С 20-х гг. XIX в. представители купеческого сословия постепенно меняют образ жизни, дают образование детям, интересуются различными видами искусства. Со второй половины XIX в. московское купечество начинает активно втягиваться в культурную жизнь страны. Современные исследователи первостепенное внимание уделяют благотворительной деятельности купечества, в основном в сфере образования, медицины, религии. Иногда упоминается помощь меценатов театру, живописцам. Так, например, д-р пед. наук, д-р культурологии А. А. Аронов пишет, что С. Т. Морозов «обещал всестороннюю помощь основателям Художественного театра при непременном условии: его имя не должно упоминаться в газетах» [1, с. 7]. Однако ученые, как правило, слабо прослеживают личные интересы купечества к музыке и театральному искусству.
Сущность российского купца второй половины XIX — начала XX в. весьма ярко отразил известный бас Ф. И. Шаляпин в своих воспоминаниях «Маска и душа»: «Что такое русский купец? Это, в сущности, простой российский крестьянин, который после освобождения от рабства потянулся работать в город…» [10, с. 137]. Далее певец продолжает: «Он торгует сбитнем на Хитровом рынке, продает пирожки, на лотках льет конопляное масло на гречишники, весело выкрикивает свой товаришко и косым глазком хитро наблюдает за стежками жизни, как и что зашито и что к чему как пришито. Неказиста жизнь для него. Он сам зачастую ночует с бродягами на том же Хитровом рынке или на Пресне, он ест требуху в дешевом трактире, вприкусочку пьет чаек с черным хлебом… А там, глядь, у него уже и лавочка или заводик. А потом, поди, он уже 1-й гильдии купец. Подождите — его старший сынок первый покупает Гогенов, первый покупает Пикассо, первый везет в Москву Матисса» [10, с. 139]. Как замечает Ф. И. Шаляпин, купцов называли «самодурами». «А самодуры тем временем потихоньку накопили чудесные сокровища искусства, создали галереи, музеи, первоклассные театры, настроили больниц и приютов на всю Москву» [10, с. 139]. Подтверждение словам Шаляпина можно найти в воспоминаниях К. С. Станиславского «Моя жизнь в искусстве». Станиславский пишет: «…я жил в такое время, когда в области искусства, науки, эстетики началось очень большое оживление. Как известно, в Москве этому значительно способствовало тогдашнее молодое купечество, которое впервые вышло на арену русской жизни и наряду со своими промышленно-торговыми делами вплотную заинтересовалось искусством» [8, с. 49–50].
Интерес купечества к музыке и театру можно проследить на основе воспоминаний двух интересных представителей известных купеческих семей — П. А. Бурышкина и Н. П. Вишнякова.
Павел Афанасьевич Бурышкин (1887–1955) — юрист по образованию, гласный Московской городской думы, общественный деятель, один из издателей газеты «Утро России». Он оставил воспоминания о торгово-промышленной жизни Москвы и истории основных купеческих родов, которые под названием «Москва купеческая» были изданы в 1954 г. в Нью-Йорке. Нами было использовано московское переиздание данных мемуаров 1991 г. с предисловием Г. Н. Ульяновой и М. К. Шацилло [2]. Интересно, что даже старшие представители фамилии Бурышкиных имели отношение к культуре. Они происходили из бедной крестьянской семьи, но, несмотря на это, сумели проявить себя в области искусства. Г. Н. Ульянова и М. К. Шацилло пишут, что сводная сестра Афанасия Бурышкина — Анна Суровцева — стала известной певицей. «Она пела в московской Частной опере Зимина и в петербургском Мариинском театре, выступая в спектаклях вместе с Ф. Шаляпиным и Л. Собиновым» [9, с. 6].
