Проблема телесности в романе Дж. Уинтерсон «Тайнопись плоти»: философский аспект

Гендерная проблематика давно стала предметом междисциплинарных исследований в силу своей значимости для существования индивида. В связи с ней ставится вопрос о самоидентификации личности в социальном, национальном, философском плане. Одна из ключевых сфер, рассматриваемых в последние десятилетия — это сфера телесности, так как тело становится одной из значимых основ самоидентификации личности. В романе Дж. Уинтерсон «Тайнопись плоти» эта сфера становится основой проблематики, и на ее анализе мы сосредоточимся в нашей статье.

Ключевые слова:английская литература, постмодернизм, гендерная проблематика, «Другой/ Иной», самоидентификация, телесность, Дж. Уинтерсон, «Тайнописьплоти/Письменанателе».

This paper deals with the analysis of corporality question because the body becomes one of the basic elements for person’s identification. The gender problem is the subject of interdisciplinary research and the integral part of person’s existence. That’s why the identity question is raised in social, national and philosophical spheres.

Key words: English literature, Postmodernism, gender questions, personal identity, corporality, “Other”, Jeanette Winterson, “Written on the Body”.

В философии XX века человек выступает смысловым и целевым центром Универсума. Человек становится центральной проблемой философии. Исследователи обращаются к проблеме жизненного и культурного пространства человека (В. Б. Устьянцев), проблеме отчуждения человека в обществе (М. В. Шугуров), целостности человека (Н. А. Тельнова), специфике его личностного бытия (В. П. Барышков), телесность человека в западной философской культуре стала предметом серьезного философского анализа (Д. В. Михель). В ХХ веке существенно расширилась проблемная сфера изучения человека, одной из таких сфер является сфера самосознания человека с точки зрения телесности. В З.Фрейд в своей работе «Я и Оно» рассматривает бессознательное как протяженность психики, то есть телесное. Телесное понимается как источник и поле бессознательного, а идеальное является результатом социализации и социальной рефлексии. В психоаналитической психологии телесности занимает «патологический» контекст. Индивид пережитый опыт социализации преобразует в символическую форму. Согласно З. Фрейду образ Я находится в тесном единстве с телесными переживаниями («Я прежде всего телесно, оно не только поверхностное существо, но даже является проекцией некоторой поверхности»). Психические акты Фрейд выводит из биологической природы тела, обозначая значимость социальных связей и взаимодействия с другими людьми для психологического развития самого индивида. Фрейд подчеркивал важную роль тела как психологического объекта в развитии Эго-структур, а также в генезисе психопатологии, например, в развитии симптомов конверсионной истерии, где особенно важны телесные нарушения [1].

Впервые проблему телесности как социального бытия поставил Мишель Фуко в своих работах «Слова и вещи. Археология гуманитарных наук», «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы». Его точка зрения заключается в рассмотрении социального как продолжении тела, так как восприятие окружающего мира происходит терминах телесности и посредством тела, в истории человечества тело функционировало как знак, объект манипуляции и как мишень власти. Воздействие на тело происходит исключительно через душу [2].

Гредновская Е. В. в своей статье «Дискурс как телесная практика» говорит о том, М. Фуко утверждает, что в XVIII веке произошла предельная патологизация женского тела: оно не стало ничем иным, как медицинским объектом. Для Фуко история женского тела — сексуальная дисциплина, целью ее исследования являлся анализ влияния власти не против, а через женскую сексуальность. То есть женская история в европейской культуре — есть история сексуальности, а вся история полов — история власти. В представлении Фуко тело является как объектом, так и субъектом знания, а «современной формой существования тела является форма, которую он обозначает как «послушное тело», функционирование которой определяется интенсивными нормами саморегуляции, самоуправления и самоконтроля» [3].

