Мария Гавриловна Савина (1854–1915) более сорока лет прослужила на сцене петербургского Александринского театра, являясь премьершей. Савина вначале утвердилась в амплуа инженю, а затем значительно расширила свой сценический диапазон, сыграв со свойственной ей психологической точностью и глубиной современниц. За Марией Гавриловной укрепилась легенда петербургской Сары Бернар, что означало высочайшую оценку творчества актрисы. Большую активность она проявила в создании Российского Театрального Общества, работая вначале секретарем, а затем председателем совета РТО. В 1896 году организовывала «Убежище для престарелых сценических деятелей», получившее впоследствии ее имя.
Савина начинала играть на провинциальной сцене. Пять лет в провинции стали временем творческого становления молодой актрисы, труднейшего поиска своего сценического лица, а также ожесточенной борьбы за свое человеческое достоинство, мало ценившееся в той среде. Большую часть своих мемуаров «Горести и скитания» (восемь глав из четырнадцати) она посвятила описанию тяжелой жизни актера в провинции.
К этой личности, ее жизни и творчеству обращались исследователи М. Карнеев, И.И. Шнейдерман, М.Г. Светаева, др. Одной из первых работ является монография М. Карнеева «Мария Гавриловна Савина и критика ее сценической игры» [4] (1894). В 20 веке вышли работы И.И. Шнейдермана «Мария Гавриловна Савина» [7] (1956) и М.Г. Светаевой «М.Г. Савина» [6] (1988). Они посвящены описанию ее жизни и творчества. Во всех выше названных работах мемуары М.Г. Савиной используются в качестве биографического материала. Однако предметом самостоятельного литературоведческого анализа они не становились.
Впервые воспоминания Савиной были опубликованы в советское время историком русского театра А.М. Брянским. Именно он дал название книге – «Горести и скитания» (Л., 1927). Это название – оценочного характера - точно передает содержание мемуаров. На протяжении всего повествования Савина не вспоминает ни об одном радостном, счастливом событии, рассказывая, прежде всего, о собственной жизни. При этом в мемуарах Савиной возникает широкая панорама русского театра, ибо Мария Гавриловна постоянно переезжает из одного театра в другой, пытаясь выжить в сложном театральном мире.
Организующим началом повествования становится субъектная точка зрения автора на происходящее. Стремясь быть правдивой и беспристрастной, Савина уделяет особое внимание тем людям, которые произвели на нее наиболее сильное эмоциональное впечатление. Об остальном она упоминает кратко, почти формально. Такой отбор фактов характерен для мемуарного творчества. «Отбор позволяет мемуаристу выразить свое отношение к изображаемым лицам и событиям, помогает воссоздать прошлое таким, каким видит его мемуарист и каким он хочет, чтобы увидело его потомство» [2,159].
Она видела актеров на сцене, во время репетиций и в быту. При описании того или иного актера, как отмечает И.И. Шнейдерман, «ее перо оказывается метким» [7, 11]. Приведем одно из таких описаний. Савина рисует портрет М.И. Степановой: «Это была удивительно симпатичная женщина, ее все любили и уважали. Актриса она была на все роли: сильная драматическая, комическая старуха и водевильная, так как обладала сильным голосом. Маленькая, худенькая, с мелкими чертами, она казалась гораздо моложе своих лет…» [5, 39]. Очевидно, можно говорить о точности этого портрета, который передает не только внешний облик актрисы, но и отношение мемуаристки.
Обращаясь к характеристике театральной труппы, Савина, как правило, говорит о качестве игры того или иного актера. На провинциальной сцене Мария Гавриловна встречалась и с талантливыми мастерами, и с людьми, лишенными дарования, которые шли на сцену ради заработка, известности, даже авантюр. Ко второй категории относились и ее родители. Савина несколько раз в своих мемуарах повторяет, что ее отец «был полезностью». Он ушел с прежней должности гимназического надзирателя на сцену с надеждой найти что-то более интересное и захватывающее, чем будни школьного учителя. В «Горестях и скитаниях» Савина не раз показывает, что в провинциальном театре часто служат люди, надеющиеся на свои внешние данные, родственные или интимные связи.
Среди талантливых актеров Савина вспоминает В.В. Самойлова, П.В. Васильева, Ф.Ф. Козловскую, К.А. Варламова, П.М. Медведева, А.И. Шуберт, М.И. Степанову, П.А. Стрепетову, В.Н. Давыдова, М.М. Глебову. Эти люди обладали настоящим даром сценического перевоплощения. К сожалению, в мемуарах актрисы дана лишь краткая оценка творческих возможностей актеров. О М.И. Степановой Савина пишет: «Актриса она была на все роли: сильная драматическая комическая старуха и водевильная, так как обладала сильным голосом» [5, 39]. Об игре И.С. Сандуновой Мария Гавриловна вспоминает: «Комическая старуха, очень пожилая женщина, покинувшая императорскую сцену, прекрасная актриса» [5, 44].
