Герой-маска как тип репрезентации авторского сознания

По мнению большинства современных исследователей, вопрос о соотношении в художественном тексте сфер речи автора и героя является одним из ключевых для теории литературы и лингвистики. Особое значение приобретает этот вопрос для понимания природы лирики как самого «субъективного» из трех литературных родов.

К окончательному выводу о необходимости разделять биографического автора и образ субъекта лирического высказывания наука пришла лишь в начале ХХ века. Разработанная классификация субъектных форм авторского сознания на материале лирики впервые была предложена профессором Б.О. Корманом в 70-е гг. ХХ века. В своих трудах ученый обосновывает наличие четырех субъектных форм: собственно автор, автор-повествователь, лирический герой и ролевой герой. В дальнейшем теория Б.О. Кормана продолжает разрабатываться его учениками: Л.М. Биншток, Т.Л. Власенко, Д.И. Черашней, В.И. Чулковым и другими; при этом основные теоретические положения остаются неизменными. На данный момент классификация Б.О. Кормана представляется многим исследователям не бесспорной, однако более полного и совершенного варианта до сих пор предложено не было. Актуальность исследований субъектных форм авторского сознания обусловливается фактически общепризнанной назревшей потребностью модификации существующей теории субъектного анализа в целом и входящей в ее состав теории ролевой лирики в частности.

Опыт дифференциации понятий «автор» и «лирический герой» и связанное с этим выделение двух типов лирики содержался в одной из работы Д.Е.Максимова (1939) «В зависимости от подачи образа автора или лирического героя, от его удельного веса в системе художественных средств лирика тяготеет к разделению на два типа. Поэты, принадлежащие к одному из них, избегают непосредственного изображения своего лирического героя, своего лирического «я». В лирике второго типа в центре стоит образ лирического героя, его внутренний, а иногда и внешний зрительный портрет. Этот герой выделяется сложной лирической биографией и выступает в образе условных лирических персонажей: рыцари, иноки, стражи, Пьеро, двойники, чердачные жители Блока. [1, c. 9] Одно из наиболее крупных исследований темы условных лирических персонажей провел Б.О. Корман. В своей работе «Лирика Некрасова» Корман, исследуя варианты репрезентации авторского сознания, обозначил четыре типа репрезентации: «Основными субъектными формами выражения авторского сознания являются автор, автор – повествователь, лирический герой и герой ролевой лирики.» [2, с. 72] Среди выделенных Б.О. Корманом субъектных форм, особого внимания заслуживает герой ролевой лирики. Термин «ролевая лирика» впервые был употреблен В.В. Гиппиусом в работе «Некрасов в истории русской поэзии ХIХ века». [3, с. 230-231] Стоит отметить, что у термина «ролевая лирика» есть несколько синонимов. Так Н.Л. Степанов пользуется термином «лирический персонаж» [4, с.109-110], Л.А. Плоткин говорит об «объективном» герое и персонаже [5, с. 35] Д.Е. Максимов использует термин «условный лирический персонаж». [1, с. 9] Сущность «ролевой» лирики Б.О. Корман трактует следующим образом: «Суть «ролевой» лирики заключается в том, что автор в ней выступает не от своего лица, а от лица разных героев. Здесь используется лирический способ овладения эпическим материалом: автор дает слово героям, явно отличным от него. Он присутствует в стихотворении, но как бы растворившись в своих героях, надев их маску…». [2, с. 165]

