Европа XVI в. была отмечена возникновением мощного антикатолического течения, вылившегося в Реформацию и создание ряда независимых от Рима религиозных организаций. Английская реформация была проведена сверху, последствием чего было её сравнительное бескровие. В 1534 г. была образована англиканская церковь, которая получала статус государственной и главой которой становился английский король. Несмотря на то, что англичане смогли избежать религиозных войн, разгоревшихся в континентальной Европе, оформление англиканской церкви проходило непросто. После того, как Марией Тюдор была сделана попытка восстановить в Англии католицизм, началось правление Елизаветы I, продолжившей реформацию английской церкви. Во второй половине XVI в. в Англии появляется новое религиозное течение - пуританство. Пуритане, ориентировавшиеся на учение Жана Кальвина, признавали реформацию в Англии неполной и требовали её завершения и "очищения" церкви от пережитков католицизма. Католицизм в Англии был официально запрещен в 1559 г., а многие католические семьи подверглись гонениям и репрессиям.
В начале 1620-х годов начинаются переговоры с испанским двором о браке принца Карла с испанской инфантой. Стремление Якова I женить своего наследника на католичке вызвало неодобрения протестантов, но воодушевило английских католиков, которые начали открыто декларировать свою приверженность Риму. Католики добились от короля в 1623 г. права иметь в Англии своего епископа, которым стал Уильям Бишоп, получивший титул епископа Халкидонского.[16, с. 420] После краха "испанского брака" король обещал парламенту не вести без его согласия переговоров с иностранными государствами. Однако в начале 1624 г. были начаты переговоры с Францией о браке Карла с принцессой Генриеттой-Марией. Взамен на подписание антииспанского союзного договора Яков I гарантировал соблюдение прав английских католиков.[2, с. 404]
К моменту восшествия на престол Карла I в 1625 г. религиозная ситуация в Англии оставалась сложной. Наряду с официальной англиканской церковью в стране продолжал держаться католицизм, поднявший голову в последние годы правления Якова I, и стремительно набирало силы пуританство. События предыдущего столетия - преследования протестантов Марией Кровавой, ответные действия Елизаветы I и опасность завоевания страны испанскими католиками - ещё не успели изгладиться из памяти англичан, и потому Карлу I приходилось быть крайне осторожным, чтобы не спровоцировать рост религиозной нетерпимости.
С момента заключения брака Карла I и Генриетты-Марии начинается усиление религиозных противоречий. Хотя начало правления Карла I было ознаменовано разрывом с Испанией, символом и главным представителем католицизма в Европе, брак короля с католической принцессой стал причиной того, что королевский двор стал восприниматься современниками как центр и оплот криптокатолицизма. Сам Карл I оказался перед непростым выбором. После возвращения из Испании он, в ответ на петицию парламента, дал слово даже в случае брака с католичкой не делать английским католикам никаких уступок. Но в то же время, статьи брачного договора требовали от него обратного. Находясь перед выбором между парламентом и Францией, Карл I был вынужден придерживаться компромиссного курса, не сдерживая в полной мере обещаний, данных как той, так и другой стороне.[8, с. 74]
В течение второй половины 1620-х годов английские католики жили в постоянном страхе, что их дети могут быть отобраны от них для воспитания в другой вере. В августе 1628 г., согласно распоряжению короля, иезуиты и все, кто их поддерживал, подлежали аресту. Мессы были разрешены в резиденциях иностранных дипломатов, но были предприняты меры, запрещавшие английским католиками посещать их. Эти меры были приняты для предупреждения случае прозелитизма, имевших место в Лондоне. Англичане, посещавшие мессы в домах дипломатов, арестовывались. В 1628 г. Ричард Смит, второй епископ Халкидонский, был обвинен во вмешательство в дела светской власти и провозглашен изменником. До 1631 г. он был вынужден скрываться от рук правосудия, а затем уехал во Францию. Из опасений повторения конфликта папа не решился назначить ему преемника.[4, с. 613] Как отмечал один из сторонников королевы, Уолтер Монтагю, Карл I не был склонен считать всех католиков изменниками, но отход от англиканской церкви расценивал как преступление.[2, с. 497]
При Карле I центром сосредоточения католиков в Англии становится двор Генриетты-Марии. Молодая королева была убежденной католичкой, и считала своим долгом защищать своих единоверцев, а свобода её вероисповедания была гарантирована ей брачным договором, подписанным в 1624 г.[10, с. 304] Отношения Карла I с Генриеттой-Марией складывались неудачно во многом из-за влияния на королеву её французской свиты, не выражавшей симпатии ни к англиканской церкви, ни к англичанам в целом. Летом 1625 г. Карл I принял решение выслать свиту Генриетты-Марии, включая всех католических священников, обратно во Францию. Этот поступок нарушал подписанный Карлом брачный договор, однако французская сторона постаралась уладить вопрос мирным способом. Осенью 1626 г., после приезда в Англию французского посла Франсуа де Бассомпьера и проведения переговоров между ним и Карлом I, королева получила разрешение иметь при своём дворе епископа, духовника и шесть священников. Начало англо-французской войны отсрочило выполнение этого решения, а после заключения в 1629 г. мирного договора Людовик XIII отказывался требовать от Карла I соблюдения статей брачного договора, касавшиеся содержания свиты королевы и гарантий прав английский католиков.[5, с. 12]
