Усилившиеся в середине ХХ века миграционные процессы породили проблему мультиязычия и мультикультурализма в странах, исторически считавшихся моноязычными и, соответственно, монокультурными. Это объясняет тот факт, что основное внимание ученых было направлено на рассмотрение проблемы билингвизма в социокультурном и геополитическом аспектах. Исходя из этого исторического факта, Исаак Эпштейн в своей работе о полиглоссии вводит такие понятия как «пассивная полиглоссия» (когда человек читает и понимает несколько языков) и «активная моноглоссия» (когда для выражения мысли достаточно одного языка) [5, с.211]. При этом K.Verheyen и J.Toussaint считали, что ранний билингвизм может сформировать у ребенка нечеткую картину мира [10, с.217]. Подобная оценка билингвизма в ряде страна носила и сугубо политический характер: часто официальное владение несколькими языками было установлено не для поощрения лингвистических знаний, а, скорее, «для подтверждения права граждан на индивидуальное одноязычие» [10, с.13].
Так, например, Бельгия представляет собой яркую иллюстрацию этого геополитического и этнолингвистического парадокса. Изначально это было одноязычное государство, в котором игнорировалось разнообразие говоров по всей территории. В современной Бельгии, основанной по принципу регионального одноязычия, официальные языковые группы (le français, le néerlandais, l’allemand) находятся географически близко друг к другу, но игнорируются одна другой.
В двуязычной Канаде, напротив, было провозглашено официальное владение двумя языками. Эта политика федерального правительства встречает жесткое сопротивление в Квебеке, в подавляющем большинстве франкоговорящей провинции, где местная интеллигенция выступает против англо-французского билингвизма. Этот лингвокультурный конфликт прекрасно иллюстрируется диаметрально противоположными позициями двух известных канадских лингвистов. Так, Фернан Уеллетт считает англо-французский билингвизм Квебека «каналом ассимиляции» [12, с.105–107], в то время как Гастон Мирон стремится «деколонизировать» французский язык. По мнению Г.Мирона, существующая интерференция может быть расценена как «заражение французского языка английским» [9, с.208] и является признаком культурной утраты. Подобное расхождение научных воззрений на проблему билингвизма объясняется тем, что сегодня билингвизм как лингвосоциокультурный феномен противоречит многим идеям, на которых базируется современное общество. Но и отбросить билингвизм нельзя, так как он может быть полезен как средство описания. Вначале, надо уйти от очень субъективного критерия знания языка: нет совершенных билингвов, как и людей в совершенстве владеющих одним языком.
Литературный билингвизм означает последовательное или синхронное применение двух языков в произведении автора. Язык, на котором будет написано произведение, автор выбирает сам. Этот язык должен быть вписан в нормы и традиции соответствующей литературы. Но язык произведения не включает языки, которые автор может использовать в случае необходимости внутри своих произведений (для убедительности, передачи местного колорита, демонстрации эрудициии и пр.). Также следует различать категории авторов, которые пользуются иностранным языком как средством интерлингвокоммуникации и не являются при этом литературными билингвами. Применительно к французской транслингвальной литературе представляется разумным воспользоваться пятью категориями литературно-художественного транслингвизма, предложенными испанским лингвистом M.Fernández [7, с.87]:
1) писатель, который пишет попеременно на французском и на другом языке;
2) франкоговорящий писатель, который пишет на другом языке;
3) писатель, который говорит на другом языке, а пишет на французском языке;
4) писатель, который пишет на французском языке, но использует другой язык для нелитературных текстов: научных сочинения, газетные статьи;
5) писатель, который пишет последовательно на французском языке и на другом языке, но никогда не использует их одновременно.
Наиболее редкий случай, когда автор одновременно пишет на двух языках. При этом, как правило, гармоничного лингвистического равновесия между двумя версиями одного произведения нет, что неоднократно отмечалось французскими исследователями творчества Милана Кундеры, который в первое время пребывания во Франции писал свои романы по-чешски, а затем, по мере совершенствования владением языком страны эмиграции, стал писать на французском языке.
