Основным признаком субъективной стороны преступления является вина. У преступлений, совершенных при превышении пределов необходимой обороны, допускается только умышленная форма вины, что законодательно было установлено в Уголовном кодексе РФ 1996 года (далее – УК РФ). Но и ранее господствовала точка зрения, согласно которой наступление уголовной ответственности за неосторожное превышение пределов необходимой обороны не допускалось. Что же касается определения вида умысла – подобного единогласия не наблюдается.
Существует мнение [3, с. 10; 9, с. 86 – 88], что совершение преступлений при превышении пределов необходимой обороны возможно только с косвенным умыслом. Аргументируется это так: вред, причиняемый посягающему – вынужденный, самоцели не представляет и поэтому не может составлять желания обороняющегося. Главенствующим в мотивации виновного является стремление защитить себя или других лиц от посягательства.
Но многие авторы [2, с. 108, 11, с. 48; 13, с. 109] высказываются за возможность совершения преступлений при превышении пределов необходимой обороны, как с прямым умыслом, так и с косвенным умыслом.
Рассмотрим действия виновного, как его осознанную деятельность, осуществляемую с определенной целью, при этом «цель» будем понимать как определенную мысленную модель будущего результата, к достижению которого виновный стремится при совершении преступления.
В преступлениях при превышении пределов необходимой обороны, как было выше указано, виновный стремится защитить правоохраняемые интересы, желаемый результат в данном случае – обеспечение их сохранности. Достигается этот результат путём пресечения либо предотвращения посягательства, выраженного в активных действиях лица, направленных на причинение вреда. При этом причинение вреда осуществляется лицом осознанно, оценивается положительно. Но, основываясь только на этом, говорить о прямом умысле нельзя.
Преступления при превышении пределов необходимой обороны имеют материальный состав, и для констатации прямого умысла необходимо, чтобы лицо желало не только совершения преступных действий, но и наступления общественно опасных последствий.
Однако превышая пределы необходимой обороны, виновный желает обеспечить лишь сохранность правоохраняемых интересов, причинение преступных последствий посягающему выступает как средство обеспечения желаемого. То есть прямая заинтересованность в наступлении преступных последствий у виновного отсутствует, как впрочем и негативное отношение к их наступлению.
Так, между А. и В. произошла ссора, переросшая в драку, в результате которой оба участника причиниля друг другу телесные повреждения. С целью избежания дальнейших избиений А. выбежал на кухню и взял кухонный нож чтобы отпугнуть В., который зайдя на кухню следом ударил А. стоящей там же сковородкой. А. осознавая, что его действия явно не соответствуют характру и степени опасности посягательста В. (реальной угрозы жизни А. побои В. не представляли), с целью прекращения побоев со стороны В. нанес ему удар ножом в брюшную полость, в результате которого В. скончался [14].
А., как и любой другой вменяемый человек, безусловно осознавал опасность своих действий, предвидел реальную возможность причинения смерти В. в результате нанесения ножевого ранения в жизнено важный орган – брюшную полость. При этом основным стремелнием А. являлось желание избавить себя от происходящего избиения, пусть и средствми несоразмерными происхоящему.
В данном случае, лицо сознательно вызывает своими действиями определённую цепь событий, осмысленно и намеренно, допускает развитие причинно-следственной связи, приводящей к общественно опасному последствию. Наступление смерти либо тяжкого вреда здоровью посягающему допускается и воспринимается как необходимая «плата» за достижение цели.
Таким образом, содержание воли виновного проявляется в сознательном допущении преступных последствий, что есть признак косвенного умысла.
На недопустимость же прямого умысла в рассматриваемых преступлениях указывают мотив и цель, которые являются обязательными признаками субъективной стороны, что следует из комплексного толкования ст.ст. 37, ч. 1 ст. 108, ч. 1 ст. 114 УК РФ.
Так, в случае если лицо действует с прямым умыслом, оно соответственно желает причинения смерти либо тяжкого вреда здоровью, а в таких случаях отсутствует цель защиты, и тем самым нет превышения пределов необходимой обороны, так как наличие необходимой обороны, возможно лишь, когда действуют с целью защиты конкретных благ.