М. Фуко интерпретирует «тело как поверхность, на которой, прописаны социальные нормы и регулятивы», а предметом анализа является социальное, публичное тело. Данное понимание телесности дает возможность переосмыслить «онтологию репрессивных механизмов патриархальной власти в репрезентации женской субъективности», является одной из предпосылок зарождения суфражизма и феминизма [4].

Телесность, прежде всего женская, становится и предметом феминистских исследований. Феминизм стремится преодолеть бинарную картину патриархального мира и дихотомическое построение общественной теории, где женское воспринимается как негативное или упускается из вида. Проблема идентичности, в частности женской, стала одной из центральных. Феминисток беспокоит «идентификация с точки зрения телесности, то есть как существа женского пола, имеющего самостоятельное значение, а не способного самоопределяться только в терминах противопоставляющих мужское и женское». Так, Элен Сиксу (представительница феминизма) считает, что «осознание своей телесности и поиск своего либидо важны для самоидентификации любой женщины, которая должна нарушать границы мира, созданного мужчинами, и через осознание собственного тела как нестыдного и неограниченного, найти и понять свое Я» [5].

В настоящее время этой проблеме посвящено множество работ из самых различных сфер гуманитарного знания, например, взаимоотношения тела и души специально рассматриваются в многочисленных психологических исследованиях, в отдельную отрасль психологической науки достаточно давно выделилось изучение языка жестов, языка телодвижений (А. Пиз, Г. Вилсон, К. Макклафин), которые рассматриваются в качестве способа невербального общения. Современные психологи (С. С. Степанов, И. Сомоди, сестры Сорины, И. Н. Горелов, В. А. Лабунская, И. Д. Ладанов, В. А. Пронников) изучают «бессловесный язык» человеческого тела, частей тела, одежды, мимики, жестов, осанки, позы, почерка. Признаки внешности человека в систематизированном виде в целях его идентификации изучаются и в юриспруденции.

В частности, доктор философских наук Башкирского государственного университета Б. Г. Акчурин рассматривает телесность как форму проявления сущностных потенций человека. В своей книге «Человеческая телесность: трансцендентная сущность и социальные аспекты ее идентификации» отмечает, что «телесные атрибуты и метафоры имеют доминирующее значение в человеческой жизни». Данный факт он объясняет тем, что человек «не умея представить себе телесно неосязаемое, как бы накладывает понятие телесности на явления нематериальные, духовные» [6].

С учетом этих аспектов интересно рассмотреть роман Дж. Уинтерсон «Письмена на теле» или «Тайнопись плоти», вышедший в свет в 1992 году («Written on the Body»). Предшественницей Уинтерсон, обращающейся к проблеме женской телесности (и гендера в целом) в области литературы является Моник Виттиг. Концепция гендерных отношений в современном обществе в интерпретации Виттиг имеет радикальный характер. Для данной последовательницы феминистических идей «пол — социальная роль, сопряженная с системой прав и обязанностей». В своих произведениях Моник Виттиг наделяет тело сакральным значением, мироощущение и восприятие женщины строится на чувственности, так, например, Рай в произведении «Вергилий, нет!», ассоциируется с полнотой телесных ощущений [7]. Произведение «Лесбийское тело» М.Виттиг близко «Письменам на теле» Дж.Уинтерсон созданной атмосферой возвышения женской телесности. Специфическое изображение телесности, заключается в возведении в ряды сакрального женского тела. Плотская любовь несет в себе выражение всего женского опыта. Несмотря на то, что любовь показана на пути от «тела к душе», автору удается передать важность и необходимость взаимного познания любящих, учета чувств, особенностей и желаний друг друга.