Возвращение католических священников ко двору королевы произошло летом 1629 г. стараниями нового французского посла Шарля д'Обепина, маркеиза де Шатонефа. В Англию прибыли французский епископ и восемь монахов из ордена капуцинов, чьё присутствие при дворе Генриетты-Марии было обговорено ещё Бассомпьером. В Лондоне они присоединились к двум ораторианцам, одним из которых был духовник Генриетты-Марии, отец Филипп. Их прибытие стало своего рода демонстрацией силы английских католиков, получивших таким образом своих представителей при английском дворе.[12, с. 112] В лице королевы сторонники католицизма впервые после смерти Марии Тюдор получили покровителя на самом высшем уровне.
Слабость католических сил при английском дворе 1630-х годов во многом объясняется отсутствием единого лидера и наличием множества разногласий нерелигиозного плана. Противостояние испанской и французской придворных фракций, ориентировавшихся на внешние католические силы, препятствовало единению двора. Логично было бы предположить, что Генриетта-Мария, позиционировавшая себя в качестве главного покровителя английских католиков, постарается использовать влияние других симпатизировавших Риму фигур, чтобы добиться уступок для своих собратьев по вере. Однако члены испанской фракции (Ричард Уэстон, Френсис Коттингтон и Френсис Уиндебанк), так или иначе связанные с католицизмом, никогда не воспринимались Генриеттой-Марией как религиозные союзники. Отношение Генриетты-Марии к Уэстону и его сторонникам было настолько негативным, что это полностью исключало какое-либо сотрудничество между происпанскими и профранцузскими католиками. Когда Коттингтон, направлявшийся в 1629 г. в Испанию для ведения переговоров, спросил, не хочет ли Генриетта-Мария передать через него что-нибудь своей сестре, королева продемонстрировала категоричное нежелание иметь что-либо общее ни с Испанией в целом, ни с кем-либо из испанцев.[ 9, с. 89] На протяжении всех 1630-х годов, Уэстон (до своей смерти), Коттингтон и Уиндебанк оставались наиболее принципиальными противниками королевы.
Английские католики не представляли собой единой силой также и из-за постоянных разногласий между иезуитами и светской фракцией, искавшей компромисса с короной. Ричард Смит, назначенный в 1625 г. Урбаном VIII епископом Халкидонским, постарался подчинить своему контролю монашеские ордена, что вылилось в противостояние с иезуитами и бенедиктинцами.[4, с. 622] Генриетта-Мария поддерживала светскую фракцию, помогая им через взаимодействие с заинтересованными в ней придворными протестантами.[10, с. 312]
В первой половине 1630-х годов положение католиков оставалось нелёгким, но стабильным. Серьёзный рост религиозного волнения в Англии начинается лишь с середины 1630-х годов. Одной из причин волнения (наряду с церковными реформами архиепископа Лода) стало прибытие в 1634 г. в Лондон папского представителя Грегорио Панцани. Хотя формально главной целью приезда Панцани было урегулирование отношений между английскими католиками, посланник питал особые надежды и на воссоединение Англии с Римом. Панцани начинает осторожно работать над налаживанием отношений между Римом и двором Карла I. Панцани, принадлежавший, так же как и духовник королевы, отец Филипп, к ордену ораторианцев, постарался заручиться поддержкой с Генриеттой-Марией, выразив от лица папы римского восхищение её поддержкой английских католиков и вручив ей в качестве подарка несколько холстов работы известных итальянских мастеров.[12, с. 159] Через посредничество Генриетты-Марии Панцани сумел убедить Карла I в необходимости назначить католического епископа в Англии. Хотя Карл I и опасался, что этот шаг приведет к усиления недовольства народа, в итоге согласился при том условии, что епископ ограничится выполнением своих прямых обязанностей, а папа римский не будет осуждать тех католиков, которые принесли королю клятву верности (введенную Яковом I в 1605 г.). Поскольку папа отказался удовлетворить требования Карла I, Панцани сосредоточил свои усилия на попытках добиться изменения или полной отмены этой клятвы.[7, с. 120]
