В настоящее время в литературоведении применяются новые, инновационные методы и подходы к изучению текста, одним из которых стал гендерный подход. Гендерные исследования базируются на изучении социальных ролей мужчины и женщины, анализе феноменов доминирования и власти, которые утверждаются в обществе через гендерные роли. Современная проза в гендерном литературоведении является особым объектом исследований, так как отражает мировоззрение современной женщины и современного мужчины, освещает особенности гендерного поведения, гендерных конфликтов. Целью нашей работы является исследование оппозиции «мужское — женское» в произведениях современной русской прозы на примере творчества Л. Петрушевской, Г. Щербаковой и С. Василенко.
Ключевые слова: гендер, гендерные исследования, современное литературоведение, «мужское — женское», современная русская проза.
Вопрос об отличии мужчин от женщин всегда являлся актуальным вопросом философии и ряда других наук, таких как социология, культурология, политология и пр. Древние мифологии опираются на идею противоположности, и в то же время единства, мужского и женского начал. Мужское начало, как правило, ассоциируется с активным, социальным, творческим началом, а женское, наоборот, с пассивным и природным.
Противопоставление мужского и женского является частью длинного ряда бинарных оппозиций, таких как: черное — белое, Инь — Янь, низ — верх, день — ночь, добро — зло, правое — левое и др. Однако, наряду с идей противоположности существует идея единства двух противопоставленных начал. Так, например, согласно древнекитайской философии, любое явление, объект этого мира содержит в себе одновременно признаки Инь и Ян. Таким образом, любой человек сочетает в себе и мужское начало и женское, однако в женщине преобладает энергия Инь, которая символизирует тьму, пассивность, податливость, мягкость; в мужчине преобладает энергия Ян, которая является символом активность, твердости, света и пр. [1, 306].
В гендерной системе отражены полярные социокультурные модели, оценки, которые приписываются людям, в зависимости от их пола. В основе концепции «гендера» лежит противопоставление: «женское» («феминное») и «мужское» («маскулинное»). Учёные отмечают, что, традиционно, все «мужское» носит характер доминированный и первичный, а «женское» вторичный и, порой, даже негативный.
Так, «мужское» и «женское» противопоставлены друг другу. Однако, утверждать, что «феминность» — это «равная-но-различная» противоположность «маскулинности» не совсем верно, так как такие традиционно «мужские» черты как самодостаточность, смелость, стойкость «полагаются ценными для всех людей, включая женщин, а «феминные» — желательны только для женщин».
Благодаря терминам «феминность» и «маскулинность», которые используются в гендерных исследованиях, дихотомия «мужское — женское» рассматривается как культурно-символические категории и позволяют рассматривать многие вопросы социалогии, философии, психологии, литературоведения и других наук с гендерной позиции.
Исследователь А. Ю. Большакова указывает, что гендер обладает культурно-символическим смыслом, который обусловлен, прежде всего, архетипами, которые традиционно символизируют «мужское» и «женское» начала. Так, например, многие явления, которые, казалось бы, никак не связаны с половой дифференциацией ассоциируются с «мужским» или «женским». При этом, «мужское начало» традиционно соотносится с такими понятиями как Бог, творчество, рациональность, свет и пр., а «женское начало» с природой, хаосом, беспомощностью, пассивностью, подчинением и пр. Таким образом, А. Ю. Большакова приходит к выводу о том, что общество построено на гендерной иерархии, так как последняя основывается на гендерной классификации мира и «половом символизме культуры», что «широко отражается в литературе [2, 144].
