Антиутопия не может существовать вне пространства и вне времени. Ее топографические и хронологические границы строго определены. Пространство утопического мира – это замкнутая система, отгороженная физическими преградами, чтобы уберечь свое изолированное сообщество от испорченных нравов внешнего мира. Антиутопическое пространство сродни утопическому: оно локализовано, отгорожено от всего остального мира, но при этом может иметь вполне определенные географические маркеры. Иногда это просто далеко идущая идеализация известных стран, в других случаях, это вымышленный мир, в образе которого можно обнаружить легкоузнаваемые черты.
Но если мир классической утопии изображается как образец, которому следует подражать, то в антиутопии данная модель общества изображена автором с известной долей иронии. Антиутопия является логическим развитием утопии и формально также может быть отнесена к этому направлению. Однако если классическая утопия концентрируется на демонстрации позитивных черт описанного в произведении общественного устройства, то антиутопия стремится выявить его негативные черты.
Для романов-антиутопий характерна установка на достоверность: события разворачиваются в реальных государствах и городах. Это необходимо для того, чтобы показать: нежелательное будущее наступит не где-то в другом государстве, а здесь, в реальном месте. «В отличие от утопий, где действие происходит в вымышленном месте, антиутопия, как правило, связывается с определенной (или хорошо узнаваемой) точкой на карте» [2, с. 246]. Но даже если географическое пространство антиутопии является вымышленным, эта неопределенность в значительной степени кажущаяся, т.к. «читатель без особого труда может спроецировать изображаемое на вполне определенную – очерченную государственными границами – территорию» [2, с. 247]. Примером тому является «Остров Крым» В. Аксенова.
Исходя из специфики хронотопических представлений в утопическом сознании, принято выделять временную утопию, или ухронию, и пространственную утопию, представленную «утопией города» и «утопией сада». Если в утопии описывается некое условно-современное автору и читателю невозможное место, то в ухронии стержнем хронотопа делается невозможное время. В каком-то смысле ухронию можно считать подвидом утопии, в котором время становится местом. В случае с текстом В. Аксенова мы имеем пример пространственной утопии. Аксенов сумел смоделировать вполне правдоподобную альтернативную модель. В силу своей специфики жанр альтернативной истории достаточно вольно обращается с историческими фактами - непременным элементом сюжета является изменение хода истории в прошлом (относительно момента создания произведения). При альтернативном моделировании на ход изменения истории действуют некие силы (влиятельные личности, организации, социальные группы). Так и случилось с романом Аксенова, который, как отмечает В.Шохина, «строится на историческом и географическом допущении» [3, с. 202]. Географическое допущение Аксенова в том, что в романе Крым не полуостров, а остров. Историческое допущение Аксенова начинается во время гражданской войны. В 1920-м году, 20 января деморализованная Добровольческая Армия в панике грузилась на пароходы, чтобы покинуть родину, на которой победила пролетарская армия. По причине вмешательства английского лейтенанта случилось так, что Крым не был завоеван Красной Армией.
Элементы жанра альтернативной истории в произведении Аксенова тесно смыкается с жанром альтернативной географии, который посвящен изображению реальности, которая могла бы быть, если бы земной шар имел другую географию. В произведениях, созданных в жанре альтернативной географии, непременным элементом сюжета является изменение географической карты земного шара, существуют отличия между настоящей географией и географией описываемого мира. В случае с произведением Аксенова, описывается ситуация, предполагающая существование Крыма не как полуострова, а как острова. На происходящие в тексте события существеннейшим образом влияет факт географических изменений.
В результате этих изменений события начинают развиваться по другому пути. Следовательно, антиутопический хронотоп так или иначе является образом места и времени, которого нет и не может быть - но описывается он при этом как такой, который при определенных условиях мог где-то существовать. Аксенов предлагает нам вариант отечественной истории, в которой отсутствует Октябрьская революция, Гражданская война и их последствия. В рамках «альтернативной истории» он изображает Россию в миниатюре, но лишенную коммунистического влияния.
Топография расположения острова Крыма типична для всех классических утопий: Остров, со всех сторон окруженный водой. Но хронотопу острова уже изначально присуща семантика спасения, покоя, блаженства, счастья, бессмертия. Остров является одним из устойчивых образов рая. Он вызывает в памяти целый спектр культурных ассоциаций: остров – последнее пристанище души, «острова блаженных», место упокоения и забвения. Согласно античным источникам, вначале представления об «островах блаженных» и «Елисейских полях» были объединены с преданиями о расположенных где-то на крайнем Западе островах, где в райском блаженстве пребывали души умерших героев и праведников. Остров Крым тоже лежит западнее Советского Союза, и сами условия жизни на нем отличаются от жизни в стране Советов.
Остров Крым становится островком свободы, где «любая стенка – это витрина демократии» [1, с. 7]. Свобода передвижения (крымчане имеют по нескольку иностранных паспортов с открытыми визами: «оказывается, можно быть русским и знать еще два-три европейских языка как свой родной, посетить десятки стран, учиться в Оксфорде и Сорбонне, носить в кармане американские, английские, швейцарские паспорта» [1, с. 70]), открытое информационное пространство (Ти-Ви-Миг, островная новостийная станция, вещает без купюр и с полной откровенностью), свобода выбора (на Острове насчитывается 39 политических официально зарегистрированных партий, от самых левых до самых правых, не считая экстремистских группировок и общественных движений), все это – традиционные признаки проявления свободы.