Как пишет канд. филол. наук С. Б. Михайлова, «Москва купеческая» — это «грустное повествование о причинах отнюдь не простой судьбы купеческого и промышленного сословия в России, о многолетней дискредитации его, о том, как, несмотря на все превратности судьбы, многие московские купеческие династии изо дня в день трудились на благо своих семей, своей родины, своего народа, создавая не только материальные, но и культурные ценности» [6, с. 4]. П. А. Бурышкин справедливо отмечает, что «нет ни одной культурной области, где бы представители московского купечества не внесли своего вклада» [2, с. 120]. Однако купец не обходит и частных интересов представителей «третьего сословия». Бурышкин рассказывает об увлечении музыкой и театром в известных купеческих семьях, а также в своей семье. Так, сестры Павла Афанасьевича занимались музыкой у Д. С. Шора. Отец П. А. Бурышкина бывал на музыкальных фестивалях зарубежом, «особенно любил ездить в Байройт» [2, c. 213]. Кроме того, все Бурышкины были «страстные театралы» [2, с. 212].
Сам Павел Афанасьевич тоже увлекался музыкой и театром. Рассказывая о своей абсолютной свободе в студенческие годы, он пишет, что пользовался этой свободой, «чтобы бывать в театрах или в концертах…» [2, с. 211]. Более того, Бурышкин прекрасно помнил, поскольку, как нам представляется, слушал «живьем» Мазини, Таманьо, Ансельми, позднее — Карузо, а «с Фигнером и Собиновым был хорошо знаком лично» [2, с. 189].
Из известных купеческих фамилий, имевших отношение к сценическому искусству, П. А. Бурышкин вспоминает Морозовых, Бахрушиных, Мамонтовых, Коноваловых, Красильщиковых. Кроме того, он использует мемуары К. С. Станиславского, отдавая дань наблюдательности великого актера и режиссера из купеческой среды. Говоря о династии Морозовых, Бурышкин отмечает, что диапазон их культурной деятельности был чрезвычайно велик. Видный представитель этой семьи Савва Тимофеевич Морозов «был человек разносторонний и многим интересовался. Он сыграл большую роль в жизни Художественного театра» [2, с. 127].
О театральном музее А. А. Бахрушина Бурышкин пишет, что «это единственное в мире богатейшее собрание всего, что имело какое-либо отношение к театру. Видно было, с какой любовью оно долгие годы собиралось. А.А. был большим любителем театра, долгое время председательствовал в Театральном обществе и был весьма популярен в театральных кругах» [2, с. 136]. При жизни старших представителей семьи Бахрушиных в Москве был выстроен и содержался за их счет Дом для престарелых артистов [2, с. 136–137].
Вспоминая об известной династии Мамонтовых, П. А. Бурышкин пишет, что «мамонтовская молодежь — дети Ивана Федоровича и Николая Федоровича — были хорошо образованы и разнообразно одарены. Больше всего во многих из них было природной музыкальности. Зинаида и Вера превосходно играли на фортепьяно. Особенно же музыкальны были Виктор Иванович и Савва Иванович, что сыграло большую роль в жизни и того, и другого» [2, с. 169]. Савва Иванович «был певцом — учился пению в Италии…» [2, с. 169]. Но самое главное в нем, по мнению Бурышкина, было то, что «он являлся всегда тем центром, вокруг которого группировались все, кому дороги были артистические искания. И сам много искал, и много находил; немалую роль сыграл он в “отыскании“ Шаляпина» [2, с. 169–170]. С именем Саввы Ивановича связано знаменитое Абрамцево. Как пишет Бурышкин, «у гостеприимных хозяев Абрамцева собирался весь цвет русского искусства: музыканты, певцы и особенно художники, — Репин, Васнецов, Серов, Антокольский и др». [2, с. 171].