Следует заметить, что чередование языков или последовательный билингвизм носит социолингвистический характер и может использоваться, например, для лингвокультурной адаптации многочисленных мигрантов. Однако следует подчеркнуть, что в таком контексте диглоссия будет рассматриваться как социальное явление, не имеющее отношения к литературно-художественному билингвизму и, тем более, транслингвизму. Интересно отметить, что последовательный литературно-художественный билингвизм писателей-транслингвов отмечен наличием в их творчестве чередования моноязычных периодов: русского и американского в произведениях Владимира Набокова, польского и английского в произведениях Жозефа Конрада, чешского и французского у Милана Кундеры. Тем не менее, однажды переменив языка творчества, эти авторы избегают часто использовать бывший язык записи, как если бы это для них было запретом. Канадский лингвист Rainier Grutman сравнивает это явление с чувством вины, которое испытывает муж, втайне от жены заведший вторую семью. Есть авторы, которые «оставляют язык, в котором живут они, ради языка, который живет в них, и французский язык тайно живет с их родным языком» [11, с.6]. Но, разумеется, есть двуязычные авторы в строгом смысле. В качестве примера можно привести французского писателя-алжирца Рашида Буджедра, который, сделав блестящую карьеру в качестве французского писателя (т. е. живущего во Франции и пишущего по-французски), в середине 80-х годов возвращается в Алжир и, опираясь на свою блестящую репутацию, начинает творить на родном, арабском языке.
Интересно отметить, что современные зарубежные лингвисты, изучающие проблему билингвизма и диглоссии, признают их разницу, но не рассматривают степень владения двумя языками. Некоторые исследователи считают этих писателей билингвами, но мы придерживаемся точки зрения канадского лингвиста Rainier Grutman, относящего их к писателям-транслингвам, так как в их творчестве французский язык не является первым [11, с.6]. Французская литература ХХ-ХХI вв. богата признанными писателями иностранного происхождения, которые по разным причинам, но совершенно обдуманно выбрали французский язык для литературно-художественного творчества. Этой проблеме посвящен отдельный раздел нашего исследования
Рассмотрение творчества двуязычных писателей исключительно с позиций билингвизма как основы транслингвизма, не позволяет в полной мере проанализировать их стиль в лингвокультурном контексте. Понятие «диглоссия», напротив, делает это возможным, при условии рассмотрения социокультурных особенностей писателя, которые не могут быть такими же, как у обычных говорящих. Сегодня диглоссия понимается как функциональное разделение двух лингвистических типов в конкретном обществе, иногда их конфликтное накладывание. Тот же электронный словарь Larousse [14] определяет диглоссию как «situation de bilinguisme d’un individu ou d'une communauté dans laquelle une des deux langues a un statut sociopolitique inférieur. (C’est le cas, par exemple, d’un Alsacien utilisant le dialecte dans sa famille et le français dans sa vie professionnelle)».
Термин «диглоссия» был предложен Шарлем Фергюсоном в 1969 году [6, с.330]. Ш.Фергюссон считает, что диглоссия носит стабильный характер, в то время как другие ученые рассматривают диглоссию как лингвосоциокультурный фактор, благоприятствующий развивающимся тенденция современного мультикультурного мира. Эту точку зрения разделяют лингвисты специалисты по каталанскому [8, с.255–274] и окситанскому языку [3, с.24–57], но мы склоняемся к определению, предложенному Робертом Шодансоном, согласно которому «диглоссия — это неравноправное сосуществование двух языков в одной и той же языковой общности» [4, с.21–22]. Разделение происходит не случайным образом, а соответствует социальному распределению ценностей, согласованных на соответствующих языках. Соответственно, развиваются они параллельно делению общества и его речевой практике так, что диглоссия в ряде случаев может стать источником конфликта.
