Ключевые слова:парламентская партия, политичекая идеология, политический дискурс.
Проблемы идеологии в современных парламентских партиях представляются крайне актуальными для исследования. Из самой структуры политического дискурса следует тот факт, что его исследование связано с анализом формы, задач и содержания дискурса, употребляемого в определенных («политических») ситуациях и лежит оно на пересечении разных дисциплин [10, с. 46]. В своем учебном пособии «Современная политическая лингвистика» Э. В. Будаев и А. П. Чудинов высказывают мысль о том, что речевая деятельность личности или коллективного субъекта политики (например, политической партии) воспринимается как отражение существующей в сознании людей языковой картины политического мира. Подобная деятельность может служить материалом для изучения индивидуальной, социумной и национальной ментальности [1; 3]. Данные положения соответствуют когнитивному подходу к исследованию современного политического дискурса, который мы принимаем в данном исследовании за основной.
Одним из наиболее актуальных направлений современного политического дискурс-анализа в рамках когнитивного метода является анализ политических концептов (концепт-анализ). Зарубежное научное направление, делающее акцент на изучении политических концептов сформировалось под влиянием школы аналитической философии. Именно в рамках этого направления исследователи впервые попытались посмотреть на мир через призму языка как одного из важнейших социальных конструктов [6, с. 131].
Соединяя различные варианты понимания концепта, заключаем, что концепт — это весь потенциал значения слова, включающий в себя, помимо основного смысла, комплекс ассоциативных приращений, реализующихся в речи при определенном наборе слов в контексте. Именно при таком понимании концепт является структурным элементом языковой картины мира, формирующимся в результате когнитивной деятельности. Для моделирования концептов используются четко структурированные единицы когнитивистики: фреймы, сценарии, скрипты и другие модели представления знаний.
Отметим, что при анализе политических концептов в программах парламентских партий крайне важным аспектом является публичная сфера.
Обратимся в этой связи к работам немецкого философа Карла Шмитта и рассмотрим, как он видел деятельность государственных структур.
Подробнее всего публичную сферу и деятельность парламентов Шмитт рассматривает в работе «Политическая теология» (1922): «...сущность парламента, — по мнению философа, — это публичное обсуждение аргументов и контраргументов, публичные дебаты и публичная дискуссия, прения <Parlamentieren>, причем сначала тут еще не обязательно иметь в виду демократию» [9, с. 184]. Этим Шмитт подчеркивает то, что в независимости от существующего режима в парламенте обязательно публично должны рассматриваться государственные вопросы. Поэтому Шмитт отвергает и однопартийную политическую систему.
Однако для того, чтобы парламент действительно работал эффективно определенные права и свободы всё же должны существовать. Здесь Шмитт соглашается с требованиями Гизо: «1. что pouvoirs всегда вынуждены дискутировать и тем самым сообща искать истину; 2. что публичность всей государственной жизни ставит «роиуоиз» под контроль граждан; 3. что свобода печати побуждает граждан самим искать истину и сообщать ее роичоиз» [9, с. 185]. Как отмечают Коэн. Л. Дж. и Арато Э.: «Без этих свобод исчезли бы все формы социального контроля за парламентом, а они необходимы парламенту для того, чтобы он мог играть роль представителя общества перед лицом государства» [4, с. 291].
Публичность становится в государстве главной ценностью: «всего одна свободная газета была способна устранить самого могущественного тирана; искусство книгопечатанья является основой свободы» [9, с. 191].
Публичность выражения своего мнения, по Шмитту, означает то, что своё мнение выражают частные свободные лица и поэтому начинают конкурировать между собой. Для Шмитта конкуренция между гражданами — естественное состояние людей: без политики и борьбы между собой не может быть ни общества, ни государства [7]. Другими словами, враг нужен для того, ярче осознать и представить свою позицию, т. е. враг — «это только борющаяся совокупность людей, противостоящая точно такой же совокупности. Враг есть только публичный враг, ибо все, что соотнесено с такой совокупностью людей, в особенности с целым народом, становится поэтому публичным» [11].
Из-за постоянной конкуренции в парламенте начинают образовываться мелкие партии, которые и правят государством: «парламентаризм утрачивает свой духовный базис и вся система свободы слова, собраний и печати, а так же парламентских иммунитетов и привилегий лишается всякого ratio. Узкие и самые узкие комитеты партий или партийные коалиции принимают решения за закрытыми дверями»… [9. с. 213]. Парламент превращается в арену для борьбы и «все былые притязания на публичность» [4, с. 317] оказываются похоронены и «препятствует развитию, расцвету государства, действенность, эффективность которого являлась для Шмитта главной ценностью» [8, с. 388].
Кроме того Шмитт «связал окончание либеральной эпохи с возобновлением процесса слияния общества и государства, процесса, который предположительно означал уничтожение той единственной сферы, которая только и могла служить гарантией сохранения публичности в современных условиях» [4, с. 317].