Савина, очевидно, стремится быть правдивой и объективной в своем рассказе. Мария Гавриловна не идеализирует ни себя, ни своих товарищей, создавая картины повседневной жизни актеров, рисуя их отношения между собой. И хотя сложно говорить непосредственно о психологическом рисунке, свойственном автору, но вполне допустимо – об элементах психологизма, помогающих понять сложность, противоречивость театрального мира. Так Савина вспоминает, как В.В. Самойлов отказывался с ней играть, объясняя это следующим образом: «Я даром ни для кого не играю» [5, 33]. Сама Савина признается, что в Бобруйске приходилось играть ради денег и что в Калуге, унижаемая насмешками мужа, ухаживаниями ненужных поклонников, она «играла кое-что и кое-как».
Как вспоминает Мария Гавриловна, зависть, тщеславие, гордыня – не редкость для актеров. Так, например, когда Савина служила в Саратове, из-за того, что ей подарили серебряный сервиз, а актрисе Глебовой – только цветы, последняя разорвала с Марией Гавриловной дружеские отношения. Актриса И.С. Сандунова после успеха молодой еще Савиной была инициатором скандальной статьи, в которой Марию Гавриловну обвиняли в отсутствии таланта.
По мнению Г. Елизаветиной, в мемуаристике со второй половины XIX века «быт и среда изображаются еще и важнейшим условием формирования человека, фактором во многом определяющим его»[2, 170], а выбор бытовых картин способен «наиболее ярко охарактеризовать ту жизнь, о которой рассказывает мемуарист»[2, 171]. Савина с глубокой горечью вспоминает быт провинциального театра. В своих мемуарах Мария Гавриловна не показывает практически ни одного светлого момента в жизни актеров, кроме выступлений. В актерской среде распространены гражданские браки, измены. Ссоры, скандалы, сцены ревности становятся неотъемлемой частью бытовой жизни актеров. Так, Мария Гавриловна описывает семейные отношения своих родителей: «Ссоры матери с ним (отцом) превышают всякое описание; кончались они тем, что он уходил, а мать срывала свой гнев на нас, в особенности на мне» [5, 30]. Мария Гавриловна рассказывает о пьянстве, пристрастии актеров к азартным играм. Так, «…Кузьмин ...был очень талантлив на роли стариков, но вскоре спился и умер» [5, 74]. Любовь первого мужа Савиной к вину и картам привела семью к бедности. Это время актриса вспоминает с ужасом: «Не только мебели, иногда самого необходимого купить было не на что. Три ночи я спала на полу: все описали по иску прежнего хозяина» [5, 76].
Если в мемуарах Савиной и нет глубокого объяснения причин столь безрадостной в целом картины, то они, тем не менее, угадываются. Это, прежде всего, отношение общества к актерам. Для публики театр становится местом развлечения, актрисы – доступными женщинами, актеры – шутами. Женитьба на актрисе считалась недопустимой. У провинциального актера, в отличие от столичного, не было пенсии и постоянного оклада.
В то же время Мария Гавриловна видит и талантливых людей, и добрые человеческие чувства и отношения. Она отмечает, что М.И. Степанову все уважали и любили за ее заботу, внимание к бедам окружающих. А.И. Шуберт искренне полюбила Савину и помогала ей на сцене, и в жизни. «Никогда не забуду ее забот обо мне и вечно буду ей благодарна» [5, 81], - вспоминает актриса.
В своих мемуарах Мария Гавриловна затрагивает проблему оплаты актерского труда. Первое свое настоящее жалование она получила в Минске, в пятнадцать лет: тридцать рублей в месяц. При этом атлас на один костюм стоил двадцать четыре рубля. В этом же городе публика подарила ей часы – это было вполне принято. Такого рода бытовые подробности придают воспоминаниям Савиной особую достоверность и характерный исторический колорит. В Нижнем Новгороде актрисе за две недели предложили уже сто рублей, а в Казани оплата повышается до двухсот двадцати пяти рулей в месяц и два полубенефиса. И, наконец, в Саратовском театре контракт был подписан на пятьсот рублей в месяц. Таким образом, мы видим, что чем популярнее, талантливее актер, тем больше ему платят. Начав с тридцати рублей, Мария Гавриловна приходит к пятистам.
