Ключевые слова: анализ дискурса, политическая лингвистика, семиотическая система, концепт-анализ, моделирование концептов.
Одним из основных понятий в современной политической лингвистике является политический дискурс. Ряд ученых понимают его в широком смысле, например «политический дискурс — это совокупность всех речевых актов, используемых в политических дискуссиях, а также правил публичной политики, освященных традицией и проверенных опытом» [1, c. 6]; «сумма речевых произведений в определенном паралингвистическом контексте — контексте политической деятельности, политических взглядов и убеждений, включая негативные ее проявления (уклонение от политической деятельности, отсутствие политических убеждений» [6, c. 22]; «любые речевые образования, субъект, адресат или содержание которых относится к сфере политики» [16, c. 23]. Подобный подход предполагает исследование политического дискурса через анализ всех соответствующих семиотических систем.
В своей работе «Семиотика политического дискурса» Е. И. Шейгал говорит о том, что политический дискурс имеет реальное и виртуальное измерения. В реальном измерении политический дискурс — «это поле коммуникативных практик как совокупность дискурсных событий, это текущая речевая деятельность в определенном социальном пространстве, обладающая признаком процессности и связанная с реальной жизнью и реальным временем, а также возникающие в результате этой деятельности речевые произведения (тексты), взятые во взаимодействии лингвистических, паралингвистических и экстралингвистических факторов» 16, c. 21–22]. А виртуальное измерение политического дискурса являет собой семиотическое пространство, в которое включены знаки (как вербальные, так и невербальные), ориентированные на коммуникативную сферу политики. В это же измерение включен набор речевых жанров и действий, специфических для коммуникации в данной сфере и тезаурус высказываний [16, c. 22].
В узком смысле политический дискурс — это дискурс политиков, образованный партийными программами, дебатами в парламенте, правительственными обсуждениями и речами политиков. Он не выходит за пределы сферы политики [5, c. 128]. Политический дискурс формируется в контексте функционирования определенных политических институтов, т. е. можно сказать, что «дискурс является политическим, когда он сопровождает политический акт в соответствующей институциональной обстановке» [18].
В данной работе мы принимаем широкое понимание политического дискурса и включим в него процесс и результат порождения и восприятия политических текстов [14, с. 83], а также «экстралингвистические факторы, влияющие на их порождение и восприятие» [9, c. 46].
При сравнении политического дискурса с общеязыковым дискурсом «он оказывается одновременно и уже и шире последнего, что объясняется его политической природой. С одной стороны, политический дискурс оказывается сужен до дискурса целедостижения, с другой — может быть расширен за пределы дискурса коммуникативно-речевой деятельности за счет включения экстралингвистических фактов (например, осуществление ритуалов власти, «безмолвные демонстрации и т. д.)» [7, c. 11]. Кроме того, политический дискурс выделяет присущая ему функция убеждения. По мнению П. Б. Паршина «всякий текст оказывает воздействие на сознание адресата с семиотической точки зрения. Но для политического текста речевое воздействие является основной целью коммуникации, на достижение которой ориентируется выбор лингвистических средств» [10, c. 403]. Австрийская исследовательница Р. Водак подчеркивает, что политический дискурс «находится как бы между двумя полюсами — функционально-обусловленным специальным языком и жаргоном определенной группы со свойственной ей идеологией» [3, c. 24]. Кроме того, он определяется как «вторичная языковая подсистема, обладающая определенными функциями, своеобразным тезаурусом и коммуникативным воздействием» [4, c. 126].
Сама структура политического дискурса предопределяет тот факт, что «его исследование связано с анализом формы, задач и содержания дискурса, употребляемого в определенных («политических») ситуациях и лежит оно на пересечении разных дисциплин» [17, c. 46].
В работе «Современная политическая лингвистика» Э. В. Будаева и А. П. Чудинова высказывается мысль о том, что «речевая деятельность личности или коллективного субъекта политики (например, политической партии) воспринимается как отражение существующей в сознании людей языковой картины политического мира. Подобная деятельность может служить материалом для изучения индивидуальной, социумной и национальной ментальности» [2]. Данные положения соответствуют «когнитивному подходу к исследованию современного политического дискурса, который мы принимаем в данном исследовании за основной» [14, с. 85].