Общество и государство сливаются и из-за этого публичная сфера оказывается уничтожена. Дальнейшее развитие этого процесса, по Шмитту, может идти двумя путями: государство либо находится в кризисном положении и продолжает формально использовать принципы либерализма, либо, государство становится авторитарным с опять же формальными признаками плебисцитарной демократии [5].
Не секрет, что сам философ придерживался второго пути развития государства, ведь он восторгался «итальянским фашизмом и... Подобно левым и обожаемым им правым, Шмитт предлагает альтернативный союз — союз между демократией и авторитаризмом» [4, с. 326].
Подводя итог, можно сказать, что Карл Шмитт является противником парламентаризма и публичной сферы соответственно. Он не верит в возможность дискуссий и обмена мнениями между заседающими в парламенте и обычными гражданами. В заключении хотелось бы привести слова Ю. С. Пивоварова о том, что Шмитт «отвергает либеральное правовое государство, объявляет себя сторонником абсолютно всевластного государства, формулирует новый подход к политике и праву, базирующийся на макиавеллизме и нормативистском децизионизме» [7, с. 27].
Следует отметить, что проблема изучения теории публичной сферы состит в том, что эта тема стала рассматриваться сравнительно недавно и поэтому мало разработана, особенно российскими учеными: исследования по этому вопросу начались только в 90-х. Поэтому можно отметить большой недостаток литературы на русском языке по данной теме.
Кроме того, новых теорий образования публичной сферы нет, поэтому мы рассматриваем в данной работе классические теории философов и ученых XX века, и то, как их интерпретируют различные авторы. Обобщая различные взгляды на данный вопрос, можно сделать следующие выводы: публичная сфера, по Арендт, зародилась в греческом полисе и для нее — это область, свободная от всего того, что входит в сферу частного, где действия происходят максимально открыто.
Что касается Юргена Хабермаса, то публичная сфера для него появилась в литературном обществе вместе с установлением гражданских прав и свобод и изобретением книгопечатанья.
И, наконец, по Шмитту, публичная сфера появилась в результате обсуждения различных вопросов в парламенте. Но она неминуемо распадется из-за конкуренции и коалиций, которые складываются во властной верхушке.
Подробный анализ целей и задач, заявленных в политических платформах современных парламентских партий, позволяет говорить о том, что предлагаемые партиями меры носят, по большей части, идейно-реставрационный, по отношению к советскому периоду, советской тоталитарной идеологии характер, таким способом партии рассчитывают привлечь большее количество избирателей [2, 969]. В наши дни идея сильного государства советского образца привлекательна для российского электората тем, что советское социально-государственное устройство, все-таки, могло защитить людей и от внешних, и от внутренних угроз даже при весьма скудных ресурсах. Однако следует отметить, что советская тоталитарная идеология относилась к типу мифологических идейных образований, поскольку делала акцент не на отображении реальности, а на популяризации искусственно созданной картины мира, повествующей не столько о настоящем, сколько о будущем, о том, что необходимо построить и во что требуется свято верить.
Литература:
1. Будаев Э. В., Чудинов А. П. Современная политическая лингвистика. — Екатеринбург, 2006. [Электронный ресурс] / URL: http://www.philology.ru/linguistics1/budaev-chudinov-06a.htm (дата обращения 24.03.2015).
2. Жилинская А. В., Сенцов А. Э., Трунтягин А. А. Трансформация идеологии в мире политики // Молодой ученый. — 2015. — № 9. — С. 968–970.
3. Захарченко Е. А., Тумакова Н. А. К вопросу о проблемах и перспективах дистанционного инженерного образования // Молодой ученый. — 2015. — № 8. — С. 924–926.
4. Коэн Л.Дж., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. — Пер. с англ./ Общ. ред. И. И. Мюрберг. — М.: «Весь мир», 2003.
5. Красин Ю. Публичная сфера и публичная политика в российском измерении // Публичная политика в России: по итогам проекта «Университет Калгари — Горбачев-Фонд». — М.: Альпина Бизнес Букс, 2005. С. 15–32.
6. Петров К. Е. Структура концепта «терроризм» // Полис. № 4, 2003. С. 130–141.
7. Пивоваров Ю. С. Полная гибель всерьез. — М.: Росспэн, 2004.
8. Пленков О. Ю. Мифы нации против мифов демократии: немецкая политическая традиция и нацизм. — СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1997.
9. Шмитт К. Политическая теология. — М.: Канон-Пресс, 2000.
10. Bell V. Negotiation in the workplace: The view from a political linguist // A. Firth ed. The discourse of negotiation: Studies of language in the workplace. — Oxford etc.: Pergamon, 1995. P. 41–58.
11. MсАfее Nоеlle, Habermas, Kristeva, and citizenship. — Ithaca London Cornell University Press, 2000.
