Массовое потребление культурно-просветительских программ на радио в 20-30-е годы 20- го века

С появлением радио произошли коренные изменения в драматургии и поэзии (как явлениях «высокой» культуры), в прессе, системе рекламы. Нельзя игнорировать и способность радио (наряду с кинематографом) влиять на психологию человечества и почти мгновенно превратить индивидуализм в коллективизм социалистического и фашистского толка, нивелировать человеческую личность, превращая общество в «массы», «толпу»[1].

Феномен человека-массы, как и процесс формирования массового сознания, в работе «Восстание масс» (1929) трансформируется в толпу, представители которой захватывают господствующие позиции в иерархии общественных структур, навязывая собственные люмпеновские псевдоценности остальным социальным прослойкам. Основное свойство существа из «массы» - не столько его стандартность, сколько физическая инертность. «Масса» конституируется, согласно Ортеге-и-Гассету, не на основе какого-либо определенного общественного слоя; речь о таком способе «быть человеком», в рамках которого предпринимаются насильственные попытки преобразовать общественное устройство, игнорируя закономерности его функционирования. Репрезентанты «массы» живут без определенного «жизненного проекта» и находят смысл существования в достижении идентичности с другими. Как отмечает Ортега-и-Гассет, «человек массы» социально безответственен и всю свою жизнь готов передоверить государственной власти[2].

В этом смысле, по мнению руководства СССР, понятие «советский человек» должно было звучать по-особому. Гражданин Советского Союза – это строитель коммунизма. Он обязан был разбираться в вопросах политики, экономики, в том числе и международной, быть «культурным и политически подкованным». Его отличал особый набор «врожденных» человеческих качеств – храбрость, энтузиазм, вера в идеалы, самоотверженность, принципиальность, трудолюбие. Именно этими качествами определялся «моральный облик советского человека»[3]. При этом народ – всего лишь – толпа. И она хочет хлеба и зрелищ. Но удовлетворять ее  примитивные потребности государство не собиралось. Поэтому советское радио должно было просвещать и воспитывать.

Так, в 1928 году – вместе с указом о разрешении радиолюбительства официально появляется массовая аудитория радиослушателей. По мнению Г.А. Шевелева, эта аудитория была не слишком взыскательной, «поскольку телевидение начинает владеть умами, начиная с 60-х годов, не раньше, а до этого, конечно, радио было главным. И, конечно, до этого периода существовал социальный заказ на культуру через радио и даже не столько в связи с требования власти, сколько по реальному интересу аудитории»[4].

Однако этот интерес во многом был навязан «сверху». Так, обычное письмо, какие сотнями и тысячами поступали в канцелярии советских учреждений, в редакции местных и центральных газет, в Совет по делам колхозов, наконец, на самый верх – в ЦК и лично Сталину, и в которых высказывались мысли, просьбы и требования, жалобы и претензии, с разных сторон характеризует особенности формирования и способы выражения общественного мнения в стране.

Так, в октябре 1925 года газеты сообщили о комплексной программе изучения аудитории с помощью специальных анкет, предпринятой Радиосоветом при Главполитпросвете[5]. Одновременно изучением потребностей различных социальных слоев населения – примени­тельно к массовому вещанию – занялось Общество друзей радио: его активисты вели анализ возрастного состава слушателей, регу­лярности и нерегулярности слушания в зависимости от содержа­ния передач[6].

Несмотря на достаточно упрощенные методы, которыми велись указанные исследования, они дали основание считать, что материалы, передаваемые в эфир, не могут «удовлетворить всю массу радиослушателей: рабочих, крестьян, учащихся, служащих и интеллигенцию... Радиогазета до сего времени держала курс на малограмотных слушателей из рабочих и крестьян»[7]. Соответственно, признавалось, что Радиогазета не выполняла свою функцию в отношении  различных социальных групп радиослушателей, следствием чего стало создание при Радиосовете культотдела, где была сформирована специальная труппа артистов, выступающая на радио. В эту труппу вошли как артисты ГАБТ, так и исполнители народной музыки.

Желание расширять репертуар, а следователь­но, увеличивать состав участников радиоконцертов стимулировало эксперименты. Но при этом нужно было решать проблемы ограничения площадки, вынуждающей сокращать количество оркестрантов и приспосабливаться к плохой акустике.

Стремление донести элитарную культуру и лучшие образцы высокого искусства до широких масс в тот период было как никогда велико. Организаторы редакторы вещания, декларируя программу музыкального широковещания, в 1925 году в кол­лективной статье писали: «На кого же должен опираться при составлении программ концертов музотдел «Радиопередачи»? Ясно, что пока в главнейшем нужно думать о здоровой музыкальной пище для рабочих клубов и рабочих одиночек.

Чего же ищут рабочие в музыке, в искусстве вообще?

Только развлечения?!

Нет, они видят в искусстве один из способов поднятия своей внутренней культуры, при посредстве искусства, как подсобного средства – хотя бы, выявить и обострить свое классовое чувство.