Гендерные исследования — это новое междисциплинарное направление научных исследований, которое и на сегодняшний день находится в процессе институционализации и развития. В круг наук, которые, так или иначе, связаны с гендерологией, стали входить не только экономические, социальные, философские, но и такие гуманитарные науки как лингвистика, культурология и литературоведение. Именно данная область, как утверждает в своей статье «Гендерные исследования в литературоведении: проблемы гендерной поэтики» исследователь Охотникова С., является менее изученной и методологически слабо разработана как в России, так и в зарубежном литературоведении. [3]
Интерес к гендерному аспекту литературоведения возник примерно в 90-е годы 20 века, когда стали исчезать и «идеологические догмы и запреты» [3]. Так, стали появляться статьи, в которых анализ художественного текста дан с позиции гендерного анализа, и как следствие, появилась соответствующая терминология. Гендерному аспекту литературоведения посвящены работы многих исследователей в Росии и зарубежных странах. Например, М.Михайлова, Е.Трофимова, Н.Пушкарева, Е.Тарланова, М.Абашева и др. занимались этой проблемой в России. Марья Рюткен в Финляндии написала статью «Гендер и литература: проблема «женского письма» и «женского чтения», изучив проблемы «женского письма», и заявила о возможности изучения гендера в рамках художественного текста [4, 97]. Значимыми работами в рамках гендерного литературоведения являются статьи Г. А. Брандт, Э.Шорэ. Кроме того, стали проводится круглые столы, дискуссии и обсуждения данного вопроса («Инновации в женском творчестве» и др.), издаваться журналы (целый выпуск журнала «Филологические науки» за 2000 год был посвящён этой теме), создаваться различные программы («Женщина и творчество» Н.Габриэлян, например). Это были первые попытки изучения гендерного аспекта в рамках литературоведения.
Если сделать небольшой экскурс в русскую литературу, то можно увидеть, что «женский вопрос» существовал задолго до появления гендерного литературоведения. В частности русская литература ставила вопрос о социальном положении женщин, положение в семье, в обществе, о праве на творчество. Среди русских писателей «певцами женской доли» были Н.Некрасов, И.Тургенев, Л.Толстой, Н.Чернышевский и др. В рамках литературоведения рассматривается две типологии противопоставленных персонажей. Мужская типология основывается на социокультурных характеристиках героев: «лишний человек», «маленький человек», «новый человек» и др. Как писал Ю. М. Лотман, в целом, типология женских характеров в русской литературой укладывается в оппозицию «добродетель — порок», и все «Татьяны, Лизы и Наташи» являются носителями таких женских качеств как нравственная чистота, верность, женственность, духовная красота. Исследователь также утверждал, что конец романтической эпохи в русской литературе оставил три стереотипных женских характера: «девушка-ангел» (покорное дитя судьбы), «демонический характер», «женщина-героиня» [5]. Данная типология отражает мужской взгляд на женщин, который создавал идеализированный образ либо «чистого дитя», либо «роковой соблазнительницы».
О.Дарк в своей статье «Женские антиномии» пишет, что «Некая культурологическая и психологическая инерция всегда вытесняла специфически женское за пределы художественного интереса. Женский опыт попадал в литературу почти контрабандой, с периферии сюжетов, нередко из «вторых» рук (от мужчин писателей). Но только он способен сделать литературу, вышедшею из-под женских пальцев, подлинно самостоятельным явлением, едва ли не поворотным для эстетики. Мне порой кажется, что мужчиной в литературе уже все сказано. Не отсюда ли стихийная активизация «литературных» женщин, не ведающих, что творить?» [6, 257].
Авторы современной женской прозы заинтересованы в том, чтобы показать гендерные роли их героинь и героев, что определяет поэтику их произведений, которые нацелены на то, чтобы отразить мировоззрение и внутренний мир современной женщины. Как отмечают критики, современные женщины-писательницы отказывают героям своих произведений в высоких идеалах и целях, оставляя их в мире обыденности. Однако, именно в этой «сверхобыденности», «текучести» сменяющих друг друга дней раскрываются истинные черты героев, их индивидуальные особенности и взгляды.
«Появление полноправной женской прозы действительно изменило лик мира, создаваемого литературой. Этот мир получил своего другого — и в известной смысле впервые начал существовать, во всяком случае, впервые обрел завершенность универсума. Поставленные лицом к лицу, мужская и женская проза отвечают на вопросы друг друга, каждое начало обретает свое завершение в другой половине целого. Становится понятно, что многие загадки человеческого существования загадочны так же, как загадочна половина картины — до тех пор, пока не отыскали другую ее половину. Но мы еще не видели этого мира в полноте…» [7, 212].
