Нет никаких сомнений в том, что одной из самых сложных, но от того ничуть не менее необходимых, реформ, проводившихся в постсоветский период, являлась пенсионная. В самом деле, в условиях установления в стране буржуазных отношений в экономике сохранение советской пенсионной системы, основанной во многом на уравнительном принципе, было бы более чем нелогичным. При этом нельзя не признать, что само проведение пенсионной реформы в первое постсоветское десятилетие было крайне затруднительным. Во-первых, в связи с тем обстоятельством, что приходилось по сути строить новую государственность, в связи с чем в первую очередь проводились преобразования, которые в принципе нельзя было откладывать. Во-вторых, это объяснялось экономическими причинами — в самом деле, экономическая ситуация в стране была весьма неблагоприятной, в связи с чем проводить реформы в социальной сфере было весьма затруднительно. В-третьих, проведение пенсионной реформы могло бы взывать недовольство у существенной части россиян, что было крайне невыгодно ввиду неустойчивого положения исполнительной ветви власти. Тем не менее, разработки фундаментальных преобразований в сфере пенсионного обеспечения, не говоря уже о «текущих» новациях, имели место и в 1990-е годы.
Непосредственно преобразования были начаты в 2002 году по инициативе бывшего главы Минэкономразвития господина Г. О. Грефа. Во многом концепция реформы была пропитана либеральным духом, благо участие в разработке программ широких преобразований, связанных с именем Г. О. Грефа, принимал Институт экономики переходного периода Е. Т. Гайдара. Системообразующим «ядром» принципов системы социального страхования, согласно планам Г. О. Грефа и его подчинённых и советников (в первую очередь М. Ю. Зурабова) являлись следующие: 1) личная ответственность гражданина; 2) солидарная взаимопомощь; 3) оптимальная поддержка «сверху» (субсидиарность); 4) взаимная ответственность за исполнение нормативных обязательств («реципрокность») [8, c. 86]. В целом же предполагалось, что граждане отныне сами финансируют (во всяком случае, частично) свою будущую пенсию, в связи с чем им объективно выгодно больше работать, больше зарабатывать ОФИЦИАЛЬНО.
Отметим также, что пенсионное обеспечение образца 2002 года включает в себя как распределительный, так и накопительный компоненты, т. е. действует по аналогии с пенсионными системами большинства стран с переходной экономикой. При этом ключевым моментом стала пенсионная формула, которую специалисты называют эквивалентной, потому что она работает по принципу банковского депозита: сколько взносов перечислено за работника — столько ему и должно быть выплачено в виде пенсии.
Впоследствии была принята Программа государственного софинансирования пенсии, действующая в соответствии с Федеральным законом от 30 апреля 2008 г. № 56-ФЗ «О дополнительных страховых взносах на накопительную часть трудовой пенсии и государственной поддержке формирования пенсионных накоплений» [12, c. 9]. По сути, она усиливала ряд положений реформы 2002 года и была объективно создана в интересах среднего имущественного класса, представители которого, с одной стороны, имели возможность для инвестировании в собственное будущее, а, с другой стороны, не обладали и не обладают уже сейчас большими финансовыми и иными ресурсами, позволяющими им не думать о безбедной старости.
В целом же признаем, что накопительная система начисления пенсий имеет определенные преимущества перед распределительной системой, которые состоят в следующем:
- обеспечение не просто дифференциации пенсий, а прямой зависимости пенсии конкретного работника от размера накоплений, образованных в течение трудовой деятельности, включая доходы от эффективного инвестирования накопленных средств;
- предоставление застрахованным лицам возможности выбора услуг, оказываемых различными страховщиками и другими участниками накопительной составляющей, развития конкуренции среди последних в части наиболее эффективного инвестирования средств пенсионных накоплений;
- формирование инвестиционного фактора макроэкономического механизма социально-экономического роста [2, c. 316].
Однако, несмотря на очевидные вроде бы достоинства пенсионной реформы, уже вскоре стали возникать трудности при её осуществлении. Не случайно, что значительная возрастная когорта населения (1953/1957–1966 г. р.) законом 2002 г. была включена в накопительную систему, но затем в 2004 г. после долгих дебатов была исключена из нее. Такая непоследовательность вызвала раздражение не только у представителей данной возрастной группы. Главный негативный эффект — сигнал о возможности почти произвольных изменений «правил игры» был послан всему населению, включенному в пенсионную систему [5, c. 29].