Рассматривая диглоссию в аспекте литературно-художественного творчества, следует отметить, что первым понятие «литературная диглоссия» ввел Уильям Франсис Макки, описавший два типа диглоссии: «формальная диглоссия (когда разговорный язык отличается от письменного языка) и функциональная диглоссия (любой язык имеет свою совокупность функций)» [2, с. 17–26]. При этом нельзя не согласиться с мнением французского лингвиста Jean-Claude Carpanin Marimoutou, который в своем исследовании «Texte et contretexte en situation de diglossie» полагает, что литературной диглоссией можно назвать наложение функционального расслоения на письменную речь [2, с.42].
Действительно, роман, написанный на русском языке, и роман, написанный на французском языке, будут отличаться не только ввиду свойств, присущих лингвистическим системам этих языков, но и ввиду различных литературных и стилистических норм, характерных для, например, европейской и русской литературных традиций. Этот постулат дает основание предположить, что в данном случае билингвизм сопровождается бикультурализмом, даже в той мере, когда он основывается на социальной структуре, что, по сути, и есть признак диглоссии.
Все вышеизложенное дает нам основания предположить, что, в отличие от двуязычия, диглоссия обозначает такую форму владения двумя самостоятельными языками или подсистемами одного языка, при которой эти языки и подсистемы носят социальный характер и функционально распределены: например, в официальных ситуациях — законотворчестве, делопроизводстве, переписке между государственными учреждениями и т. п. — используется официальный язык (если речь идет о многоязычном обществе) или литературная форма национального языка (в одноязычных обществах), а в ситуациях бытовых, повседневных, в семейном общении — другие языки, не имеющие статуса официальных или государственных, а, следовательно, и иные языковые подсистемы — диалект, просторечие, жаргон.
Важным условием диглоссии является то обстоятельство, что говорящие делают сознательный выбор между разными лингвокоммуникативными средствами и используют то из них, которое наилучшим образом способно обеспечить успех коммуникации. Это еще раз доказывает, что билингвизм не обязательно сопровождается диглоссией.
Литература:
1. Carpanin Marimoutou Jean-Claude. Texte et contretexte en situation de diglossie, Cahiers de Praxématique, Montpellier: 1989. — pp. 17–42.
2. Casanova Jean-Yves. La temporalité diglossique du texte littéraire, Lengas: 1992. — pp. 24–57.
3. Chaudenson R. Diglossie créole, diglossie coloniale, Cahiers de l’Institut de Linguistique de Louvain, 1984. — pp. 14–22.
4. Epstein I. La pensée et la polyglossie. Paris: Payot, 1915. — p. 211.
5. Ferguson Ch. Diglossia. NY: Word, 1959. — pp. 325–340.
6. Fernández M. Los orígenes del término diglosia: historiade una historia mal contada, Historiographia Linguistica, 1995. — p. 87.
7. Garavini F., Gardy Ph. Une littérature en situation de diglossie: la littérature occitane, dans Marc Bertrand (dir.), Popular Traditions and Learned Culture in France. From the Sixteenth to the Twentieth Century, Saratoga, Anma Libri: 1985. — pp. 255–274.
8. Gaston Miron. Décoloniser la langue. Paris: 1973. — pp. 207–208.
9. Giordan H., Ricard A. (dir.), Diglossie et littérature. Bordeaux-Talence: Maison des sciences de l’Homme d’Aquitaine, 1976. — pp. 13–217.
10. Grutman Е. Bilinguisme et diglossie: comment penser le difference linguistique dans les literatures francophones. — Ottawa: 2000. — рp. 1–12.
11. Ouellette, F., La lutte des langues et la dualité du langage, Liberté, Montréal: 1964. — pp. 105–107.
12. http://www.larousse.fr/dictionnaires/francais/bilinguisme/9291 — Dictionnaires de français Larousse. [Дата обращения 23.04.2015].
13. http://www.larousse.fr/dictionnaires/francais/diglossie/25519?q=diglossie#25398 — Dictionnaires de français Larousse. [Дата обращения 23.04.2015].