Произведение «Письмена на теле» находятся в диалоге с библейской Песнью песней. Общим с данным произведением является тщательное исследование тела, мотив поиска возлюбленной. Чувство любви в начале является неуверенным, неопределенным, в конце становится явным и сильным. В тексте присутствует библейский мотив, встречаются цитаты, упоминаются благовония (ладан, мирра). Кроме того, произведение и в полемике, поскольку есть явный естественнонаучный уклон, Уинтерсон доказывает, что и ткани, и полости, а не только части тела могут быть предметом поэтизации. Центральным мотивом книги является тело, целая часть ее посвящена клеткам, тканям и полостям тела. Главный (ая) герой/героиня живет в потоке беспорядочных связей, и как следствие теряет смысл и уверенность в любви, появление единственной значимой женщины не устраняет неуверенность в чувствах, прячась за благородством самоустранения из жизни любимой во имя ее спасения. Главное действующие лицо романа начинает разбираться в своих чувствах и сожалеет о потери любимой. Название романа является метафорой, раскрывающей суть произведения, а именно невозможность забыть ощущения прикосновений (в том числе на уровне мышечной памяти) любимого человека, который пишет общую для возлюбленных историю, впечатывает свое присутствие в книгу жизни другого. Еще одним ярким примером обращения художественного текста данного произведения к телесности может служить цитата «когда-то и мне довелось поклоняться им; а теперь я здесь, со своим одиночеством, на камне, высеченном из моего собственного тела», воплощающая идею автора о безжизненности тела и одиночестве духа, лишившихся возможности любить.

Проблема человеческой телесности многоаспектна, ее можно структурировать по трем основным направлениям: изучение человеческого тела как биологического организма; «телесность» как экзистенциальный феномен, образующий один из параметров человеческой онтологии; тело как объект культуры, социокультурной реалии [8:6].

Первое направление исключает необходимость введения термина «телесность», так как остается в рамках классического физико-механистического подхода, где исключены вопросы о соотнесенности в человеке его телесных и внетелесных качеств и свойств, в данном случае употребляется термин «тело».

Дж.Уинтерсон во второй главе произведения, названной «Клетки, ткани, системы и впадины тела», во-первых, использует именно термин «тело», во-вторых, предлагает читателю ознакомиться с краткими комментариями по каждой составляющей тела, то есть изучает как биологический организм. Кроме того, структурирование главы согласно составляющим тела, подразумевает «композитную фигурацию» тела, которое, по мнению В. А. Подороги, воспринимается всегда фрагментарно, дробно, однако живет образами целого [9].

Согласно пониманию «телесности» в парадигме неоклассической философии Ф. Ницше «тело как конфигурация потока становления само обладает, господствует над сознанием, создает его как одну из граней самовозрастания». Вслед за Ницше А. Бергсон пришел к мнению, что «тело есть, но мы переживаем его изменения, «жизнь» изнутри, и пока оно есть, существует, оно является лишь телом, которому мы принадлежим и которым мы обладаем» [8:9]. Уинтерсон раскрывает зависимость от состояния тела через заболевание раком. Автор подчеркивает невозможность решения проблемы орудием ума «Он [врач] считал генную терапию наиболее вероятным решением проблемы [рак] для тела, взятого в плен самим собой… Преданное тебе тело совершило ошибку», если само тело не начнет выздоравливать, то помощи ждать не имеет смысла [10].

Для устранения зияния между телом и сознанием, между живым телом и мыслью о нем, философы-экзистенциалисты включили в дискурс понятие «телесности», а также синонимический термин «живое тело», «плоть», обозначающие факт непосредственного телесного бытия, присутствие человека в собственном живом теле [8:10]. Необходимо пояснить, что для других философов термины имеют иные определения, например, Н. Бердяев определяет «плоть» как материальный состав, строительный материал [8:40]. Уинтерсон не отрицает строительную функцию, кроме того, она даже сравнивает тело с домом, который является временным вместилищем, однако при этом подчеркивается единство и цельность всех отдельных составляющих, с их обязательной ценностью (в отличие от Бердяева). Для автора актуально бережное и трепетное отношение к каждой клетке, составляющей тела, так как оно создает необходимое (несмотря не то, что временное) «хранилище» души, личности. Кроме того, тело имеет характеристики, привлекающие первоначально до познания души, и определенные физиологические функции, которые важны для автора в целостности объединения качеств.