Как же изменились героини русской классической литературы в современной. «Три девушки в голубом» уже совсем не те «Три сестры», которые были начитаны, образованы и мечтали о чем-то высоком, Все «Лизы», «Дуни», «Татьяны», «тургеневские девушки», «Прекрасные дамы» перестали быть идеалом женственности, духовной красоты и чистоты, они закрылись в грязных коммуналках, замкнулись в бытовых, мелких проблемах, сломались под социальным режимом и в конечном итоге, героини, например, Л.Петрушевской представлены как нечто «бесполое, асексуальное, замученное бытом «облезлое» существо, в пределе стремящееся к нулю» [7, 215].
А.Макушинский в статье «Отвергнутый жених, или Основной миф русской литературы XIX века» указывал на метаморфозу русского женского образа в литературе: «русская литература, в общем и целом, заблуждалась. Проблема заключалась не в нем, но скорее в ней, не в герое, но в героине мифа. Этот образец чистоты и благородства, этот идеал, это воплощение всех моральных совершенств, эта персонификация «народной души» и символ вечной «святой», sit venia verba — России, — все это было, конечно, изобретением пишущих, кающихся, легковерных мужчин. Вовсе не он, но именно она оказалась, в конечном итоге, другой» [8, 43].
Одним из центральных образов, которые раскрывают суть внутреннего мира современной женщины, является героиня Л.Петрушевской. Как указывают критики, Л.Петрушевская не просто касается «женской» темы, автор «в ней царствует» [9].
Героини, созданные Л.Петрушевской, часто были предметом критического анализа таких литературоведов и критиков как Д. Л. Быков, М. Н. Липовецкий, А. В. Бастриков и др.
Воркачев С. Г., автор работы «Счастье как лингвокультурологический аспект», пишет, что «Наиболее гендерным, отражающим социально-биологическую специфику пола концептом является, бесспорно, любовь, которая собственно и пробуждается половой дифференциацией людей» [10, 189]. Так, писательницы часто ставят в основу сюжета категорию «любовь» или «счастье». Как пишет далее исследователь, эти категории по-разному рассматриваются и переживаются мужчинами и женщинами: «Мужчина не имеет потребности счастье познавать. Если же он имеет позитивное понятие «счастье», то основанное на тщеславии». Концепт счастья, «счастья вообще» в культуре и философии соотносится с мужчиной «как основным представителем homo sapiens», относительно женщин, существует особое понятие — «женское счастье» [10, 189]. Джударьян И. А. об особом концепте «женского счастья» писала следующее: «Женщины в целом более эмоциональны и их переживания более интенсивны и глубоки, диапазон счастья и несчастья у них, очевидно, в целом, шире, чем у мужчин» [11, 196].
В современной русской литературе мы видим, что «большинство писательниц трансформируют в своем творчестве традиционную дихотомию мужское/женское. Мужское и женское в современной прозе вступают в более сложные отношения, образуют новые модели взаимодействия полов» [12, 56]. Так, например, в произведениях Л. Петрушевской можно увидеть аннигиляцию мужского и женского начала: героиня попадает в сложные жизненные ситуации, оказывается оставленной мужчиной, и, в результате, вынуждена взять на себя многие мужские обязанности, приобретает маскулинные черты. В итоге героиня убивает в себе и женское и мужское начало, и представляет собой нечто «бесполое, асексуальное, замученное бытом «облезлое» существо, в пределе стремящееся к нулю» [7, 216]. В прозе С.Василенко также можно увидеть смену традиционной парадигмы: «искупает грехи человечества не Христос, а Богородица» [7, 216].
Авторы современной женской прозы заинтересованы в том, чтобы показать гендерные роли их героинь и героев, что определяет поэтику их произведений, которые нацелены на то, чтобы отразить мировоззрение и внутренний мир современной женщины. Как отмечают критики, современные женщины-писательницы отказывают героям своих произведений в высоких идеалах и целях, оставляя их в мире обыденности. Однако, именно в этой «сверхобыденности», «текучести» сменяющих друг друга дней раскрываются истинные черты героев, их индивидуальные особенности и взгляды. Л. Петрушевская описывает сложное время на рубеже XIX — XX веков, и рисует картину, в которой женщина вынуждена изменить свою внутреннюю сущность и взять на себя многие мужские обязанности. Мужчина же изображен как слабое существо, которое боится ответственности, бросает семью, или же вовсе от слабости кончает жизнь самоубийством. Г. Щербакова в повести «У ног лежащих женщин» показывает сильных, и морально и физически, женщин, которые, даже будучи прикованными к кровати, контролируют своих мужчин. С. Василенко в своем романе «Дурочка» и вовсе переворачивает мифы, показывая, что мир от катастрофы спасает не мужчина, чья энергия направлена на разрушение, а женщина — Богородица, Спасительница.