Герои ролевой лирики немыслимы без определенной культурно – нагруженной ситуации. Она создает представление о том или ином образе, как о маске – средстве стандартизации языковой действительности. «Культурно – нагруженная ситуация (и не только эмоциональная) нередко бывает связана с каким – либо культурным персонажем: историческим лицом, память о котором сохраняется широким кругом людей, мифологическим или фольклорным героем, литературным типом и т.д. В этом случае ситуация (или цикл ситуаций) настолько срастаются с субъектом, что его имя воспринимается как ярлык данной ситуации/ситуаций. Возникает своеобразный феномен: герой – ситуация…». [6, с. 77] В работах В.В. Гиппиуса, Л.Я Гинзбург, Э.Г. Герштейн подобный вариант репрезентации авторского сознания именуется героем – маской. [7, с. 159-60], [8, с. 641] Репрезентативная теория различает эти варианты только по линии индивидуального психологического опыта: с опорой на имеющиеся средства его выражения – без опоры на таковые. При данном подходе фиксируется самая суть феномена герой – ситуация: маску можно примерять на себя, что и делают поэты и прозаики. Их психологический опыт, оперирование с языковыми репрезентациями, конечно, наиболее наглядны, т.е. зафиксированы в художественных произведениях и вынесены на суд не одного поколения читателей. Однако подобную «примерку может осуществлять любой носитель языка, - разумеется, наделенный необходимой для этого языковой и культурной компетенцией. [6, с. 78]

Характерная особенность героя маски заключается в том, что чем маска более проработана, привычна, стандартна, тем чаще она используется, становится более ясной, подробной в деталях. Наиболее важную роль в типизации языковых средств, безусловно, играет литература. Герои – маски встречаются преимущественно в художественных произведениях. Их типизация – уникальное явление, ограниченное социолингвистически – высоким образовательным уровнем; им же и ограничено их понимание.

Вопрос о механизме ввода героя – маски в художественное произведение остается открытым: «…стандарт (лингвистический трюизм) и новаторство в репрезентации ситуаций (введение новых масок) конкурируют друг с другом». [6, с. 80] В стилистическом отношении каждое из произведений «ролевой» лирике более или менее однородно, тогда как в лирике, где выступают собственно автор, повествователь и лирический герой, могут сочетаться и широко использоваться в пределах одного стихотворения и традиционный фольклорный оборот, и просторечное выражение, и высокая книжная лексика. Проблема заключается не только в стилистической однородности лирического монолога, но и в функции составляющих его элементов. В произведениях «ролевой» лирики стилистический окрашенное слово несет однозначно характеристическую функцию: оно помогает соотнести образ «я» с определенной социально – бытовой и культурно исторической средой. В лирических же стихотворениях, где выступают автор – повествователь, собственно автор или лирический герой, сочетание и смена разнородных стилистических элементов передают сложное движение авторской мысли и чувства. [2, с. 80]

Герои ролевой лирики с трудом поддаются систематизации. Маска может представлять одну ситуацию (Муций Сцевола – беспредельный героизм), цепь двух – трех ситуаций (Парис – яблоко раздора, трусость в битве), целый ситуативный ряд – жизненный сценарий с актуализацией определенного эпизода в конкретном употреблении (Петр 1, Иван Грозный). Маски могут носить имя или быть безымянными. В случае безымянной маски автор создает определенный социальный тип героя ролевой лирики, который стандартизирован в человеческом сознании. Страж – защитник, хранитель, раб – бесправный, покорный. Данные образы прошли долгий процесс стандартизации и представлены в сознании читателя сформированным, практически всегда единым, социальным типом. Со временем герой узнаваемого социального типа (раб, страж, инок) превращается в феномен героя – ситуации, героя – маски. Социальный тип начинает восприниматься иначе, за ним стоит некий стандартизированный образ схожий с именной маской. Данного уровня стандартизации, необходимого для превращения социального типа в героя – маску, достигают не все социальные типы. Лишь герои, вызывающие в сознании читателя конкретный момент, ситуацию стандартизации становятся героями – масками. Социальный тип превращается в имя – маску, которую автор может примерить на себя. Ярким примером такого героя в ролевой лирике А.Блока является маска раба, маска, контекст которой стандартизирован в человеческом сознании. В именных масках имя несет главную информацию героя – маски, оно становится ярлыком жизненной схемы, из которых может актуализироваться эпизод, цикл эпизодов или вся цепь. Одним из важнейших вопросов при репрезентации маски является соотношение стандартного и новаторского. Необходимо различать «внутреннее» и «внешнее» психологическое содержание маски и ее языковую репрезентацию. Психологическое содержание является инвариантным, срастается с образом, обретая его имя, и выглядит как различные в степенях конкретности ситуация, цикл ситуаций или ситуационный сценарий. Крайняя степень стандартизации оказывается абсолютным языковым трюизмом. Существуют и совершенно нестандартные репрезентации масок( как правило, у крупных поэтов и прозаиков). Подводя итог, стоит отметить, что маска подвижна и стандартна одновременно. Без стандартизации не существовало бы маски как лингвистического и литературоведческого феномена, без изменений отсутствовала бы творческая основа этого явления. [6, с. 81]