В постмодернизме телесность становится знаком подлинного присутствия, «исходной формой явления человека миру», «одним из компонентов человеческой онтологии», а тело — условие присутствия в мире. Исходя из категории «интенциональности» Э.Гуссерля М.Мерло-Понти пришел к выводу о том, что телесность побуждает человека к взаимодействию с миром. Тело одновременно и видящее, и видимое. Первичный телесный образ возникает, сталкиваясь с другими телами, пространственными вещами, которые воспринимаются благодаря пограничному чувству «бытия в» и «обладания» телом. Подход к проблеме логически приводит к учению Ж.-П.Сартра о познании границ и пределов собственного восприятия через Другого, то есть на первый план выходит процесс идентификации. Самоидентификация возникает через телесное самочувствие, происходит осознание себя как отдельного индивида от всего остального мира [8:13].

Для Уинтерсон проблема идентификации является ключевой, имеющей отражение практически во всех произведениях. Она исследует различные способы идентификации и воплощения Другого. Автор воплощает данную концепцию с помощью постановки проблемы главного (ой) героя/героини — неуверенность в выбранной спутницы жизни с точки зрения собственного отношения к ней. Мысленное «переживание» возможной раковой болезни девушки вводит в эмоциональное состояние, в котором герой/героиня узнает о собственных тревогах и чувствах. Интеграция «Я» приходит через самопознание через Другого. Любовь как форма телесности позволяет человеку раскрыться полностью. Э.Фромм полагает, что «любовь — это объединение с кем-либо или чем-либо вне самого себя при условии сохранения обособленности и целостности своего собственного «Я»», то есть проявление идентификации «Я». Уинтерсон в данном произведении происходит «исследование как своего физического «я», так и «я» влюбленного, «я», чувствующего все, что происходит вне его. Ведь когда влюбляешься в человека, это неразрывно связано с твоим телом…И в то же время это неразрывно связано и с телом другого. Именно так между вами впервые устанавливается настоящая связь…Тем самым рушится твоя обычная, эгоистическая, определенная, зацикленная на самом себе жизнь». Согласно постмодернизму телесность «вписана» в культуру, она присваивает семантический механизм различных культурных дискурсов и потому артикулируется как сфера разворачивания социальных и дискурсивных кодов («социальное тело» у Ж.Делеза и Р.Гваттари, «текстуальное тело» у Р.Барта, «повседневное тело» в культурной антропологии, «политическое тело» у М.Фуко) [8:21].

Уинтерсон воплощает данную концепцию в более узком смысле, хотя и использует мотив власти. Так, например, одна из девушек героя/героини заявляет, что тело принадлежит ей: «Когда мы расстались, мне захотелось получить назад свои письма. «Твои авторские права, но моя собственность» — как она сказала. То же она говорила о моем теле» [10]. Тело включается в мир культуры, так как оно начинает выполнять социальные функции, используется в различных видах человеческой деятельности. Тело и телесность находятся в ценностном взаимоотношении. Можно быть собственником своего тела, но в то же время не являться собственником его ценности, если не присуще использование телесных сил и способностей, чтобы добиться еще большего их развития [6:104–105].

С. Л. Франк в работе «Душа человека. Опыт введения в философскую психологию» обосновывает тезис о душевно-телесности человека. Тело без души и наоборот равнозначно смерти, живой человек-цельность, он душетелесен. Он рассуждает о временной связи души с телом: «наша молодость — не только физическая, но и душевная — быстротечна, наше вдохновение, любовь и ненависть, страдание и радость — все проходит, все становится тенью прошлого, и мы безвозвратно, роковым образом старимся не только телом, но и душой» [11:65–66]. Л. П. Карсавин отстаивает мысль о том, что личность представляет собой конкретно-духовную, «телесно-духовную» определенную сущность, уникальную, незаменимую и многостороннюю в своем роде [6:136].