В основе когнитивного метода «лежит предположение о том, что человеческие когнитивные структуры (восприятие, язык, мышление, память, действие) неразрывно связаны между собой в рамках одной общей задачи — объяснения процессов усвоения, переработки и трансформации знания, которые, соответственно, и определяют сущность человеческого разума» [11, c. 42].
Следует отметить, что «методы когнитивного анализа политического дискурса позволяют реконструировать представления человека или группы лиц об окружающем мире, определить его ценностные воззрения [14, c. 84]. Кроме того, данные методы помогают составить «представление и о политической ситуации, т. к. внутренние модели мира есть часть объективной политической картины» [5, c. 129].
Одним из наиболее актуальных направлений политического дискурс-анализа в рамках когнитивного метода является анализ политических концептов (концепт-анализ). Зарубежное научное направление, делающее акцент на изучении политических концептов (Г. Лассуэлл, А. Каплан и др.) сформировалось под влиянием школы аналитической философии (Б. Рассел, Л. Витгенштейн, Б. С. Грязнов). Именно в рамках «этого направления исследователи впервые попытались посмотреть на мир через призму языка как одного из важнейших социальных конструктов» [12, c. 131].
М. В. Гаврилова отмечает два основных направления концепт-анализа в отечественной политической науке. Первое направление — историко-этимологическое. В его рамках рассматриваются формы употребления в политических текстах ключевых понятий социально-политической теории (свобода, мир, нация, революция, и т. д.), их эволюция, контексты их применения, что предполагает детальное изучение исторической среды и соответствующих семантических полей. Второе направление «фокусируется на восстановлении иерархических структур смысла, содержащихся в языке политики» [5, c. 130]. В рамках данного направления исследователи проводят анализ семантической структуры концептов, строят их когнитивные схемы. Представителями данного направления являются А. А. Казанцев, В. М. и К. В. Сергеевы.
Рассмотрим подробнее термин «концепт». Данный термин в отечественной науке появился в 1928 году, когда С. А. Аскольдов опубликовал статью «Концепт и слово».
Соединяя различные трактовки понимания концепта, можно заключить, что концепт представляет собой «весь потенциал значения слова, включающий в себя, помимо основного смысла, комплекс ассоциативных приращений, реализующихся в речи при определенном наборе слов в контексте. Именно при таком понимании концепт является структурным элементом языковой картины мира, формирующимся в результате когнитивной деятельности» [14, c. 89].
Как единица когнитивной лингвистики термин «концепт» имеет следующие признаки: это «минимальная единица человеческого опыта в его идеальном представлении, которая вербализуется с помощью слова; это основная единица когнитивных процессов; границы концепта подвижны, т. к. в области когнитивистики невозможно четкое разграничение понятий; ассоциативное поле концепта неразрывно связано с социальными событиями; это основная ячейка культуры» [15].
Мы солидаризуемся с позицией Ю. С. Степанова о том, что «концепт — явление того же порядка, что и понятие» [15]. Однако по сравнению с понятием, «концепт обладает сложной структурой. С одной стороны, в него входит то, что является содержанием понятия, с другой — то, что делает концепт явлением культуры: этимология, ассоциативный ряд, оценки и коннотации («добавочные семантические или стилистические оттенки, которые накладываются на основное значения слова и служат для выражения эмоционально-экспрессивной окраски» [13].
В. А. Маслова отмечает, что «концепт — это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт — это то, посредством чего человек — рядовой, обычный человек, не «творец культурных ценностей» — сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее» [9, c. 202]. Для моделирования концептов используются «четко структурированные единицы когнитивистики: фреймы, сценарии, скрипты, слоты и другие модели представления знаний. Фрейм — структура данных для представления стереотипной ситуации, особенно при организации больших объемов памяти» [9, c. 203]. Фрейм представляет собой «знание об определенном фрагменте человеческого опыта, организованном вокруг какого-либо смыслового ядра (например, вокруг смыслового ядра “День Победы” организуется фрейм, описывающий стандартное празднование этого дня в понимании языковой личности). Фрейм обычно предполагает перечисление деталей, из которых складывается ситуация. Слот — это элемент фрейма. Сценарий — описание процесса, действия с его важнейшими этапами. Схема — описание предмета через его внешнюю форму, очертания» [9, c. 203]. Следовательно, концепты могут воплощаться в самых разных когнитивных структурах (от элементарных до самых сложных).