Реакция на прибытие Панцани была неоднозначной. Карл I, милостиво давший Панцани аудиенцию, остался, в целом, нейтральным по отношению к посланнику Урбана VIII и лишь пожелал, чтобы он был осторожен и не вмешивался во внутренние дела королевства. Тогда как государственный секретарь Уиндебанк, неоднократно подозревавшийся в прокатолических взглядах (и перешедший впоследствии, перед смертью, в католицизм), не скрывал своей симпатии к итальянцу. Такой же была реакция Коттингтона, позднее, в 1636 г., открыто провозгласившего себя католиком. Когда, спустя несколько месяцев после приезда Панцани, Уэстон оказался при смерти, он отверг услуги протестантских священников, предпочтя умереть католиком.[12, с. 160] Архиепископ Лод, более проницательный, чем большинство сподвижников короля, изначально не ждал от приезда Панцани ничего хорошего. Лод утверждал, что паписты являются "наиболее опасными людьми в королевстве", и убеждал Карла I в том, что, "если он захочет направиться к Риму, папа не сделает шаг навстречу ему".[13, с. 372]
Для усиления папских позиций при английском дворе Панцани добился от Карла I разрешения на постоянное присутствие при дворе королевы папского представителя. Им был назначен шотландец Джордж Конн, бывший ранее секретарем кардинала Франческо Барберини. Поскольку Карл I настаивал на том, что представитель папы не должен был быть священником, Конн был вынужден снять с себя священнический сан. В то же время Уильям Гамильтон, выбранный королевой из более чем десяти кандидатов, был послан представлять Англию в Ватикане.[6, с. 548] В конце 1636 г. Панцани вернулся в Рим, и на смену ему прибыл Конн. Хотя Панцани не добился улучшения положения католической церкви в Англии, его пребывание в Лондоне, равно как и миссия Гамильтона в Риме, без сомнения, увеличили и без того растущее раздражение по отношению ко двору Карла I и католической церкви в и усилил подозрения о склонности короны к сотрудничеству с папством.[10, с. 308]
После отъезда Панцани ситуация практически не изменилась. Джордж Конн оказался не менее ловким дипломатом, чем итальянец, а в умении убеждать людей даже превосходил своего коллегу. Довольно быстро Конн завоевал расположение Карла I, став частью его окружения наравне с наиболее близкими слугами короля. Конн, в отличие от Панцани, сумел найти общий язык не только с иезуитами, но и с представителями враждебной конфессии: венецианский посло Анцоло Коррер сообщал, что Конн пользовался большой популярностью, и его дом регулярно посещали даже "самые непримиримые протестанты".[7, с. 217]
Первые действия Конна были направлены на то, чтобы добиться прекращения преследования католиков за отказ приносить королю клятву верности. Это была трудная задача, и деятельность Конна моментально вызвала возмущение протестантов, обвинивших папского посланника в разжигании религиозной розни. Карл I заявил, что в его намерениях не было стремления повредить авторитету папы, но Рим продолжал требовать отмены оскорбительной для папы клятвы. Однако вопрос оставался нерешенным, поскольку право изменить или отменить клятву имел только парламент, не собиравшийся с марта 1629 г.[11, с. 27]
По словам Коррера, ни одна нация в Европе не сумела в первой половине XVII в. добиться таких же успехов в отношениях с папством, как англичане. В самой Англии католические священники пользовались такой свободой, как никогда ранее. В частных домах регулярно служились мессы, а часовни королевы и иностранных дипломатов были переполнены молящимися. Конн писал: "Если раньше католики могли слушать мессы только в резиденциях послов, рискуя быть арестованными при выходе, то теперь они могут посещать службы вполне свободно".[7, с. 69]
Карл I, несмотря на личную терпимость к представителям других конфессий, оставался преданным сторонником англиканской церкви. Целью Карла I было утверждение англиканской церкви и сокрушение пуританства при помощи Рима, после чего католичество тоже было бы ликвидировано.[9, с. 109] Король не питал никакой склонности как к католицизму, связанному с вмешательством Рима, так и к пуританам, учение которых плохо согласовалось с абсолютистскими настроениями короля. Англиканская церковь привлекала Карла I как полностью независимая от внешнего воздействия структура. Вероятно, Уиндебанк выражал общее настроение английского двора, когда говорил Панцани, что воссоединение Англии с Римом возможно, но только без участия радикальных элементов с обеих сторон, пуритан и иезуитов; при этом о воссоединении не могло быть и речи, если папа будет настаивать на введение римской литургии и целибата духовенства.[14, с. 163]
Религиозная обстановка в Англии конца 1630-х годов усугублялась тем, что очевидное заигрывание Генриетты-Марии с Римом наложилось на проведение церковных реформ архиепископа Лода, заставив оппозицию с подозрением относиться к каждому шагу короля и его сторонников. Лод был тем человеком, на которого Карл I полностью полагался в вопросах религии. Насколько король был сторонником абсолютистского правления, настолько же Лод был сторонником единой церкви. Введение Лодом, с полного согласия короля, торжественных ритуалов, безбрачия духовенства, учения о чистилище и прочих догматов, сближавших англиканство с католицизмом, только усиливало общее недовольство короной.