Вопрос о классификации героев ролевой лирики, составлении подробных схем в теории литературы практически никогда не поднимался. Прежде всего это связано с проявлением слабого интереса исследователей к герою ролевой лирики как типу репрезентации авторского сознания. Кроме того такая классификация была бы чрезмерно громоздкой и не отражала бы всего разнообразия героев – масок. В нашей работе будут представлены две классификации героев ролевой лирике. В первой классификации нашей целью будет систематизация знаний о данном типе репрезентации авторского сознания в истории русской литературы. Во второй классификации мы представим мир героя – маски в контексте лирики А.Блока.

1. Герой ролевой лирики (Герой – маска)

А) Безымянный герой - маска стандартизированного социального типа ( к данному виду героя ролевой лирики относятся следующие распространенные маски: раб, страж, инок, рыцарь, послушник, косарь, пахарь, удалец, пьяница, огородник, странник.

Б) Герой – маска, наделенный именем:

Мифологические образы (Нарцисс, Одиссей, Эдип)

Фольклорные образы (Баба – яга, Кощей, Иван – Царевич)

Героический эпос (Гильгамеш, Энкиду)

Основатели религиозных учений и герои религиозных преданий (Христос, Будда, Ирод, Магомет)

Исторические личности: правители, полководцы, руководители восстаний и массовых движений, деятели культуры и науки, политические фигуры (Андрей Боголюбский, Суворов, Пугачев, Ломоносов, Лермонтов, Берия)

Литературные герои ( Онегин, Чайльд – Гарольд, Корчагин, Маленький принц, Гамлет, Офелия)

Персонажи народного театра: дель арте, кукольного, ярмарочного (Коломбина, Петрушка, Арлекин, Пьеро)

Представленная выше классификация не может охватить в полной мере все варианты героев ролевой лирики, но, тем не менее, представляет собой попытку систематизации огромного количества героев – масок. В классификации приведены только наиболее стандартизированные, а значит - наиболее полные, художественно проработанные маски. Вопрос об уровне стандартизации героев – масок неоднозначен в научных исследованиях. Наша работа опирается на позиции профессора Д.А. Романова, который считает уровень стандартизации основополагающим в создании героя маски. Наиболее ярко демонстрируют работу механизма стандартизации в сознании носителей языка маски исторических личностей. Такие маски создаются на основе жизни (случая/случаев из жизни) конкретного человека, но не выступает как страница учебника истории, литературы, социологии и т.д. Подобная маска – это не конкретный человек, но его стандартизированный образ. Чаще всего такие маски не имеют инициалов, а называются просто прозвищем, фамилией, именем. Инициалы уместны в случае статьи в энциклопедии или учебнике, но не в случае героя – маски, когда стандартизацию стимулирует конкретный элемент: будь то имя, фамилия, или звучное прозвище. «Блок — самая большая лирическая тема и лирический герой Блока, его уже окружает легенда, поэзия только развила и дополнила постулированный образ…» [9, с. 153] Отсутствие инициалов – есть показатель стандартизации образа, превращения его в психологическую маску. Процесс стандартизации именных масок во многом схож с стандартизацией масок социальных типов, только вместо стандартизации всего социального типа в целом (раб, страж) процессу подвергается один из элементов узнавания конкретной личности: фамилия, имя, действия личности, историческое место, связанное с жизнью личности (Дмитрий Донской – Куликовская битва, Ганнибал – Карфаген, переход через Альпы, Сципион Африканский – пунические войны). В том случае, когда стандартизация связана с каким – либо событием или историческим местом происходит разделение на процесса на внутреннюю и внешнюю части. Яркий пример подобного разделения – маска Дмитрия Донского. Внешняя стандартизация – это имя и прозвище исторического лица. Внутреннюю стандартизацию представляет та культурно – историческая ситуация, которая стоит за образом Дмитрия Донского (Куликовская битва).

