Данная статья посвящена изучению семантического наполнения образа леса в фантастическом романе Г.Дж. Уэллса «Остров доктора Моро». Рассматриваются особенности интерпретации образов-символов леса и острова в рамках мифологической и литературной традиции, что позволяет автору выявить определенные художественные тенденции при их истолковании. Особое внимание уделяется специфике авторской трактовки лесного пространства, в связи с чем образ леса в изучаемом романе определяется как неоднозначный.
Ключевые слова: фантастический роман,образ леса, островное пространство, символика, цветовая парадигма.
Художественная философия английского фантаста Г.Дж. Уэллса содержит комплекс разнообразных идей и гипотез, позволяющих получить представление о системе воззрений писателя на современную ему жизнь, проблемы цивилизации, вопрос о судьбе человека и мира в целом.
Так, в фантастическом романе Г. Уэллса «Остров доктора Моро», написанном в 1896 году и вобравшем в себя многие черты приключенческой литературы, на первый план выдвигается метафорическая модель человеческой цивилизации, которая воплощается в образах звериного общества. Основной сюжет данного произведения связан с событиями, происходящими на неизвестном острове в Тихом океане, который населяют странные животные — жертвы опытов по вивисекции, принявшие ужасающий получеловеческий облик.
Ю. И. Кагарлицкий отмечает: ««Остров доктора Моро» поразительно целен по мысли, по форме и в основе своей абсолютно своеобразен», при этом реализация темы прогресса и человека становится одной из важнейших задач автора [2, с. 157]. Наряду с основными художественными средствами воплощения идейно-тематического уровня (образы главных героев, хронотоп, мотивные линии), Уэллс использует и вспомогательные, наполняя роман многочисленными образами-символами, среди которых важное место занимает образ леса.
Обращение Г.Дж. Уэллса к образу лесного пространства как к хронологически одному из самых древних и сложных символов в мировой литературе не случайно и связано в первую очередь с ролью и значением леса в жизни человека. В мифологическом сознании лес понимался как неотъемлемая часть пространства, зачастую населенная враждебными божествами и духами, которые представляют опасность для человека. В то же время, этот участок представлялся своеобразным храмом и местом поклонения древним богам. При этом мировая мифология довольно часто изображает лес в качестве некой пограничной зоны, разделяющей мир мертвых и мир живых и приобретающей значение сакрального места, что позволяло людям проводить здесь обряды инициации.
Фольклорная традиция наделяет лес специфическими характеристиками, раскрывающими противопоставление дикого пространства жилому и окультуренному. В «Энциклопедии символов» В. Бауэра отмечается: «Лес, который еще в нашем ближайшем прошлом покрывал большую часть территорию стран, в сказках — отображение мира, куда герой пускается в поисках тайн и их раскрытия. Лес полон опасностей, о которых он слышал, разве что, из родительских рассказов, но тот, кто хочет идти свои путем, познает в нем и жизненные радости» [1, c. 213].
Подобные представления последовательно воплощались на всех этапах развития мировой литературы. Так, в фантастическом романе «Остров доктора Моро» образ леса занимает важное место и гармонично вписывается в смысловую структуру произведения. Уэллс наделяет лес многочисленными характеристиками и функциями, в связи с чем правомерно говорить о глубоком и неоднородном семантическом наполнении изучаемого образа. Немаловажным является то, что в романе с образом леса неизменно связан образ-символ таинственного и мистического острова, куда, по сюжету, после кораблекрушения попадает главный персонаж романа, Эдвард Прендик.
В мифологии и литературе остров зачастую реализует идею рая, прекрасного сада, изобилующего светом и яркими красками. Подобное пространство может восприниматься героем как место изменения и приобретения новых характеристик (отвага, независимость, мудрость и др.).
Поскольку повествование ведется от лица главного персонажа, целесообразным будет выявление особенностей восприятия незнакомой местности со стороны Прендика. Благодаря первым описаниям территории острова становится ясно, что красочный лес занимает большую часть пространства: «Остров был низкий, покрытый пышной растительностью, среди которой больше всего было пальм незнакомого мне вида <…> виднелись деревья и кустарники» [3, с. 165]. Дикий остров, ограниченная и изолированная местность, противопоставляется окультуренному пространству города, к которому привык Эдвард.
В первичных описаниях леса преобладают указания на обширные пространства и выразительность природных объектов: «холмы», «густая купа прямоствольных деревьев», «долина», «пышная растительность», «густая чаща деревьев и ползучих растений», «тень роскошных папоротников» и т. д. [3, с. 175–177] Многочисленные лексические средства, имеющие положительную коннотацию, указывают на то, что персонаж спокоен и способен воспринимать эстетику окружающей обстановки, несмотря на собственные злоключения.
Отметим, что важным средством создания образа леса является цветовая символика. Например, в первоначальных описаниях преобладает использование ярко-зеленого цвета, символизирующего «весну, созревание, новый рост, плодородие, свободу, радость, обновление жизни» и создающего впечатление безопасной и спокойной местности [4, c. 423]. Безусловно, первозданная природа и обширные пространства, наполненные деревьями, кустарниками и папоротниками, создают у Эдварда впечатление некой гармонии и умиротворения, но впоследствии он понимает, что это было лишь иллюзией.
Более близкое знакомство с обитателями острова и ужас от осознания смысла деятельности доктора-вивисектора Моро, пытающегося из животных создать подобие человека, толкает героя к побегу в лес, который он считает своего рода убежищем. Однако первая же встреча Прендика со странным и пугающим существом в лесу и нахождение трупа другого животного приводят героя в состояние оцепенения: «На острове погиб насильственной смертью один из его обитателей!» [3, с. 177] Уэллс намеренно вводит мотив крови и воплощает сопутствующий ему эмоциональный концепт «страх», оказывающий определенное воздействие на изменения, происходящие в образе персонажа.
