа приоритета прав и свобод человека.
Литература:
1. Тихомиров Ю. А. Коллизионное право: Учебное и научно-практические пособие. М.: ЮРИНФОРМЦЕНТР, 2000. С. 35.
2. Авакьян С. А. Пробелы и дефекты в конституционном праве и пути их устранения // Конституционное и муниципальное право. 2007. N 8; Овсепян Ж. И. Пробелы и дефекты как категории конституционного права // Конституционное и муниципальное право. 2007. N 15.
3. Федеральный закон от 19 июня 2004 г. N 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. N 25. Ст. 2485.
4. Федеральный закон от 12 июня 2002 г. N 67-ФЗ (ред. от 27.12.2009) «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. N 24. Ст. 2253.
