Исследования по проблемам толерантности проблематизируют поиски единой платформы для этнонациональной коммуникации в социокультурном пространстве Северного Кавказа.
Принципы толерантной коммуникации, с одной стороны, реализуются в рамках обеспечения прав человека, а, с другой стороны, исходят из философии общего жизненного мира, присущего представителям различных этнических, конфессиональных и других сфер.
Понятие толерантности в обществознании является неоднозначным, чрезвычайно сложным и многоаспектным понятием, по поводу которого нет определенной ясности среди исследователей.
Глобализация смешивает все культуры, ориентирует на их унификацию и единство, тем самым вызывая противодействие каждой из культур, стремление к сохранению своей идентичности. Толерантность как универсальная ценность должна и может выступать посредником между глобальной цивилизацией и каждой культурой в отдельности.
Толерантность, как справедливо отмечает отечественный специалист в этой области М. Б. Хомяков, не просто является одной из ценностей, ее роль в современности вырастает до значения правила обращения с универсальными ценностями вообще. А это возможно, если универсальные ценности будут «символизироваться» в культуре, помещаться в историко-культурный и политический контекст, т. е. укрепятся в культурно значимых символах, мифах, философских, религиозных или политических теориях и воззрениях. [1,с.25]
В этом случае, по мнению М. Б. Хомякова, «плюрализму культур в идеале будет соответствовать множественность парадигм толерантности». Представляется, что М. Б. Хомяков прав, когда он говорит о «признании либеральной ценности толерантности принципиально значимой для современного мира» и вместе с тем «о понимании необходимости ее переосмысления или, скорее, восполнения ради адаптации к современным реалиям и, прежде всего, к мультикультурности и глобализационным процессам». [2,с.63]
Попыткой переосмыслить принципы толерантности, которые были развиты в рамках западной рационалистической культуры Нового времени, явились размышления А. В. Перцева, который оспаривает видение толерантности как панацеи, лекарства от всех социальных бедствий, как «конечного результата», к которому должно стремиться любое общество. Для него толерантность — всего лишь промежуточный этап в движении от конфликта к действительному взаимопониманию и взаимодействию. [3,с.141]
Исходя из определения, что толерантность — это переходное состояние от конфликта, выливающегося в насилие, к взаимопониманию и сотрудничеству, А. В. Перцев по новому видит многие стороны толерантности. Толерантность для него — это позиция неустойчивого равновесия, поскольку такое состояние возникает в конфликтных ситуациях. Толерантность не разрешает конфликта, не устраняет его причин, не снимает противоречие между конфликтующими сторонами, а переводит конфликт в относительно мирное, ненасильственное русло. Конфликт, даже если он переходит из «горячей» в «холодную» стадию, ведется до тех пор, пока существует образ врага.
Новизна подхода А. В. Перцева заключается в том, что центр тяжести переносится с изучения толерантности как акта на изучение толерантности как потенциала для чего-то иного. Толерантность как действительность оказывается менее интересной, чем толерантность как возможность для взаимодействия. [4,с.56]
Налицо восприятие толерантности как явления, требующего своего постоянного воспроизводства, перманентного приложения усилий духа и души. Вероятно, это реакция на некую рутинизацию жизни в разных её проявлениях, в том числе и на отсутствие развитого гражданского общества.
В действительности проблема толерантности вызревает в определенном опыте людей. Она формируется при наличии предпосылок и набора инструментов, способов разрешения напряженности, нетерпимости в регулировании человеческих отношений. Такой накопленный на протяжении относительно небольшого исторического периода Нового времени, прежде всего, в рамках гражданско-правовой легитимации опыт имеется. Он содержит опробованную практику публикации, кодификации и закрепления различных форм толерантного поведения.
Наличие развитого гражданского общества и правового государства определяют характер нормативно-регулирующих средств и способов общения и сотрудничества различных конкурирующих социальных групп. Принцип толерантности кодифицируется как гражданско-правовая норма.
Правовая легитимация толерантности становится предпосылкой диалога культур и приобретает со временем моральную ценность, утрачивая свой остро политический характер.