Во многом сама практика пересмотра исходной концепции была напрямую увязана со сплетёнными воедино демографическими и экономическими проблемами, Так, по данным Госкомстата, в 2004 г. убыль населения в России составила 790 тыс. человек. Это составляет разницу между смертностью и рождаемостью в 70 % [11, c. 39]. Кроме того, по данным Бюро переписи населения США, численность населения России будет уменьшаться ежегодно на 400 тыс. человек, а к 2025 г. страна недосчитается уже 10 млн. своих жителей. По расчётам Программы развития Организации Объединенных Наций (ПРООН), уже сегодня численность населения России уменьшается на 840 тыс. человек в год. К 2025 г. она снизится на 21 млн., а к 2050 г. уменьшится на четверть, или на 31 млн. человек [6, c. 32].
Иначе говоря, количество работающих и, соответственно, отчисления в Пенсионный фонд, снижаются и это не случайность, а тенденция. Результатом стал дефицит бюджета ПФ РФ, причём кризисные черты в нём стали очевидными ещё в 2005 г. [5, c. 42]. В последующие годы ситуация с бюджетным дефицитом в лучшую сторону не изменилась. По прогнозам специалистов в 2020 году дефицита страховой пенсионной системы будет исчисляться суммой в 2,5 трлн. руб. [10, c. 6]. Имеется также мнение, что, несмотря на достаточно длительный периода времени сокращения численности населения, уменьшение численности работоспособного населения ещё не началось и его воздействие (в том числе на пенсионную систему страны) нам неизвестно [4, c. 67] — т. е., весьма вероятно, что основные трудности с пенсионным обеспечением ещё ожидают россиян впереди.
Критики российской пенсионной системы отмечали также, что реформа не достигла поставленных целей, так как
1. Низкие пенсии большинства российских пенсионеров в сравнении с пенсиями в развитых европейских государствах. Введение накопительного элемента и регрессивной шкалы социальных взносов привело к резкому падению относительного уровня пенсий, и в 2007 г. коэффициент замещения достиг рекордно низкого уровня — 22,7 %. При том, что по рекомендации МОТ, коэффициент замещения, т. е. % пенсии от зарплаты должен быть не ниже 40 %.
2. Социальная несправедливость системы обязательного пенсионного страхования, которая заключается в том, что «бедные» отчисляют в ПФР больше, чем «богатые». Речь идет о потолке взносооблагаемого заработка, который, кстати, по меркам мегаполисов и нефтедобывающих регионов не являлся и не является чем-то выдающимся.
3. Формула расчета пенсионных выплат по принципы: «нет взносов — нет обязательств» оказалась порочной. Она сразу заложила дефицит в Пенсионном фонде из-за обязательств, которые носят солидарный характер и которые не могут быть разложены по счетам граждан: это а) фиксированный базовый размер страховой части трудовой пенсии; б) пенсии по случаю потери кормильца; в) пенсии по инвалидности; г) пенсии по случаю потери кормильца; д) социальные пенсии; е) конвертация пенсионных прав, заработанных гражданами до 2002 года. Чтобы платить по этим солидарным обязательствам, Правительство было вынуждено из тарифа 26 % с 2010 года 10 % направить на солидарную часть тарифа и только 16 % — на индивидуально учитываемую. Таким образом, расчет по формуле был нарушен.
Во многом отход от изначальной концепции пенсионной реформы 2002 года стало принятие Федерального закона от 3 декабря 2012 года № 243-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам обязательного пенсионного страхования» [13, c. 12–13]. Согласно нему, лица, выбравшие Пенсионный фонд России, а не негосударственные ПФ, получают отчисление лишь в 2 % от суммы своего официального заработка в накопительную часть своей пенсии. Многими экспертами эта норма была расценена как закамуфлированная форма возвращения к уравнительному принципу пенсионного обеспечения.
Дальнейшие шаги государства, вошедшие в «Стратегию развития пенсионной системы до 2030 года», свидетельствуют о продолжении отхода от концепции пенсионной реформы 2002 года. По сути, возможны даже отмена накопительной части для лиц, связавших своё пенсионное обеспечение с ПФ РФ, а также превращение непрерывного трудового стажа в главное условие для получения пенсии в полном объёме [3, c. 2]. Кроме того, предусмотрено введение практики, увязывающей будущий размер пенсии с макроэкономическими показателями за тот или иной год, когда шли отчисления в Пенсионный фонд — иначе говоря, в 20..-й и последующий, 20..-й год в работодатель сотрудника N перечислил в ПФ РФ одинаковую сумму, однако один рубль, перечисленный в более ранний из этих двух лет оказался весомее, нежели рубль, перечисленный в следующий, ввиду ухудшения таких показателей, как мировая цена нефть, размер бюджетного дефицита и отношения рубля к бивалютной корзине.