С критикой этого замечания выступал Козак В.П., указывая, что виновный может «не только стремится отразить посягательство, но и проучить преступника, что не должно перечёркивать необходимую оборону» [1, с. 138; 4, с. 159].
Представляется, что желание «проучить» не допустимо, так как в таком случае действия обороняющегося приобретают характер расправы и не могут рассматриваться как совершенные при превышении пределов необходимой обороны. Только единственная цель может сопутствовать совершению рассматриваемых преступлений – защита личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства (ч. 1 ст. 37 УК РФ).
Мотивом превышения пределов необходимой обороны является стремление защитить правоохраняемые интересы, не считаясь с тем, что это будет достигнуто путём причинения вреда посягающему, не вызванному необходимостью.
Таким образом, при установлении вышеуказанных мотива и цели превышения пределов необходимой обороны, что является обязательным для рассматриваемых составов преступления, возможность прямого умысла исключается.
Вместе с тем, на практике встречаются случаи, позволяющие усомниться в сделанном выводе.
Так, В. в процессе ссоры угрожал К., в том числе обрезом огнестрельного оружия. К. повалил В. на пол и вырвал оружие, тогда В. взял кухонный нож и стал подниматься, позвав А., на что К. выстрел из обреза в голову В., причинив тем самым смерть.
Безусловно К. осознавал общественную опасность своих действий, как и любой другой вменяемый человек, предвидел он и наступление последствий – смерти В. При этом, предвидение, в данном случае, носило характер неизбежности – использованный К. метод защиты (прицельный выстрел в голову) вряд ли мог повлечь более легкие последствия для посягающего.
Свердловский районный суд г. Иркутска квалифицировал действия К. по ч. 1 ст. 108 УК РФ, установив, что действовал он, защищая себя, применив способ несоразмерный опасности посягательства [15].
Как же оценивать подобные ситуации, когда лицо использует такие средства и методы, которые неизбежно влекут смерть либо причинение тяжкого вреда здоровью? Ведь осознание неизбежности наступления последствий есть признак только прямого умысла (ч. 2 ст. 25 УК РФ). Значит ли это, что преступления при превышении пределов необходимой обороны могут быть совершены и с прямым умыслом?
Однозначный ответ на этот вопрос так и не найден [7, с.88; 5, с. 49]. С одной стороны, предвидение неизбежности последствий – признак прямого умысла, но с другой стороны, существование этого признака возможно и при отсутствии волевого элемента прямого умысла – желания наступления последствий.
Действительно, УК РФ содержит два признака прямого умысла, два компонента из которых он складывается: предвидение неизбежности либо реальной возможности наступления последствий и желание их наступления. Отсутствие одного составляющего компонента (волевого) исключает наличие целого, то есть прямого умысла.
Осознание неизбежности есть осознание лицом, что избранный им способ объективно приведёт к единственно возможным последствиям, а осознание же лицом реальной возможности означает, что избранный им способ осуществления преступления объективно способен с примерно равной степенью вероятности причинить различные последствия.
Неизбежность есть наступление единственно возможных последствий, реальная возможность есть равная степень вероятности наступления различных последствий. Отсюда неизбежность – есть конкретизация реальной возможности. Ведь любые неизбежные последствия всегда реально возможны. Таким образом, представляется, что предвидение неизбежности смерти и при этом сознательное её допущение должны расцениваться все таки как косвенный умысел.
На основании изложенного, можно сделать вывод, что преступления при превышении пределов необходимой обороны могут быть совершены только с косвенным умыслом.
Что в свою очередь позволит отграничить рассматриваемые преступления от аналогичных деяний, совершенных в состоянии аффекта, вызванного насилием.
Оговоримся: что отграничение названных преступлений, может быть проведено по целому ряду признаков, но стоит обратить внимание на их явное отличие по виду умысла.
В противоположность преступлениям при превышении пределов необходимой обороны, для виновного, действующего в состоянии аффекта, мотивом выступает потребность в эмоциональной разрядке путем агрессии как способе обретения оптимального состояния.[9, с. 20] Основное стремление заключается в причинение вреда обидчику, то есть последствия причиняемые виновным желаемы. Таким образом, преступление в состоянии аффекта совершается с прямым умыслом.
