В данной работе представлен историко-правовой анализ умысла как уголовно-правовой категории. Рассмотрены основные этапы его развития в отечественном уголовном законодательстве.
Ключевые слова: умысел, уголовное законодательство, историко-правовой анализ, юридическая конструкция.
Умысел это сложная психологическая категория, представляющая собой наиболее распространенную и опасную форму вины в действующем уголовном законодательстве.
В настоящее время юридическая конструкция умысла строится посредством отражения в нем интеллектуального и волевого элементов, каждый из которых в свою очередь имеет свои собственные структурные составляющие. Однако прежде чем облачиться в такую сложную правовую форму умысел прошел долгий путь своего историко-правового развития.
Юридическая конструкция умысла была известна еще дореволюционного уголовному законодательству. Так, согласно ст. 48 Уголовного уложения 1903 г. «преступное деяние почитается умышленным не только когда виновный желал его учинения, но также, когда он сознательно допускал наступления последствия, обуславливающего преступность сего деяния» [6, с. 31].
Как видно из данного определения, в законодательной конструкции умысла дореволюционного права содержался только один элемент — волевой. Который в зависимости от вида умысла мог выражаться форме либо желания, либо сознательного допущения преступных последствий.
Вместе с тем науки уголовного права того времени уже был известен и интеллектуальный элемент умышленной формы вины, который выражался в осознании совершенного лицом деяния. Так, по словам современника Уголовного уложения и одного из его авторов Н.С Таганцева: «всякая умышленная вина предполагает сознание учиненного виновным преступного деяния; но затем эта вина разделяется на два вида: первый — соответствующий прямому умыслу, когда виновный желал учинения преступного деяния, и второй — соответствующий умыслу эвентуальному, когда виновный допускал наступление тех последствий, которые обусловливали преступность учиненного им» [12, с. 142].
Дальнейшее развитие законодательного представления об умышленной форме вины находит свое отражение уже в первом советском уголовном законе (1922г.). Так, в ст. 11 УК РСФСР 1922г. устанавливалось, что умышленно действуют те лица, которые «предвидели последствия своего деяния и их желали или же сознательно допускали их наступления» [6, с. 31].
Пропуская лексическую составляющую, можно констатировать, что данное определения умысла во многом напоминает то, что содержалось в Уголовном уложении 1903г. Вместе с тем оно имеет ряд существенных отличий от предшествующей законодательной конструкции.
Первым является дополнение содержания дефиниции умысла такой важной составляющей как интеллектуальный элемент, который выражается в форме предвидения последствий совершенного деяния.
Вторым — исключение из определения умысла указания на отношение к последствию, определяющему «преступность деяния» [6, с. 34].
Впрочем, в таком виде дефиниция умышленной формы вины просуществовала недолго. Уже в 1924 г. были приняты Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и Союзных Республик [2], а в последствии на их основе был издан новый УК РСФСР (1926г.).
Согласно ст. 10 УК РСФСР 1926г. действия признавались умышленными, если лица при их совершении «предвидели общественно опасный характер последствий своих действий, желали этих последствий или сознательно допускали их наступление» [4].
Единственным, но отнюдь не мало важным изменением нового определения умысла являлось отражение в нем качественной характеристики акта волевого поведения, а именно его общественной опасности. По справедливому замечанию Г. А. Злобина и Б.С Никифорова результатом произошедших законодательных изменений стало сближение определения умышленной вины с материальным определением преступления как общественно опасного действия, что послужило приданию дефиниции умысла социального содержания [6, с. 34].
Пожалуй, то обстоятельство, что в новой дефиниции законодатель употребил слово «действие» вместо «деяния» не носит в себе не какого дополнительного смыслового значения, поскольку и в том, и в другом случае реально речь идет об акте волевого поведения, находящего свое выражение как в форме действия, так и бездействия.
Важнейшим этапом в развитии законодательного представления об умышленной форме вины послужило принятие в 1958 г. Основ уголовного законодательства СССР и союзных республик.
Согласно ст. 8 Основ 1958 г. «преступление признается совершенным умышленно, если лицо, его совершившее, сознавало общественно опасный характер своего действия или бездействия, предвидело его общественно опасные последствия и желало их или сознательно допускало наступление этих последствий» [3].
Из данной нормы отчетливо видно, что конструкция умышленной формы вины в части интеллектуального элемента претерпела заметных изменений.