Для политической науки наиболее интересны концепты, которые «отражают важнейшие элементы политического сознания нации. Современные исследователи политических концептов выделяют ряд базовых концептов, характерных для политического дискурса: “политика”, “политик”, “власть”, “благо”, “целедостижение”, “народ”, “государство”, “интерес”» [5]. Отметим, что «центральные концепты, образующие основу общественных институтов, обладают большой генеративной силой в том плане, что вокруг них концентрируется обширная смысловая область, для описания которой необходимо составлять достаточно объемный словарь» [8, c.6].
Таким образом, политический концепт является одной из основных единиц, образующих языковую картину политического мира того или иного народа. А концепт-анализ политического дискурса может служит материалом для изучения как индивидуальной, социумной, так и национальной ментальности.
Литература:
1. Баранов А. Н., Казакевич Е. Г. Парламентские дебаты: традиции и новации. — М.: Знание, 1991. — 64 с.
2. Будаев Э. В., Чудинов А. П. Современная политическая лингвистика. — Екатеринбург, 2006. [Электронный ресурс] / URL: http://www.philology.ru/linguistics1/budaev-chudinov-06a.htm (дата обращения 26.12.2014).
3. Водак Р. Специальный язык и жаргон: о типе текста «партийная программа». — Язык. Дискурс. Политика. — Волгоград, 1998. — 200 с.
4. Воробьева О. А. Современное состояние политического дискурса // Теоретическая и прикладная семантика, парадигматика и синтагматика языковых единиц: сб. науч. тр. — Краснодар, 2000. — С. 125–128.
5. Гаврилова М. В. Политический дискурс как объект лингвистического анализа // Полис. № 3, 2004. С. 127–139.
6. Герасименко Н. А. Информация и фасцинация в политическом дискурсе // Политический дискурс в России. Вып. 2. — М.: Диалог-МГУ, 1998. — С. 20–23.
7. Ильин М. В. Политический дискурс как предмет анализа // Политическая наука. Политический дискурс: история и современные исследования / Сб. науч. тр. / Отв. ред. и сост. В. И. Герасимов, М. В. Ильин. — М.: РАН. ИНИОН, Ин-т сравн. политологии, Рос. ассоц. полит. науки. № 3, 2002. — С. 7–19.
8. Карасик В. И. Религиозный дискурс // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики. — Волгоград: Перемена, 1999. — С. 5–19.
9. Маслова В. А. Политический дискурс: языковые игры или игры в слова? // Политическая лингвистика. — Вып. 1 (24). — Екатеринбург, 2008. — С. 43–48.
10. Паршин П. Б. Лингвистические методы в концептуальной реконструкции // Системные исследования. Ежегодник 1986. — М., 1987.
11. Петров В. В. Язык и логическая теория: в поисках новой парадигмы // Вопросы языкознания. № 2, 1988. C. 39–48.
12. Петров К. Е. Структура концепта «терроризм» // Полис. № 4, 2003. С. 130–141.
13. Розенталь Д. Э., Теленкова М. А. Словарь-справочник лингвистических терминов. — М.: Издательство Астрель, Издательство АСТ, 2001. — 624 с.
14. Сенцов А. Э. Концепт будущего в программах политических партий современной России // Вестник ТГУ. Философия. Социология. Политология. — 2012. — № 3 (19). — С. 82–92.
15. Степанов Ю. С. Теория языка. Концепт [Электронный ресурс] / URL: http://genhis.philol.msu.ru/120.shtml (дата обращения 12.01.2015).
16. Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса. — М., Волгоград: Перемена, 2000. — 367 с.
17. Bell V. Negotiation in the workplace: The view from a political linguist // A. Firth ed. The discourse of negotiation: Studies of language in the workplace. — Oxford etc.: Pergamon, 1995. P. 41–58.
18. Dijk T. A. van. What is Political Discourse Analysis? — Blommaert J., Bulcaen C. (eds.) Political Linguistics. Amsterdam, 1998.