В литературе высказывалось мнение о том, что преступления в состоянии аффекта возможны и с косвенным умыслом[7, с. 29; 11, с. 65], так как виновный не всегда четко осознаёт последствия своих действий, но вряд ли с этим можно согласиться, хотя бы потому, что прямой умысел может быть как определенным, так и неопределенным. Последний характеризуется тем, что у виновного имеется не индивидуально – определенное, а обобщенное представление об объективных свойствах своих действий, что не исключает желания наступления реально возможных последствий, следовательно, и прямого умысла у виновного.[6, с. 87; 9, с. 46]
Так, Ф. вместе с друзьями и сестрой приехал к П. Последний вел себя вызывающе, схватил М. – сестру Ф., за подбородок и заявил, что совершит с ней половой акт. Далее, за ужином, П. ударил М. по руке, угрожал ножом, бросил табурет в приятеля Ф. Ф. забрал нож у П., попытался уладить конфликт. Но через некоторое время П. снова направился к М., Ф. пытался остановить, поговорить с ним, но П. его оттолкнул. Тогда Ф. несколько раз ударил П. ножом в грудь, причинив тем самым смерть.
В ходе следствия была проведена судебно-психолого-психиатрическая экспертиза Ф., в результате которой было установлено, что возникшая ситуация остро переживалась Ф. и вызвала тяжелый аффектированный взрыв, характеризующийся, в частности, резким снижением сознания с экспрессивным переживанием обиды, гнева, ярости. [13, с. 19]
Из вышеприведенного примера видно, что действия Ф. продиктованы вспышкой гнева, аффектом. И, несмотря на то, что в рассматриваемой ситуации имело место основание необходимой обороны (посягательство на здоровье М., угроза посягательством на половую неприкосновенность), Ф. таким правом не воспользовался – в его действиях не усматривается желание защитить, оградить М., он стремился выплеснуть свой гнев, раздражение, вызванное поведением П., путем причинения вреда обидчику. То есть последствия своих действий Ф. предвидит, осознает и желает их наступления. Указанное обстоятельство говорит о наличии прямого умысла на причинение смерти у виновного и с учетом установления состояния аффекта позволяет квалифицировать его действия по ч. 1 ст. 107 УК РФ как убийство в состоянии аффекта.
Литература
1. Бородин С.В. Ответственность за убийство: квалификация и наказание по российскому праву. – М.: Юрист, 1994.
2. Вольдимарова Н.Г. Уголовная ответственность за убийство при привышении пределов необходимой обороны: Дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08. – М.: 2003.
3. Кабурнеев Э.В. Ответственность за убийство при превышении пределов необходимой обороны: дисс. ... канд. юрид. наук: 12.00.08 М.: 2002.
4. Козак В. Н. Право граждан на необходимую оборону. – Саратов, 1972.
5. Питецкий В. Сужение понятия косвенного умысла влечёт ужесточение репрессии // Российская юстиция. – 1998. – № 11.
6. Пуляева Е.В. Аффект: уголовно-правовая и криминологическая характеристика: дисс. ... канд. юрид. наук: 12.00.08. – Тамбов: 2007.
7. Ткаченко В.И. Ответственность за умышленные преступления против жизни и здоровья, совершенные в состоянии аффекта. – М.: Юридическая литература, 1968.
8. Ткаченко В.Н. Необходимая оборона по уголовному праву. – М., 1979.
9. Ткаченко Т. Уголовно-правовое значение аффекта // Законность. – 1995. – № 10. – С. 20.
10. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник. Под ред. Б. В. Здравомыслова. – М., 2001.
11. Уголовное право. Особенная часть: учебник / отв. ред. И.Я. Козаченко, Г.П. Новоселов. – 4-е изд., изм. и доп. – М.: Норма, 2008.
12. Шрамко С.Н. Уголовная ответственность за причинение вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление : Дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.08. – М.: 2004
13. Судебная коллегия действия осужденного переквалифицировала с ч. 1 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 107 УК РФ (Извлечение) // Бюллетень Верховного суда РФ. – 2003. – № 11. – С. 19.
14. Уголовное дело № 1-231-04 // Архив Свердловского районого суда г. Иркутска
15. Уголовное дело № 1-197-04 // Архив Свердловского районого суда г. Иркутска