Разумеется, такой переход можно объяснить экономическими причинами и даже сослаться на международный опыт, поскольку большинство современных моделей пенсионного реформирования пытаются определять динамику состояний пенсионного фонда с учетом развития общеэкономических факторовипараметров численности населения в долгосрочной перспективе [1, c. 67]. Кроме того, можно аргументировать такого рода переход и тем, что ожидаемой легализации доходов, в том числе трудовых доходов, в результате одновременного действия таких весомых факторов, как снижение ставки подоходного налога, введение новой пенсионной системы, стимулирующей декларацию доходов как базы формирования будущей пенсии, не произошло, что, разумеется, сказывается на финансовом состоянии пенсионной системы. С точки зрения финансовых интересов ПФ, существование неформальных и теневых отношений в оплате труда означает сужение налоговой базы для формирования его доходов [5, c. 40]. Вместе с тем, нельзя не признать, что внедрение упомянутых нами выше норм в жизнь приведёт к своего рода отчуждению гражданина от формирования размера его будущей пенсии.
Разумеется, государство может и пойти на сохранение нынешнего порядка начисления пенсии по старости, в частности, повышая пенсионный возраст. Так, по оценкам международных экспертов, увеличение уровня занятости лиц в возрасте 55–64 лет на 10 % в течение 2000–2050 гг. может сократить уровень расходов на пенсионное обеспечение в среднем на 6 процентов [7, c. 200]. Однако, такого рода мера вряд ли будет популярной у населения, что чревато потерей части электората. Впрочем, закамуфлированное повышение пенсионного возраста в результате внедрения в жизнь новой концепции так или иначе произойдёт.
В определённой степени в случае с пенсионной реформой мы имеем дело с таким присущим праву свойством, как динамизм. По своей сущности динамизм права представляет собой количественное и качественное изменение компонентов права как взаимосвязанных между собой систем вследствие развития общественных отношений и непосредственно деятельности правотворцев [9, c. 109]. Однако, по нашему мнению, в данном случае динамизм носит явно избыточный характер, ибо нельзя постоянно менять правовые нормы исключительно в угоду экономической конъюнктуре.
В целом же совершенно очевидно, что действительно богатые россияне (имеющие в денежном и/или ином эквиваленте активов более чем на 1 миллион долларов США) вряд ли всерьёз озабочены проблемой своей пенсии. В определённой степени то же самое относится и к людям, живущим большую часть своей жизни либо за чертой бедности, либо вблизи таковой — в самом деле, они не представляют, что являют собой доходы высокого уровня, а потому и не рассчитывают не то, что их доходы увеличатся после выхода на пенсию. Таким образом, любое возможное ущемление в сфере пенсионного законодательства бьёт как раз по представителям среднего имущественного класса. В самом деле, им менеe всего выгодно упомянутое нами выше отчуждение гражданина от формирования размера его будущей пенсии.
Литература:
1. Абламская Л. В. О возможностях создания модели реформ в системе государственного пенсионного страхования // Вестник Финансового университета. 1999. № 4. С. 66–70.
2. Вафин Э. Я., Киселев С. В. Организационно-экономическая и законодательная эволюция отечественной системы пенсионного обеспечения // Вестник Казанского технологического университета. 2011. № 8. С. 313–321.
3. Евгений Гонтмахер: «Забудьте про пенсионный калькулятор!» // Новая газета. 2013. 18 сент. С. 2.
4. Лельчук А. Начать сначала (к вопросу о новой пенсионной реформе) // Финансы. 2010. № 10. С. 65–69.
5. Малева Т. М., Синявская О. В. Пенсионная реформа в России: история, результаты, перспективы: Аналитический доклад. М., 2005. 75 с.
6. Прыткова Ю. И., Рыхтик М. И. Демографическая безопасность России: тенденции развития // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Юриспруденция. 2010. № 1. С. 32–37.
7. Орлова И. Ю. К вопросу об увеличении пенсионного возраста в России // Бизнес в законе. 2010. № 5. С. 200–204.
8. Роик В. Становление системы социального страхования в России: достигнутые рубежи, ключевые проблемы и пути их решения (материалы к лекциям и семинарам) // Российский экономический журнал. 2007. № 1–2. С. 81–97.
9. Cафонов А. Е. О мнимости и реальности динамизма права // Известия Алтайского государственного университета (Барнаул). 2012. № 2–1. С. 108–109.
10. Соловьев А. Долгосрочная устойчивость пенсионной системы России на основе страховых принципов // Социальная политика и социальное партнерство. 2011. № 1. С. 6–17.
11. Тиводар С. И. Юридическая легитимация демографического суверенитета России // Юристъ — Правоведъ (Ростов-на-Дону). 2007. № 5. С. 38–41.
12. Федеральный закон от 30 апреля 2008 г. № 56-ФЗ «О дополнительных страховых взносах на накопительную часть трудовой пенсии и государственной поддержке формирования пенсионных накоплений» // Российская газета. 2008. 6 мая. С. 9.
13. Федеральный закон от 3 декабря 2012 года № 243-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам обязательного пенсионного страхования» // Российская газета. 2012. 7 дек. С. 12–13.