Действия Лода по утверждению так называемой "высокой" церкви не пользовались успехом. Изменения в догматике и обрядности, четко ассоциировавшиеся у современников с католицизмом, имели мало шансов прижиться в стране, где пуритане доставляли до двух третей населения.[7, с. 387] Опасения в радикальности намерений Лода вели многих умеренных англикан в лагерь пуритан. Лод, неоднократно обвиняемый в симпатиях к католицизму оказался в непростой ситуации.[21, с. 195] Несмотря на явный интерес к католическим догматам и обрядам стремление создать унифицированную высокую церковь, строго подчиненную одному лицу, Лод никогда не демонстрировал желания вернуться в лоно католицизма и признать примат папы римского. По его словам, не могла быть никакого сближения с англиканской церкви с католической, пока "Рим оставался таким, каков он есть".[15, с. 219]
Начало в 1637 г. религиозных волнений в Шотландии, вызванное введением нового молитвенника Лода, существенным образом отразилось и на взаимоотношении конфессий в Англии. Противостояние пуритан и англиканской церкви ужесточается, а в начале 1640-х годов религиозное и политическое противостояние Карла I и оппозиции окончательно выливается в открытые военные действия. К началу 1640-х гг. положение католиков ухудшается. Прокатолические министры Карла I, равно как и королева Генриетта-Мария, уже не могли дать английским католикам никаких гарантий неприкосновенности их жизни и владений. Поскольку католики в Англии были единственными, кто осмеливался открыто выступать против шотландцев, возможная победа шотландских пуритан должна была привести к полному краху римской церкви в королевстве. С началом Гражданской войны многие католики, опасавшиеся репрессий, были вынуждены продать своё имущество и покинуть страну.
Источники и историография
[1] Calendar of State Papers, Domestic series / Ed. by J. Bruce. London, 1858-1897. Vol. 4.
[2] Calendar of State Papers, Domestic series / Ed. by J. Bruce. London, 1858-1897. Vol. 8.
[3] Calendar of State Papers, Venetian / Ed. by A. B. Hinds. London, 1864-1947. Vol. 18.
[4] Calendar of State Papers, Venetian / Ed. by A. B. Hinds. London, 1864-1947. Vol. 20.
[5] Calendar of State Papers, Venetian / Ed. by A. B. Hinds. London, 1864-1947. Vol. 22.
[6] Calendar of State Papers, Venetian / Ed. by A. B. Hinds. London, 1864-1947. Vol. 23.
[7] Calendar of State Papers, Venetian / Ed. by A. B. Hinds. London, 1864-1947. Vol. 24.
[8] Havran M. J. The Catholics in Caroline England. Stanford, 1962. P. 74.
[9] Hyde E., Earl of Clarendon. History of the Great Rebellion. Oxford, 1888. Vol. 1. P. 109.
[10] Sharpe K. The personal rule of Charles I. New Haven, 1992.
[11] Smuts R. M. The puritan followers of Henrietta Maria in the 1630s // The English Historical Review. Vol. 93. Oxford, 1978.
[12] Taylor I. A. The life of Queen Henrietta Maria. London, 1905.
[13] The earl of Strafford's letters and dispatches / Ed. by W. Knowler. 2 vols. London, 1739. Vol. 1.
[14] The memoirs of Gregorio Panzani / Ed. by J. Berington. Birmingham, 1793.
[15] The works of the most reverend father in God, William Laud / Ed. W. Scott, J. Bliss. 7 vols. London, 1847-1860. Vol. 3.
[16] Willson D. H. King James VI & I. London, 1956.