Попытка классифицировать образы – маски, предпринятая выше, сопровождалась их примерами, часть из которых уже рассматривалась в научно – исследовательских работах [6, с. 77]. Состояние вопроса требует теперь рассмотрения репрезентаций героев ролевой лирики А. Блока. Его лирические герои являются ярким примером того, как рождаются и стандартизируются герои – маски. Лирика А. Блока обнаруживает как безымянные, так и именные маски. Попытки классифицировать героев ролевой лирики Блока до сих пор не предпринималось. В нашей работе классификация представляет собой попытку обобщить и систематизировать все множество типов масок лирики А.Блока.

Безымянный герой - маска стандартизированного социального типа

В творчестве Блока данному типу масок уделено особое внимание. Они поддаются систематизации и делятся на 4 социально – стандартизированных типа:

А) Образ раба: «Я – тварь дрожащая…», «Я миновал закат багряный…», « Тебя скрывали туманы…»

Б) Образ стража – хранителя, рыцаря: «Я их хранил в пределе Иоанна…», «Мы, сам-друг, над степью в полночь стали…»

В) Образ инока, отрока: «Я, отрок, зажигаю свечи…», «Инок шел и нес святые знаки…», «Никто не скажет: Я безумен»

Г) Образ демона: «Прижмись ко мне крепче и ближе», «Иди, иди за мной – покорной…», «Прижмись ко мне крепче и ближе…»

2. Герой ролевой лирики наделенный именем, именная маска. Среди именных масок в лирике А.Блока можно выделить следующие группы:

А) Маски связанные с творчеством Шекспира: Гамлет, Офелия («Есть в дикой роще у оврага…», «Он вчера шептал мне много…», «Офелия в цветах, в уборе…», «Я – Гамлет. Холодеет кровь…»)

Б) Маски народного театра: Коломбина, Арлекин, Пьеро («Явился он на стройном бале…», «Вот моя песня тебе – Коломбина…», «Над черной слякотью дороги…», «Ты оденешь меня в серебро…»)

В) Библейские образы: Христос, Мадонна, Агнец («Кто плачет здесь? На мирные ступени…», «Вот он Христос, в цепях и в розах…»)

Г) Исторические образы: Петр 1, Клеопатра («Дни и ночи я безмолвен…», «Открыт паноптикум печальный…»)

Данная классификация не претендует на полноту, но в большей степени отображает мир героев ролевой лирики Блока.

Герой-маска как тип репрезентации авторского сознания требует дальнейшего подробного исследования. В основе феномена маски лежит ситуация стандартизации, которая находится в сфере интересов лингвистики, психосемантики, литературоведения, психолингвистики. Однако необходимо помнить, что любые попытки изучения героя–маски как типа репрезентации авторского сознания приводят к фундаменту любого исследования – словарным статьям.

Литература:

1. Максимов Д.Е.. О лирике Лермонтова. «Литературная учеба», 1939, №4.

2. Корман Б.О. Лирика Н. А. Некрасова. — Воронеж, 1964.

3. Гиппиус В.В. От Пушкина до Блока / Отв. ред. Г. М. Фридлендер. — М., Л.: Наука, 1966.

4. Степанов Н.Л.. Лирика Пушкина. М., 1959.

5. Кольцов А.В.. Полное собрание стихотворений. Л.: Сов. писатель, 1958.

6. Романов Д.А. Мир в гуманитарной перспективе: Сб. науч. тр., посвященный 65-летию со дня рождения В.Т. Бондаренко. - Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-та им. Л.Н. Толстого, 2006.

7. Гинзбург Л.Я. О лирике. - Л., 1974

8. Герштейн Э.Г. Мемуары. - М., 2002.

9. Тынянов Ю.Н.. Поэтика. История литературы. Кино. // Подг. изд. и комментарии Е.А.Тоддеса, А.П.Чудакова: М.О.Чудаковой. — М.: Наука, 1977.