Там, на этом «острове», в этом «раю» бытие протекает вне времени и истории. У него собственный ход времени, свое начало истории, своя новая эра. Для антиутопии как жанра характерно некое пороговое событие, определяющее ее хронотоп, и разделяющее время на «до» и «после», пространство на «в пределах» и «за пределами границ». В данном случае это пороговое событие - Ледяной поход, день 20 января 1920 года, когда деморализованная Добровольческая Армия в панике грузилась на пароходы, чтобы покинуть родину, на которой победила пролетарская армия. Создается мотив утопии, идеального, сакрального места, где все упорядоченно и противопоставлено «чужому», внешнему миру, где царят хаос и небытие. В отношении идеального Крыма таким «чужим» стал Советский Союз. Остров изображен как земной рай. Архетип острова-сада, земного рая - это прекрасные климатические условия – теплая погода, упрощающая земледелие и облегчающая «единение с природой», яркое солнце, которые противопоставлены вечному холоду, дождю, слякоти Москвы советской («Симфи +25° С, Париж и Лондон - +29° С, Нью-Йорк - +33° С, Москва - +9° С… Опять Москва – полюс холода из всех столиц. Экое свинство, даже климат становится все хуже» [1, с. 94]), как символам вечной неустроенности, разрухи, бардака. Большая земля, согласно «островному мышлению», лежит во зле. Мир советской России изображается с точки зрения героя как темный мир – постоянные дожди, холода, слякоть. В тексте Аксенова обнаруживается пространственно-временная оппозиция – островной и демократический Крым и материковый тоталитарный Советский Союз. «Остров Крым» строится на принципе двоемирия, антитезы двух миров. Оппозиция свет-тьма, космос-хаос – имеет богатую литературную и - шире - культурную традицию, что позволяет автору активно использовать ее для формирования аксиологии своих художественных миров, задействуя при этом богатейший интертекст культуры.
Символика острова чрезвычайно разнообразна, здесь можно отыскать и мифологические и христианские истоки. С одной стороны, он символизирует разрыв с метрополией, Материком, с «родимым хаосом». С другой стороны, остров отгорожен водой, естественной преградой. Вода – гарант безопасности его жителей, защита от пространства хаоса, олицетворенного территорией СССР.
Сам главный герой – Андрей Лучников - экстравертен, космополитичен. Это человек пространства, он «улетал по какому-нибудь умопомрачительному маршруту, скажем, в Буэнос-Айрес, и вдруг возвращался из какого-нибудь обыкновенного Стокгольма, но для москвича ведь и Стокгольм и Буэнос-Айрес в принципе одно и то же, одна мечта» [1, с. 66] .
Но Крым – это не только островок свободы, это нейтральная территория, между Востоком и Западом, между двумя системами, образами жизни, а в сакральном смысле – между жизнью и смертью, бытием и небытием. И если смерть являлась способом попадания на Острова Блаженных, то для того, чтобы попасть на Остров не надо умирать физически, достаточно лишь статуса изгнанника, диссидента. И минуя территорию Острова, как буферную зону, изгнанник получает возможность перейти дальше, на Запад, из смерти в комфорт.
И Остров, и Материк – изолированные государства. Но если Остров изолирован от всего мира лишь территориально, окружен со всех сторон водой, и тем самым как бы отрезан от остального мира, но духовно он является его частью, то Материк изолирован в силу своей идеологической несхожести с капиталистическим миром Запада.
Остров – нечто загадочное, уединенное, удаленное, но этими характеристиками в романе наделен, скорее, Материк в силу своей политической изоляции от всего мира. Остров – это территория свободы и одновременно вынужденного изгнания и заточения. В представлениях жителей Материка гости с Острова кажутся представителями нового дивного мира (в заграничных «шмотках», с кучей подарков). Он становится отдушиной, зоной перехода, бегства из мира Материка.
Те, кто живет на острове – не существуют для жителей Материка. Восприятие Крыма советским правительством необычно: «несуществующий в природе Остров Крым» [1, с. 224] - такова официальная позиция Советского Союза, понятие «Остров Крым» не имеет дипломатического признания. Само существование Крыма – парадоксально, «в территориальном смысле мы не отказываемся и никогда не откажемся и дипломатически Крым никогда не признаем» [1, с. 46], - так звучит точка зрения советского правительства. Советский Союз не признает существование Крыма, хотя он и располагается «под боком». И хотя Крыма нет, каждый житель Советского Союза стремится туда попасть, пожить среди этого изобилия. Но, в то же время, не желает прекратить борьбы за «воссоединение исконно русской земли с Великим Советским Союзом».
В романе сосуществуют две реальности – истинная и мнимая (гипотетическая). Поэтому, воссоединение Острова и Материка является, в сущности, попыткой совмещения разных времен: идея сама по себе утопическая и потому – разрушительная, что и дает возможность автору при освещении событий прибегать к иронии.
Таким образом, пространственно-временная организация текста, хронотоп, служит для реализации авторской задачи: показать полярное несоответствие между двумя типами мировоззрения, противостояние сознаний. Хронотопы, прежде всего, имеют сюжетное значение. Они являются организационными центрами основных сюжетных событий романа. В хронотопе завязываются и развязываются сюжетные узлы. Можно прямо сказать, что им принадлежит основное сюжетообразующее значение.
Литература
1. Аксенов В. Остров Крым. – М.: Эксмо, 2008. – 448 с.
2. Тимофеева А.В. Антиутопия: об истоках и возникновении жанра // Вопросы современной лингвистики и литературоведения. – М., 1993. – [Вып. 2]. – С. 245-250.
3. Шохина В. Таинственный остров (Василий Аксенов. Остров Крым. Роман. «Юность», 1990, №№ 1-5)// Октябрь. - 1990 . - №11. - с. 200-202.