Говоря о купеческой семье Коноваловых, Бурышкин отмечает, что Александр Иванович Коновалов «был отличный музыкант-виртуоз, в Париже даже давал концерты» [2, с. 183]. Еще один московский купец, Николай Михайлович Красильщиков, «обладал прекрасным, исключительным по силе тенором» [2, с. 189]. «Может быть, мало кто мне поверит, — продолжает Бурышкин, — но я утверждаю, что такого голоса, как у Красильщикова, ни по красоте, ни по силе, не было даже у Карузо. Николай Михайлович долго учился в Италии и постиг в совершенстве все требования итальянской школы. Когда он кончил свое музыкальное образование — если не ошибаюсь, в конце девяностых годов, — то самые знаменитые импресарио предлагали ему какие угодно контракты для гастролей по всему миру» [2, с. 189–190]. Однако Красильщиков всегда от этих предложений отказывался. По мнению Бурышкина, причин было две: «во-первых, как говорится, несметное богатство делало для него неинтересной материальную сторону этого дела, но было и нечто худшее: у него был “трак“ и он не мог петь публично. Ряд попыток, им предпринятых, кончились для него неудачно» [2, с. 190].
Николай Петрович Вишняков (1844 — год смерти неизвестен) — геолог по образованию, потомственный почетный гражданин города Москвы, один из самых влиятельных гласных Московской городской думы, общественный деятель. Он оставил воспоминания «Сведения о купеческом роде Вишняковых, собранные Н. Вишняковым» в 3-х частях, которые были изданы в 1903–1911 годах не для продажи тиражом 100 экземпляров [3; 4; 5]. В последующие годы они не переиздавались и мало использовались в историографии. В них содержится информация о мировоззрении, культуре и нравах московского купечества. Интерес последнего к музыке и театру Вишняков прослеживает на примерах своих родственников.
Семья Петра Михайловича Вишнякова, отца Н. П. Вишнякова, была многодетной. В ней воспитывались четверо детей от первого брака Петра Михайловича с Софьей Ивановной Чероковой — Надежда (1817 г.р.), Иван (1820 г.р.), Семен (1821 г.р.) и Людмила (1822 г.р.), а также четверо сыновей от второго брака с Анной Сергеевной Болдыревой — Сергей (1830 г.р.), Владимир (1832 г.р.), Михаил (1835 г.р.) и Николай (1844 г.р.). Анна Сергеевна имела музыкальное образование, что было редким явлением в небогатой купеческой семье того времени. Именно она внесла в дом любовь к музыке.
Анна Сергеевна Вишнякова, как уже отмечалось нами, имела музыкальное образование, но страдала глухотой. Николай Петрович вспоминает, что его мать, когда находилась в прекрасном расположении духа, «полная какой-то внутренней гармонии, забывая свою глухоту, … любила садиться за фортепьяно и начинала припоминать отрывки старых песен своей молодости. Непослушной рукой брала она полузабытые аккорды, стараясь согласить их с мелодией и подпевая вполголоса» [5, с. 18]. А у сводной сестры Н. П. Вишнякова Людмилы Петровны «была большая любовь к музыке, и она до шестидесятилетнего возраста все брала уроки на фортепьяно без ощутимых результатов» [4, с. 133].
Рассказывая об отце, Н. П. Вишняков отмечал, что Петр Михайлович «не ходил в театр, хотя ничего против театра не имел и детей отпускал туда охотно. Очевидно, у него не было большой потребности в лицедействе, и он по складу ума своего не был способен увлекаться вымышленными страстями и страданиями» [4, с. 72].
Вишняков, рассказывая о переписке своих родителей, вспоминает как его отец в 1838 г. уведомлял мать: «Протопопов был вчера в театре и дети были с ним». «Вчера сыновья мои выпросились в театр со Степаном. Делать нечего! Отпустил, удовольствие им сделал. Сам хотел с ними идти, да эти и прочие строки остановили» [4, с. 118]. О посещении театра писал в своих письмах и сводный брат Н. П. Вишнякова Семен Петрович: «Мы с Наденькой и ее мужем были в театре, смотрели Эсмеральду, а за нею Титулярного Советника в домашнем быту, в которых одного играл санкт-петербургский актер Григорьев, а другого московский — Живокини. Эсмеральду играла г-жа Орлова: она здесь с мужем играла в последний раз вчера» [4, с. 118]. А другой старший брат Вишнякова Иван Петрович в одном из писем извещал, что «вчера глядели Уголино» [4, с. 118].
