Влияние литературного мастерства Н. В. Гоголя на творчество С. Довлатова



Просматривая статьи, интервью С. Довлатова, убеждаешься переменам в ориентире литературы. Сначала это подражание американской прозе, западному стилю. Отмечая в американской литературе то, чего не хватало в русской, но, позже, оказавшись на Западе и публикуя свои произведения, автор приходит к заключению, что русская литература ближе и называет себя наследником российских культурных традиций.

Ключевые слова: жанр,классическая литература, повествователь, традиции, юмор

Мнения исследователей творчества С. Довлатова не схожи, одни утверждают преемственность русских традиций, другие — западных. Приведем примеры высказываний исследователей, утверждающих о западном наследии писателя. Например, Б. Рохлин отмечает, что мастерство повествования у Довлатова — «дар врожденный и «учение у классиков» ограничились правильной расстановкой знаков препинания». [5, с. 407]

П. Вайль и А. Генис тоже заявляли, что Довлатов «собственным стилем не обладает», приписывали наличие «западной стилистической техники». П. Вайль: «Его-то предложения укорачивались, прежде всего, для того, чтобы повысить удельный вес каждого, чтобы мысль или образ не смешивались с другим…это американская писательская техника, их школа- более всего, Хемингуэя…». [1, с. 6]

В другой статье Вайль продолжит свою мысль о влиянии западной литературной традиции на творчество Довлатова: «…короткая фраза, словарь, что называется первого ряда, без витиеватостей, принижение всяческого пафоса, сдержанность юмора, скупость средств во всех отношениях… Вообще Довлатов совершенно не русское явление, поскольку у него вкус и чувство меры имеют гораздо большую роль, чем талант. В традиционном русском понимании таланта у него было немного — он не мог придумать сюжета, каких-то воображаемы ситуаций». [2, с. 10]

В.Рыбин и Б. Марков отмечают: «Позволим себе сделать…такой вывод: мы имеем дело с индивидуалистом. Это кстати, объясняет и то, что Довлатова стали огромными тиражами печатать в послесоветское время и объявили великим классиком русской литературы (хотя к России его литература никакого отношения не имеет, так как не продолжает ни одной из традиций русской литературы): главным лозунгом демократов является индивидуализм…». [8, с. 6]

В противовес этим мнения, называя себя наследником российских культурных традиций, С. Довлатов продолжает развивать наследие русских писателей XIX века, эпохи классической литературы. В своем творчестве он отмечает имена Великих: А. С. Пушкина, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого и Н. В. Гоголя.

В статье «Блеск и нищета русской литературы» Довлатов пишет: «Можно сказать, что творчество Пушкина было победой чистого эстетизма над общественно-политическими тенденциями проповедничества и морализаторства в литературе. Таким образом, если считать, что русская литература началась с Пушкина, то это начало было чрезвычайно многообещающим и удачным… Я имею в виду — Толстого, Достоевского, Тургенева и Гоголя… были обладателями громадного пластического дарования, и все они в той или иной степени стали жертвами своих неудержимых попыток выразить себя в общественно-политических и духовно-религиозных сферах деятельности». [3, с.6]

Затем он продолжает, что«Гоголь обладал феноменальным художественным дарованием сатирической направленности, обладал не совсем обычным для русского писателя тотальным чувством юмора, написал лучший роман на русском языке — «Мертвые души ", затем углубился в поиски нравственных идеалов, издал опозорившую его книгу «Выбранные места из переписки с друзьями», в которой пришел к оправданию рабства, загубил в себе художника и умер сравнительно не старым и абсолютно сумасшедшим человеком». [3, с.7]

Довлатов намеренно изменяет жанр «Мертвых душ», обозначенный Гоголем как поэма, и обозначает как роман. Хотя для Гоголя было важным, что это именно поэма, где будет присутствовать лирическое начало, авторские отступления. И Довлатов называет лучшую книгу (для Гоголя) «Выбранные места из переписки с друзьями» — худшей книгой.

Довлатову важны мастерство Гоголя как бытописателя и его чувство юмора. В «Записных книжках» мы читаем:

— Разве не все мы — из литобъединения Бакинского?

— Мы, например, из гоголевской «Шинели». [4, с.860]

В литературном объединении Бакинского Виктора Семеновича Довлатов читал свои произведения, туда же входили другие писатели того времени: Валерий Попов, яркий писатель-интеллектуал Андрей Битов, Игорь Смирнов, Олег Григорьев, Борис Бахтин, Валентин Пикуль, прозаик Виктор Конецкий, драматург Александр Володин. Неслучайно упоминание гоголевской «Шинели», тем самым Довлатов вводит в свои произведения образ «маленького человека».

Важным является письмо, которое Довлатов адресует Юлии Губаревой: «24 декабря или — ночь перед Рождеством». Юлия родилась в 1946 году, она преподаватель музыки, закончила Ленинградскую консерваторию по классу фортепьяно, знакома с Сергеем Довлатовым с 1970 г., когда она вышла замуж за Александра Васильевича Губарева, приятеля Довлатова с начала 1960-х годов. Часть писем Сергея Довлатова к Юлии Губаревой печаталась в петербургской газете «Невское время» (11 июля 1994 г.).

Особенность эпистолярного жанра в том, что письмо «24 декабря или — ночь перед Рождеством» носит личный характер, как и предполагает этот жанр. Довлатов говорит о семье: жене, взрослеющей дочери Кате, подрастающем сыне Коле, родителях. Пишет о своей развивающейся, но медленно литературной деятельности: на английском языке вышло 11 книг, на русском — 4; о насущных заботах, о покупке дома, кредите, литературном окружении, писателях, о сложных взаимоотношениях. Как и всякий переезд, другая страна за десять лет пребывания — их изменили. Несмотря на все сложности, письмо проникнуто ощущением надежды на лучшее. Неспроста, наверно, и написано в канун Рождества, а заголовок отсылает к произведению Гоголя.