Толерантность перестает быть политической категорией, поскольку утрачивается «образ врага». Толерантность характеризуется принятием одним индивидом или обществом интересов, убеждений, верований и т. д. других людей или сообществ. В этих условиях неполитическое противоречие уже в тот самый момент, когда оно порождает эти группировки, теряет свои прежние «чисто» религиозные, «чисто» экономические, «чисто» культурные критерии и мотивы. Постепенно неполитическое противоречие «подчиняется... новым условиям и следствиям отныне уже политической ситуации». [5,с.67]
В работе «Эпоха нейтрализации и деполитизации» (1929 г.) К. Шмитт выделил основные области или центры человеческого пребывания, которые составляют содержание европейского культурного развития XVI-XIX вв. Это — теология, метафизика, мораль и экономика. Каждая из этих центральных областей сменяет друг друга благодаря «нейтрализации и деполитизации» предыдущей области. [6,с.43]
Возьмем для примера область теологическую. Религиозные войны со временем уменьшали свой враждебный потенциал, непримиримость и нетерпимость. Религия постепенно переходит в разряд частного дела, она «становится инстанцией, нейтральной по отношению к битвам и противоположностям действительной жизни». Религия перестает быть всеохватывающей системой легитимации европейской культуры, утверждающей толерантные отношения к различным конфессиям. [7,с.345]
На место прежней области приходит и утверждается другая система — государство-нация. На новом поле, которое поначалу считается нейтральным, сразу начинает интенсивно разворачиваться противоположность людей и интересов.
Со временем этнические, национальные конфликты, разрывающие европейское общество, выносятся за рамки необходимости достижения по ним политического консенсуса, то есть снимается отношение «друг-враг». Представляется, что политический консенсус относительно прав религиозного или этнического меньшинств уже существует в западном сообществе, что свидетельствует о «толерантности как акте», «толерантности как действительности».
Российская же действительность в большей степени указывает на решение проблем политической толерантности как «возможности» и «потенции». В этом контексте целесообразно проанализировать причины современного экстремизма в его международном, внутригосударственном и региональном проявлениях.
Так, исследование детерминант современного радикального исламского движения (в том числе в странах мусульманского ареала) аргументировано доказывает, что исламский экстремизм обладает мощным потенциалом, нацеленным на экспансию наиболее реакционных положений своих идеологических доктрин и эскалацию политической практики насилия. Его разрушающий порыв направлен на слом и упразднение секуляризированных обществ, он игнорирует нормы международного права, отрицает такие его ключевые положения, как государственный суверенитет, территориальную целостность, незыблемость границ, уважение прав граждан и запрещение применения силы для достижения политических и иных целей.
Восточная культура конфликта, кстати, воспроизводимая в светских условиях, отличается от западной в силу того обстоятельства, что в западном сообществе очевидным является усиление значимости договорных отношений между людьми. Общественный договор отражает такую форму ассоциации, где защита интересов осуществляется с помощью компромисса как процедуры решения. Здесь важно достижение обоюдного, общеприемлемого результата. На постсоветском пространстве в ареале распространения мусульманской культуры часто компромисс и жертвенность выступают в форме героического самоотречения ради достижения полной победы над врагом или «неверными». Толерантность в этом контексте есть собственно социальное партнерство, распространяющееся на различные социальные группы — конфессиональные, этнические и т. д.
Литература:
1. Хомяков М. Б. //национальный психологический журнал. 2011. № 2. — С. 25–26.
2. Солдатова Г. У., Нестик Т. А., Шайгерова Л. А. Принципы формирования толерантности и управления рисками ксенофобии //Национальный психологический журнал. 2011. № 2. — С. 60–77.
3. Перцев А. В. Жизненная стратегия толерантности: проблема становления в России и на Западе/.- Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2002.- 253 с.
4. Перцев А. В. Ментальная толерантность //Вестник УрМИОН «Толерантность». 2001. № 1. — С. 56–57.
5. Бидова Б. Б. Толерантность как часть политической культуры: проблемы концептуализации и российские особенности //Вестник Ессентукского института управления, бизнеса и права. 2012. № 6. — С. 66–68.
6. Шмидт К. Эпоха нейтрализации и деполитизации // Перевод А. Н. Малинкина. — М.: Гнозис, 1994. — 96с.
7. Бидова Б. Б. особенности национального самосознания и его роль в становлении межконфессиональная толерантность //Молодой ученый. 2013. № 3. — С. 344–347.