Кроме того, Н. П. Вишняков сообщает о том, что его старший брат Сергей в юности ходил в театр: «Сережу отпускают и в театр: он ходил с приказчиками на бенефис певца Бантышева» [4, с. 143]. Таким образом, Сергей Вишняков еще в детстве слушал ведущих российских певцов, и семья не препятствовала этому. Александр Олимпиевич Бантышев (1804–1860) был одним из выдающихся оперных теноров своего времени, в 1827–1853 гг. пел в Большом театре в Москве [7, с. 244].
О своих братьях Н. П. Вишняков пишет следующее: «Два старших брата отличались полным равнодушием ко всем искусствам; в противоположность им мы, четверо, дети одной матери, все до одного очень любили музыку. Каждый из нас культивировал это чувство по-своему, но все мы искали музыкальных наслаждений и тосковали, когда были их лишены по той или другой причине. У брата Сергея при отличном слухе были недурные музыкальные способности. Он брал уроки на скрипке и, как видно, возил ее с собой и в Нижний, чтоб там упражняться» [5, с. 142].
Таким образом, со второй половины XIX века музыка и театр стали неотъемлемой частью жизни московского купечества. Представители этого сословия и сами брали уроки музыки, как, например, сестры П. А. Бурышкина или брат Н. П. Вишнякова Сергей Петрович. А увлечение купечества театром было повсеместным и особенно захватывало молодое поколение, родившееся после 1840 года.
Литература
1. Аронов А. А. Меценаты России — отечественной культуре / А. А. Аронов. — М.: Экон-информ, 2012. — 178 с.
2. Бурышкин П. А. Москва купеческая: Мемуары / Вступ. ст., коммент. Г. Н. Ульяновой, М. К. Шацилло. — М.: Высш. шк., 1991. — 352 с.
3. Вишняков Н. П. Сведения о купеческом роде Вишняковых (1769–1847 гг.), собранные Н. Вишняковым. В 3-х ч. — М.: Тип. Г. Лисснера и А. Гешеля, 1903. — Ч. 1. — 104 с.
4. Вишняков Н. П. Сведения о купеческом роде Вишняковых (1769–1847 гг.), собранные Н. Вишняковым. В 3-х ч. — М.: Тип. Г. Лисснера и Д. Собко, 1905. — Ч. 2. — 257 с.
5. Вишняков Н. П. Сведения о купеческом роде Вишняковых (1769–1847 гг.), собранные Н. Вишняковым. В 3-х ч. — М.: Тип. Г. Лисснера и Д. Собко, 1911. — Ч. 3. — 176 с.
6. Михайлова С. Б. Пора познать в своих людях силу // Бурышкин П. А. Москва купеческая: Записки / Сост, вступ. ст., указ. — канд. филол. наук С. Б. Михайлова. — М.: Современник, 1991. — С. 3–18.
7. Рогов Е. Н. Атлас истории культуры России. Конец XVII — начало XX вв. — М.: «Круг», 1993. — С. 244.
8. Станиславский К. С. Моя жизнь в искусстве. — М.: Изд-во «Искусство», 1972. — 536 с.
9. Ульянова Г. Н., Шацилло М. К. Вступительная статья // Бурышкин П. А. Москва купеческая: Мемуары / Вступ. ст., коммент. Г. Н. Ульяновой, М. К. Шацилло. — М.: Высш. шк., 1991. — С. 5–37.
10. Шаляпин Ф. И. Маска и душа / Ф. И. Шаляпин. — М.: АСТ, 2014. — 320 с.