Именно данная концепция душетелесности и неразрывной временной связи между ними наиболее близка Уинтерсон. Такое видение проблемы озвучивает автор в интервью: «…я не хочу жить лишь в своем сознании, я хочу жить в себе целиком. Отсюда вполне реальная связь со своим физическим «я». Помимо всего прочего это «я» стареет, разрушается; придет время, и это «я» окончательно сдаст и перестанет существовать…Мне нравится, что дом этот — временный; в конце концов, все дома временны» [12:316–317]. Здесь можно проследить связь и с философской мыслью Древнего Китая. Человек «Дао» не пользуется отдельными органами чувств, а воспринимает мир всем своим телом, существом [6:24].

Современный исследователь проблемы телесности С. В. Фролова прослеживает зависимость особенностей различных уровней и соответствующих им форм телесного бытия от особенностей той системы, в которой происходит социализация индивида, развитие его личностного потенциала. «Человек любящий всем своим бытием, утверждает принципиально иной тип, способ телесного бытийствования. Телесное, плотское вертикально возносится до горизонта духовного бытия, что, безусловно, предполагает определенное «искусство» любви, те есть духовное усилие со стороны любящих». Таким образом, любовь рассматривается в качестве формы телесности, является проявлением личностного потенциала. В.Розин в книге «Природа любви» говорит о «выращивании» влюбленными в своей телесности органов любви (ласка, нежные чувства), те есть происходит реализация культурного концепта [6:178–181]. Таким образом, произведение Уинтерсон содержит не только описание состояния реального живого тела, но и описание «рождения тела любви» (анализу которого в литературе, согласно Акчурину, в последние годы посвящено много работ).

Несмотря на то, что основная идея Уинтерсон лежит в плоскости определения телесности как целостности тела и духа, в котором ни одно не подавляется другим, можно проследить философские мысли различных направлений. Являясь центральным мотивом, «тело», так или иначе, появляется в разнообразных вариациях. Описание любовных взаимоотношений, как правило, сопровождается словом «плоть» («Наши короткие дни и еще более короткие часы — это наши маленькие подношения богу, которого не ублажит и сожженная плоть… Она не шелестела, но ее плоть была как лунная тень серебристой березы»). Термин «тело» возникает в нейтральном контексте и в биологическом значении при описании заболевания и самого тела, кроме того, возникают однокоренные термины медицинского происхождения (кровяные тельца). Несмотря на то, что текст полон развёрнутых описаний не только внешности, но и частей тела возлюбленной (Луизы), особенностей ее тела, например, шрама, акцент ставится на том, что не только тело важно для героя/героини: «Я хочу не только плоть Луизы, я хочу ее кости, ее кровь, ее ткани, те сухожилия, которые связывают ее вместе. Я буду крепко держать ее в объятиях, даже если время сотрет и оттенок, и текстуру ее кожи. Я смогу держать ее тысячу лет, пока сам скелет не превратится в пыль. Кто ты, заставляющая меня чувствовать это? Кто ты, для кого время не имеет значения?» [10]. В финале произведения герой/героиня готов (а) принять любимую и в момент разрушения тела, тем самым показывая не исключительный интерес к телу, а именно единству тела и души. Тревогу вызывает не болезненное изменение тела, а именно его потеря, и как следствие связи с душой любимой.

Произведение Уинтерсон, по-моему, отражает идеи различных философских концепций, изучающих единство или разрыв духа и плоти, указывая при этом на связь философии и других наук. Однако будучи автором-постмодернистом, она ставит во главу постструктуралистско-постмодернистскую доктрину, в которой происходит теоретическое «сращивание» тела с духом, постулатом которой является неразрывность чувственного и интеллектуального начал. Приверженность автора к данному направлению объясняет введение телесности через тему любви: сознание находится вне власти волевого и рационального начал, происходит «растворение» автономности и суверенности в «актах чувственности» (тенденции, повлекшие принцип телесности в постмодернизме) [13:298–303]. Любовь, в данном случае, представляет собой некое раздвижение границ, высвобождение женского желания. Плотское обретает сакральный смысл благодаря полному познанию тела и духа, готовности при необходимости отдать плоть и кровь, несмотря на страдающее мученское женское тело возлюбленной (при подтверждении диагноза).