В воспоминаниях Савиной описанию спектаклей и репетиций отводится небольшое место. Эти эпизоды вводятся у Савиной как сюжетные элементы, «сценический» фон, на котором рельефнее выступают образы тех людей, с которыми была знакома Мария Гавриловна.
На репетициях (об этом не раз вспоминает Савина) приходилось много трудиться, разучивая текст, работать над костюмами, движениями, мимикой. По ее мемуарам создается впечатление, что актер не творил, а все время спешил, пытался успеть. «Я не замечала времени за шитьем костюмов и учением ролей» [5, 47],– пишет Мария Гавриловна.
Воспоминания Савиной позволяют увидеть, как внутреннее состояние актера сказывается на его игре; проникнуть непосредственно в процесс творчества. Так, переживание первой любви отразилось на игре Марии Гавриловны в первый бенефис: «Слезы стояли у меня в горле и застилали глаза. Хорошо, что публика рассаживалась по местам и не слыхала, как я ужасно фальшивила. Я чувствовала, что играть не в силах» [5, 50]. И все же талантливая актриса справлялась со своими эмоциями и блистательно исполняла роль.
Мария Гавриловна рисует будни театра, рассказывая, например, о том, как перед самым спектаклем актерам приходится иногда выходить из довольно сложных ситуаций: заменять внезапно заболевших товарищей, искать в спешке костюм, парик и прочие атрибуты, доучивать роль. Приведем одну из подобных сцен: «Репетиция водевиля должна была начаться после большой пиесы, как вдруг Сосницкая вбегает ко мне и объявляет, что спектакль не состоится, так как Михайлова ночью родила и играть не может. Я бросилась на сцену – там полное смятение. <…> Не могу себе представить, как могла явиться у меня мысль сыграть вечером за Михайлову, но помню, что на мое предложение некоторые отвечали смехом, отец назвал меня дурой, а муж М. сказал, что стыдно смеяться над его положением. Один Славянский промолчал и через полчаса… принес мне разрешение отца играть, если я могу выучить роль к вечеру» [5, 42].
Непростые отношения складываются, как следует из воспоминаний Савиной, между актерами и зрителями. Во второй половине XIX века театр был по преимуществу местом развлечения. Как отмечает А.Я. Альтшуллер, «шаблонные мелодрамы, оперетты, пьесы мелкобытовой тематики, развлекательный репертуар, обеспечивавшие требования обуржуазившегося зрителя, вытесняли большую драматургию, утверждавшую демократические идеалы» [3, 19]. Благополучие труппы зависело от посещения зрителей, поэтому репертуар подстраивался под публику. Савина вспоминает, что в Бобруйске, где было много офицеров, «репертуар состоял из комедий, легких драм и водевилей преимущественно» [5, 41]. Публика спасала и губила актера в одно мгновение.
Мария Гавриловна отмечает, что публика ценила подчас не столько мастерство актера, сколько привлекательную внешность. И это угнетало актрису: «Хотя в Казани меня очень баловали, но я все-таки относила это к молодости, а не к таланту, и Саратов страшил меня, так как туда я была приглашена на первые роли» [5, 83]. Одни поклонники были скромными и с уважением относились к личности актрисы, а другие позволяли себе оскорбления.
Для Марии Гавриловны театр составлял смысл жизни. Ее мемуары представляют собой рассказ о трудном пути актера, о постоянной борьбе и становлении характера. В воспоминаниях Савиной ярко выделяется ее собственная натура. Самая главная черта характера актрисы – трудолюбие. Савина – женщина, которая пожертвовала всем ради сцены, и требовала от театра той же отдачи. Перед читателем она предстает неоднозначно. В одних эпизодах – несчастная, скромная сиротка, в других – коварная соблазнительница, в третьих – верная жена, в четвертых – актриса, готовая на все хитрости ради славы и почета. Савина – многолика не только на сцене, но и в своих мемуарах.
Литература:
Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. – Л., 1977.
Елизаветина Г. Последняя грань в области романа (русская мемуаристика как предмет литературоведческого исследования) // Вопросы литературы. – 1982. – № 10.
История русского драматического театра. В 7-ми т./ М-во культуры СССР. – М., 1977. – Т. 4, 1846-1861/ Авт.т. Е.Г. Холодов и др.
Карнеев М. Мария Гавриловна Савина и критика ее сценической игры. – Л., 1894.
Савина М.Г. Горести и скитания. – 2-е изд. – Л., 1983.
Светаева М.Г. М.Г. Савина. – М., 1988.
Шнейдерман И.И. М.Г. Савина в жизни и на сцене// Савина М.Г. Горести и скитания. – Л., 1983.