При этом лес сразу же преображается в его глазах, начинает восприниматься не как спокойное место: «Каждый темный уголок казался засадой, каждый шорох — опасностью. Мне казалось, что какие-то незримые существа подстерегают меня всюду» [3, с. 177]. Густая чаща одушевляется и в силу высокой степени испытываемого беспокойства даже воспринимается Эдвардом как живой организм. Лесное пространство в сознании героя перестает быть изолированным, становится заполненным всевозможными обитателями и уже не отделяется от существ, представляющих собой определенную опасность как для друг друга, так и для Прендика.
Ранее положительная семантика леса переводится Уэллсом в отрицательные характеристики, что меняет смысловое наполнение образа лесной местности в романе. Меняется также и значение островного пространства: остров оказался не райским местом, а лишь его иллюзией, средоточием опасности и зла.
Вместе с осознанием этого прекрасный облик леса в глазах героя трансформируется. Отныне для него лес — это не источник эстетического удовольствия и символ гармонии и безопасности, а неупорядоченная дикая природа, воплощение таинственности и угрозы. Сгущающиеся сумерки лишь усиливают беспокойство и страх героя, вызывают желание как можно скорее выбраться из этой чащи: «Чтобы не остаться на ночь в лесу, среди неведомых опасностей, я должен был спешить назад» [3, с. 180].
Характер описаний леса меняется, и в структуре цветовой парадигмы ведущее место теперь занимает черный цвет, традиционно символизирующий опасность, зло: «Просветы меж деревьями, прогалины в лесной чаще, казавшиеся в ярком свете дня голубоватыми, становились теперь черными и таинственными», «черные верхушки деревьев», «темная древесная стена» [3, с. 180–182]. Наступающая ночь и незнакомое пространство, быстро поменявшее свой прежде привлекательный облик, делают Прендика бессильным. Кроме того, лес будто сопротивляется выходу героя и создает своеобразные препятствия, о чем можно судить по многочисленным характеристикам, которые дает Эдвард: «сплошной стеной стояли стволы», «путаница ветвей», «густая листва» и т. д. [3, с. 177–181] Прендик замечает: «Каждая тень имела какую-то своеобразную форму, казалась настороженным живым существом…» [3, с. 181].
Тем не менее, Эдварду удается выбраться из лесной чащи и добраться до дома доктора Моро, откуда ранее он бежал. Очевидно, что для описания леса теперь используются лексические средства, выражающие нежелание героя даже приблизиться к этому пространству: «лес, полный жутких теней», «я упорно избегал леса» и др. [3, с. 180–181].
Дальнейшее развитие сюжета связано с множеством событий: посвящение Прендика в тайну острова доктора Моро, знакомство со звериным «обществом» и его законами, бунт очеловеченных животных, убийство ученого, а впоследствии и смерть его помощника Монтгомери. Так или иначе, все эти события происходят внутри или около лесных пространств острова. Для нас важно выявить следующую тенденцию: образ леса в авторской трактовке получает неоднозначное прочтение.
По мере развития событий в романе к Прендику постепенно приходит осознание того, что лес — живой организм, обладающий собственной волей. Именно поэтому герой то теряется в лесной чаще и не видит надежды на спасение, то находит среди деревьев и кустарников убежище, что позволяет ему некоторое время скрываться.
После бунта полулюдей, населяющих остров, и убийства Моро, совершенного одним из «объектов» эксперимента, Эдварду приходится вернуться в дом, где доктор занимался научной деятельностью. Примечательно, что дом ученого сделан из дерева, поскольку при его строительстве Моро был вынужден использовать природный «резерв» острова.
Дерево как элемент леса и возможный строительный материал также неоднозначно интерпретируется автором: деревянный дом, в котором находится Прендик, мгновенно вспыхивает от устроенного Монтгомери поджога, что, безусловно, угрожает жизни главного героя: «Густые клубы дыма ползли мимо меня по берегу, проплывая над отдаленными вершинами деревьев, к хижинам в ущелье. Около меня лежали обуглившиеся остатки лодок и пять мертвых тел» [3, с. 244]. Но, помимо опасности, дерево становится и символом надежды, поскольку после смерти последних людей на острове и возвращения полулюдей к звериному обличью Эдвард решает построить плот, чтобы выбраться со вселяющего ужас острова. Именно деревянный плот становится последней надеждой героя на спасение.
Преодолев множество трудностей, угрожающих его жизни, Прендик все же возвращается домой, но его мировоззрение претерпевает значительную трансформацию. Пережитый на таинственном острове ужас и множество событий, произошедших в лесной чаще, вызывают стремление героя жить в уединении: «Вот почему я живу близ большой холмистой равнины и могу бежать туда, когда мрак окутывает мою душу…» [3, с. 261]
Рассмотрев особенности воплощения образа леса в фантастическом романе Г.Дж. Уэллса «Остров доктора Моро», мы пришли к выводу о неоднозначности его интерпретации: пространство острова и леса наделяются различными характеристиками в зависимости от функций, которые они выполняют на том или ином этапе развития сюжета.
Литература:
1. Бауэр В., Дюмотц И., Головин С. Энциклопедия символов / Пер. с нем. Г. Гаева. — М.: КРОН-ПРЕСС, 1998.
2. Кагарлицкий, Ю. И. Вглядываясь в будущее: Книга о Герберте Уэллсе. — М.: Книга, 1989.
3. Уэллс, Г.Дж. Остров доктора Моро // Собрание соч. в 15 томах. — М.: Правда, 1964. — Т. 1.
4. Фоли, Д. Энциклопедия знаков и символов / Пер. с англ. 2-е изд. — М.: Вече, 1997.