Основное, что Довлатов подчеркивает у Гоголя — это юмор. В «Соло на ундервуде» он напишет: «Можно благоговеть перед умом Толстого. Восхищаться изяществом Пушкина. Ценить нравственные поиски Достоевского. Юмор Гоголя…». [4, с. 870]

Как отметил Серман (русский советский литературовед, специалист по истории русской литературы XVIII—XIX веков): «Он, как известно, писал, что нужен такой смех, который «весь излетает из светлой природы человека, излетает из нее потому, что на дне ее заключен вечно бьющий родник его, который углубляет предмет, оставляет выступить ярко то, что проскользнуло бы, без проницающей силы которого мелочь и пустота не испугали бы человека». «Мелочь» и «пустота» жизни, а не бездны и ужасы — в том числе и лагерной — вот о чем писал Довлатов и над чем смеялся^». [9, с. 148]

Через юмор и мастерство передачи информации раскрывался его талант как рассказчика, и как слушателя. Юмор Довлатова прост, без преувеличений. Можно назвать даже антиироничным — сдержанный и достойный. Он не пересказывал реальность, а смешал, искажал, усиливал и творчески преображал. Следует отметить, что предметом своих острот, насмешек, историй писатель избирал не только знакомых, но и себя.

Например: «Я болел три дня, и это прекрасно отразилось на моем здоровье». [4, с. 841]

«Моя жена говорила: Комплексы есть у всех. Ты не исключение. У тебя комплекс моей неполноценности». [4, с. 842]

Мемориальная доска: «Архитектор Расстреллян».[4, с. 866]

Лишь прислушиваясь к себе, он научился слушать собеседников. Чтобы выжить в нелегкой ситуации (например: зона, эмиграция) необходим основательный нравственный стержень или некая помощь разуму, сознанию, которая пришла бы на помощь в восприятии всего творящегося вокруг. Таким помощником и стало чувство юмора, спасшее Довлатова.

Еще одно упоминание о Н. В. Гоголе можно прочитать в «Марше одиноких». Речь шла о том, что Довлатова и его коллег по газете «Новый Американец» обвиняли в еврейском шовинизме и юдофобии (или антисемитизме), вспоминая при этом имя Гоголя и других. «Один простодушный читатель мне так и написал: «Вы самого Гоголя превзошли!»

Я ему ответил: «Твоими бы устами». [4, c. 469]

Следующее упоминание в книге «Ремесло». «Тринадцать лет назад я взялся за перо. Написал роман, семь повестей и четыреста коротких вещей. (На ощупь — побольше, чем Гоголь!) Я убежден, что мы с Гоголем обладаем равными авторскими правами. (Обязанности разные.) Как минимум, одним неотъемлемым правом. Правом обнародовать написанное. То есть правом бессмертия или неудачи». [5, с. 2]

Может быть, упоминания имени Гоголя не так часты, как Пушкина, Чехова, но, тем не менее, Довлатов, заимствуя тип «маленького человека», созданного именно Гоголем, трансформирует этот тип в своих произведениях.

Творчество С. Довлатова — автобиографично, поэтому всех персонажей автор как бы «примеряет на себя». Герои Довлатова выступают некими аутсайдерами, которым нет места в современном цивилизованном мире. Но в то же время автор подчеркивает их человечность, тяготение к добру. Он не стремился поучать и осуждать своих героев, старался обнаружить в каждом человеке собственное отражение.

Следующее — это образ Петербурга (Ленинграда), описание деталей. «Три города прошли через мою жизнь. Первый из них — Ленинград. Без труда и усилий далась Ленинграду осанка столицы. Вода и камень определили его горизонтальную, помпезную стилистику. Благородство здесь так же обычно, как нездоровый цвет лица, долги и вечная самоирония…Сочетание неполноценности и превосходства делает его весьма язвительным господином… Ленинград называют столицей русской провинции. Я думаю, это наименее советский город России…». [4, с. 546]

Сергей Довлатов обладал «даром беззлобия», с которым относился даже к несимпатичным героям. В какой-то степени все истории, рассказанные автором, были частью сюжета его жизни.

Литература:

1. Вайль П. Без Довлатова // Звезда, СПб.- 1994, № 3. С.6

2. Вайль П. Он не дожил до своей славы несколько месяцев. С.10

3. Довлатов С. Блеск и нищета русской литературы. — Нью-Йорк: «Новый американец», 1982, № 111. С.13

4. Довлатов С. Избранное: Повести, рассказы. — СПб.: Азбука, Азбука- Аттикус, 2013.- 944 с. — (Избранное).

5. Довлатов С. Ремесло. Изд: «Собрание прозы в 3х томах». Лимбус-пресс, СПб, 93. т.2. С. 68

6. Куллэ В. Бессмертный вариант простого человека.- Сергей Довлатов: творчество, личность.- СПб.: «Звезда», 1999, С. 10

7. Рохлин Б. Кто отражается в зеркале // Довлатов С. Последняя книга.- СПб. 2001. С. 407.

8. Рыбин В., Маркин Б. Развенчание кумира// Литературная Россия. -2005.- № 45. С.6

9. Серман И. Гражданин двух миров // О Довлатове. Статьи, рецензии, воспоминания. — Тверь, 2001. С. 148