«Появление полноправной женской прозы действительно изменило лик мира, создаваемого литературой. Этот мир получил своего другого — и в известной смысле впервые начал существовать, во всяком случае, впервые обрел завершенность универсума. Поставленные лицом к лицу, мужская и женская проза отвечают на вопросы друг друга, каждое начало обретает свое завершение в другой половине целого. Становится понятно, что многие загадки человеческого существования загадочны так же, как загадочна половина картины — до тех пор, пока не отыскали другую ее половину. Но мы еще не видели этого мира в полноте…» [7, 212].
Таким образом,противопоставление «мужское — женское» является частью ряда философских оппозиций, которые являются основой идеи о единстве противоположностей, идее о гармонии мира. Традиционно, мужское символизирует свет, социальное, творческое начало, а женское — тьму, пассивность, подчинение. Согласно данной парадигме, мужчина выполняет функции охотника, воина, его энергия связана более с разрушением, а женщина — хранительницы очага, сосуд жизни, ее энергия направлена на созидание. В современной русской прозе мы видим смену традиционной парадигмы. Женщины убивают в себе женское начало, приобретают маскулинные черты, становятся грубее, жестче. Мужчины же, зачастую, наоборот, изображены слабыми, подчиняющимися, неспособными защитить свою семью. Авторы пытаются показать мир, в котором традиционные гендерные роли искажены, и связано это со многими факторами: изменением мужского самосознания, тенденциями современного общества, политическим режимом, историческими событиям. Гендерная интерпретация современной женской прозы позволяет сконструировать новую идейно-эстетическую систему, рассмотреть новые идеи, темы, мотивы, образы, которые отражают женскую картину мира. Женщины поставили в своих произведениях новые вопросы, получили новые ответы, которые отражают изменения в традиционных концепциях, разрушение традиционного понимания дихотомии «мужское — женское», изменения самосознания людей в современном обществе.
Литература:
- И. С. Кон. Мужчина в меняющемся мире. — М.: Время, 2009. — 590 с.
- Большакова А. Ю. Гендер // Западное литературоведение XX в.: Энциклопедия. — М.: Intrada, 2004. — С. 144
- Охотникова С. «Гендерные исследования в области литературоведения: проблемы гендерной поэтики // Электронный источник. Режим доступа: http://www.a-z.ru/women_cd1/html/gender_issledovanija_v_literature.htm
- Рюткенен М. Гендер и литература: проблема «женского письма» и «женского чтения»// Филологические науки. — 2000. — С. 97
- Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре // Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Lotman/
- Дарк О. Женские антиномии // Дружба народов. — № 4. — 1991. — С. 257
- Касаткина Т. “Но страшно мне: изменишь облик ты” // Новый Мир. — № 4. — 1996. — С. 212–220
- Макушинский А. Отвергнутый жених или Основной миф русской литературы 19 века // Вопросы философии. — № 7. — 2003. — С. 43
- Гинтс Ф. При попытке к сопротивлению (эпоха в духе Л.Петрушевской). http://zhurnal.lib.ru/f/frida_l_g/petrushewskaja.shtml
- Воркачев С. Г. Счастье как лингвокульторологический концепт. — М.: ИТДГК «Гнозис», 2004. — С. 189
- Джударьян И. А. Представление о счастье в российском менталитете. — СПб.: Алетея, 2001. — С.196
- Мелешко Т. Современная отечественная женская проза: проблемы поэтики в гендерном аспекте. Учебное пособие по спецкурсу. — Кемерово: Кемеровский гос. ун-т, 2001. — 88 с.