Вот тут-то и уместны, даже необходимы, цикло­вые исторические концерты, с краткими, сжатыми пояс­нениями и широкими музыкальными программами, ис­черпывающе охватывающими тот или иной период, того или иного композитора, с попутной характеристикой особенности эпохи, в которой композитор жил... Программа подобных концертов должна строиться таким образом, чтобы поистине могла стать показательной для работы в клубе вообще и удовлетворить любознательность рабочего и дать ему вполне доброкачественную художественную пищу»[8].

При этом попытки омассовления музыкальной культуры и пропаганда лозунгов наподобие «каж­дая скрипка должна служить пятилетке» провозглашались соответствующими требованиям момента. «Пора создать советский стиль исполнения музыкальных произведений, – писал корреспондент Н., – Принять за правило, что тягучесть звука – враг нашего времени; нам нужны бодрые крепкие темпы. В вокальном искусстве доминирующую роль должен играть текст, музыка только иллюстрирует текст. В пении ясно произносить слова, особенно согласные буквы. Исключайте portamento, glissando, ritenuto и другие нюансы, уничтожающие стойкость, бод­рость настроений, а также Шаге и хвосты звуков. В оркестрах не злоупотреблять вибрациями, которые создают даже у солистов плаксивость»[9]. Мнения, аналогич­ные приведенному, в прессе тех лет были широко распространены.

Однако высказывались и противоположные мнения. Так, журнал «Радиослушатель» позволил себе печатать оппозиционные отклики на деятельность радио. Своего рода уникальным психологическим срезом времени представляется статья в «Радиослушателе» под симптоматичным названием «Лицо классового врага», подписанная псевдонимом Будимир. Суть ее в том, что данный материал построен на письмах радиослушателей, имеющих мнения, отличные от широко рекламируемых. «Думают все отдохнуть после трудового дня, собирают­ся послушать хорошую лекцию, хорошую музыку... А получаешь невероятно глупый правительственный вымысел о кулаках, о классовых врагах, которые за 11 лет давно уже перевелись… А где же музыка? Уж не оркестр ли из балалаек и гармоник? Или хор баб и мужиков под управлением Пятницкого?»[10]

Следующее мнение еще более категорично: «...давайте слушателям музыку и пение, пение и музыку, без выпячивания в ней идей коммунизма, смычки с деревней и прочих глупостей вроде глупейших этнографических передач… все это до омерзения осточертело в нашей ежедневной, так называемой "общественной" жизни, а тут еще и по радио извольте выслушивать, как скрежещут зубами на Европу, духовенство и вообще порядочных людей и жуют гнилую мочалу социализма-бандитизма наемные убийцы русской христианской культуры...»[11]

Позднее радио уже не фиксирует ни одного оппонирующего официальному курсу мнения. 30-е годы можно считать годами превращения радио в подлинно массовое средство информации. Это связано, прежде всего, с массовой радиофикацией Советской России. В 1933 году председатель советского радиокомитета П.М. Керженцев  в программной статье “Очередные задачи радиокомитетов” подчеркивает важную роль радио в общественном воспитании советских людей и просит налаживать коммуникативно-общественные аспекты “живой связи” с радиослушателями. Радио обязано в первую очередь учитывать потребности масс:  «Вся эта работа по перестройке вещания и по поднятию качества должна опираться на широкую массовую работу. Такой массовой работы комитеты почти не вели. В чем она состоит? Прежде всего – в живой связи с радиослушателями. Регулярные радиоконференции, радиосовещания должны помочь нашему вещанию поднять качество. Непосредственные выезды исполнителей в клубы и на заводы дадут радиоработникам живую аудиторию, перед которой они могут проверять свою работу»[12].

В 1930-е годы основным способом поддержания «живой связи» становятся «письма радиослушателей». Письмо как медийное средство не обнаруживает в себе “жизненности” устного слова. Во главу угла должны быть поставлены живая коммуникация и непосредственная работа с письмами радиослушателей: «…Обязательна широкая работа с письмами. Председатели комитетов обязаны ежедневно сами прочитывать важнейшие письма радиослушателей. По радио и через печать должны освещаться наиболее интересные письма и ответы на них»[13].

Благодаря взаимодействию радио, письменной коммуникации и прессы создается впечатление, что односторонняя радиокоммуникация превращается в диалогичную, полифоническую коммуникацию, которая на самом деле возможна лишь среди присутствующих здесь и теперь. В статье «Актуальные задачи радиокомитетов» Керженцев подробно рассматривает “письмо радиослушателя” как “основную форму работы с массами”, особо подчеркивая при этом, что важнейшим пунктом в работе на радио являются доверительные отношения с радиослушателями. Самым простым способом их выстраивания, по его мнению, является письмо от слушателя. По словам Керженцева, число писем в редакцию радио увеличилось. В 1933 году было получено 2-3 тысячи писем в месяц, а уже в начале 1934 года их было 22-25 тысяч[14].

Кроме того, Керженцева предлагает налаживать связь с радиослушателями по средствам радиочтения: «Всесоюзный радиокомитет весной этого года проводит специальный всесоюзный конкурс чтецов. Такие местные конкурсы должны провести и все комитеты, чтобы из местных сил привлечь лучших чтецов, использовать на радио различные художественные манеры чтения»[15].

К концу 30-х годов аудитория советского радио составляет 80% всего населения СССР.