Литература:

1.                  Самозванова Е. А., Андропова Л. О. Проблема телесности в истории психологии URL: http://rae.ru/forum2012/pdf/3205.pdf

2.                  Соколова Д. М. Телесность как субстанция социального. Известия Саратовского университета. 2012. Т. 12. Серия Философия. Психология. Педагогика, вып. 1 с31–34 URL: http://www.sgu.ru/sites/default/files/journals/izvestiya/pdf/2013/12/13/2012–1-9.pdf

3.                  Гредновская Е. В. Дискурс как телесная практика. Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия Социально-гуманитарные науки. 2008. № 6 (106), С.117–121 URL: http://elibrary.ru/item.asp?id=10435839

4.                  Евсеева Л. В. Телесность как топология женской субъективности Вестник Челябинского государственного университета. 2008. № 33. С.29–36. URL: http://elibrary.ru/item.asp?id=15223506

5.                  Агафонова Е. Е. Динамика представлений о женской самоидентификации: от модернизма к постмодернистскому феминизму. Вестник РУДН. Серия Социология, 2009, № 3 С.13–19 URL: http://elibrary.ru/download/94499642.pdf

6.                  Акчурин Б. Г. Человеческая телесность: трансцендентальная сущность и социальные аспекты ее идентификации /Б. Г. Акчурин; Акад. наук Респ. Башкортостан, Отд-ние социал. наук. — Уфа: Гилем, 2005. — 254 с.; 21 см. — Библиогр.: с. 226–254

7.                  Ватолина Ю. В., Кребель И. А. Коммуникация и ее социокультурные модели: на примере работ М. Виттиг, В. Беньямина, Ж. Бодрийяра Личность. Культура. Общество. 2008. Т. X. № 3–4. с367–375 URL: http://elibrary.ru/download/78502175.pdf

8.                  Иванов А. А. Телесность в пространстве культуры: культурологические ифилософские аспекты изучения тела в культурно-историческом процессе: учебное пособие /Ант. А. Иванов; М-во образования Рос. Федерации, Федер. агентство высш. образования, Гос. образоват. учреждение высш. проф. образования «Комсомольский-на-Амуре гос. техн. ун-т». — Комсомольск-на-Амуре: Редакционно-издательский отдел Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Комсомольский-на-Амуре государственный технический университет», 2010. — 103 с.; 20 см. — Библиогр. в конце гл.

9.                  Чеснов Я. В. Телесность человека: философско-антропологическое понимание /Я. В. Чеснов; Рос. Акад. Наук, Ин-т философии. — Москва: ИФ РАН, 2007. — 210, [3] с.; 17 см. — Библиогр. в примеч.: с. 204–211

10.              Уинтерсон Дж. Письмена на теле. URL: http://www.lib.ru/INPROZ/WINTERSON/dnevnik.txt

11.              Маслов Р. В. Телесность человека: онтологический и аксиологический аспекты /Р. В. Маслов; под ред. д. филос. н., проф. С. Ф. Мартыновича. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. — 200, [1] с.; 21 см

12.              Александров Н. Д. Тет-а-тет: беседы с европейскими писателями /Николай Александров. — Москва: Б. С. Г.-пресс, 2010. — 415 с.: портр.; 21 см

13.              Ильин И. П. Постмодернизм: словарь терминов /Илья Ильин; Рос. акад. наук, ИНИОН. — Москва: INTRADA, 2001. — 384 с., [8] л.: ил.; 21 см. — Библиогр.: с. 356–369. — Имен. и предм. указатели: с. 370–382