Так, его содержание обрело новую структурную составляющую — сознание общественной опасности. Как отмечал Б. С. Никифоров: «Давая в ст. 8 Основ новое, более совершенное определение умысла, законодатель, надо полагать, исходил из того, что это определение больше соответствует принятому в советском уголовном праве пониманию «преступления». Преступление по советскому уголовному закону это не просто причинение вреда охраняемым уголовным законом общественным отношениям, а совершение предусмотренного уголовным законом общественно опасного деяния. Такая трактовка преступления — основа режима законности в уголовном праве и одного из важнейших проявлений этого — принципа точных составов» [9, с. 28].
Наряду с этим включение в содержание умысла элемента «сознания» позволило избавить советское уголовное право от назревших проблем, связанных с применением ответственности за совершение преступлений с формальными составами. Так, в условиях действия прежнего законодательства за рамками определения умысла оказывались все формальные составы. Данный правовой дефект приходилось регулярно восполнять посредством широкого применения аналогии. Которая, как известно, представляет собой не самым лучший способ преодоления пробелов в уголовно-правовом регулировании.
В последующем новый облик законодательная дефиниция умысла обретает в связи с принятием ныне действующего Уголовного кодекса РФ 1996 г.
Согласно ст. 25 УК РФ:
1) Преступлением, совершенным умышленно, признается деяние, совершенное с прямым или косвенным умыслом.
2) Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления.
3) Преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично [1].
Исходя из этого, можно выделить три принципиальных отличия новой законодательной конструкции умысла.
Во-первых, раскрывая понятие умышленной вины, законодатель впервые закрепляет ее легальную классификацию. То есть если ранее разграничение умысла в зависимости от психологического содержания (прямой и косвенной) велось лишь на уровне уголовно-правовой доктрины, то в настоящее время этому есть законодательное подкрепление. По словам А. П. Козлова собственно это нововведение является одним из основных достоинств современного уголовного закона [7, с. 603].
Во-вторых, изменения коснулись такой составляющей интеллектуального элемента прямого умысла как предвидение общественной опасности. Так, действующий УК РФ в отличии от своего предшественника выделяет две альтернативных ее формы: возможность и неизбежность. Причем по утверждению ряда ученых именно предвидение неизбежности наступления общественно опасных последствий является наиболее характерным и часто встречающимся признаком прямого умысла [8, с. 159; 10, с.38].
В-третьих, в современном уголовном законодательстве при характеристики волевого содержания косвенного умысла наряду с сознательным допущением выделяется и вторая разновидность нежелания наступления общественно опасных последствий — безразличное отношение к ним. По мнению М. Селезнева: «Новация, в виде указания также и на безразличное отношение к последствиям, делает понятие косвенного умысла более завершенным» [11, с. 12].
Подводя итог настоящего исследования следует отметить, что законодательное представление о понятии умысла прошло длительный путь своего развития. Однако проводимые в настоящее время многочисленные исследования в этом направлении дают серьезные основания полагать, что на этом потенциал в его совершенствовании отнюдь не исчерпывается.
Литература:
1. Уголовный кодекс РФ от 13.06.1996 N 63-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 17.06.1996. N 25. ст. 2954.
2. Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и Союзных Республик (утв. Постановлением ЦИК СССР от 31.10.1924) // СЗ СССР. 1924. N 24. ст. 205.
3. Закон СССР от 25.12.1958 «Об утверждении Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик» (вместе с Основами законодательства) // Ведомости ВС СССР. 1959. N 1. ст. 6.
4. Постановление ВЦИК от 22 ноября 1926 года «О введении в действие Уголовного кодекса РСФСР редакции 1926 года» // СУ РСФСР. 1926. N 80. Ст. 600.
5. Постановление ВЦИК от 01.06.1922 «О введении в действие Уголовного Кодекса Р. С. Ф.С.Р». (вместе с Уголовным Кодексом Р. С. Ф.С.Р.) // СУ РСФСР. 1922. N 15. ст. 153.
6. Злобин Г. А., Никифоров Б. С. Умысел и его формы. М.: Изд-во Юрид. лит., 1972. — 260 с.
7. Козлов А. П. Понятие преступления. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. — 819 с.
8. Кузнецова Н. Ф., Тяжкова И. М. Курс уголовного права. Т.1. Общая часть. Учение о преступлении. — М.: Зерцало, 1999. — 592 с.
9. Никифоров, Б. С. Об умысле по действующему законодательству //Советское государство и право. 1965. № 6. С. 26–36.
10. Рарог А. И. Субъективная сторона и квалификация преступлений. М., 2001. — 133 с.
11. Селезнев М. Умысел как форма вины // Российская юстиция. — М.: Юрид. лит., 1997. № 3. С. 11–12.
12. Таганцев. Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть Общая. Т.1. — М., 1994. — 380 с.
