В статье автор исследует историю развития неосторожной формы вины как многоаспектное уголовно-правовое явление, рассматриваемое с точки зрения особенностей его теоретического понимания и нормативного регулирования.
Ключевые слова: уголовная ответственность, неосторожность, деяние, объективное вменение, преступление.
Как и любой правовой институт, институт неосторожности как формы вины берет свое начало в древнерусских документах.
Поначалу внутренний момент вины не имел значения, обиженный мстил за причиненный ему вред, независимо от желания виновного доставить этот вред, т. е. имело место объективное вменение [1]. Весьма часто назначаемое наказание не зависело от виновности лица в совершении преступления. Для достижения цели возмещения причиненного ущерба (а в этом и был смысл тогдашнего уголовного права) вина при ответственности значения не имела. Ответственность наступала при любом причинении вреда, а без его причинения не было и ответственности.
Считается, что первым документом, который содержал зачатки субъективного вменения является «Русская Правда», нормы которой содержат неумышленное убийство и убийство, совершенное с заранее обдуманным намерением [2].
В судебниках 1497 и 1550 годов понятие виновность уже устанавливается как определенное состояние лица, проигравшего дело, а затем и как условие ответственности личности. Значительно более подробно были определены субъективные признаки преступления, разработаны формы вины. Также появляются некие упоминания о неосторожной форме вины в судебнике 1497 года, где было закреплено причинение смерти в случае несчастного случая [3].
На развитие данного института оказало значительное влияние и Соборное Уложение 1649 года, которое являлось первым систематизированным закон в истории России. В этом документе было указание на умышленные и неумышленные деяния, а также деяния, совершаемые «хитростно», «бесхитростно» либо, «грешным делом», что явилось новинкой для нормативно-правовых актов того времени [4]. Вместе с тем в тексте закона отсутствуют критерии разграничения таких деяний. Ответственность за содеянное дифференцировалась в зависимости от степени вины, различались неумышленное, умышленное и случайное совершение деяния.
Впервые был закреплен принцип индивидуализации ответственности за преступления. Помимо этого, в Уложении впервые упоминаются такие понятия, как «вина», «умысел». Институт вины в это время только начинает зарождаться, но уже проявляется формирование первых составов неосторожных преступлений.
В начале XVIII века были приняты такие нормативные акты, как «Воинский артикул» (1715 г.), Краткое изображение процессов или судебных тяжб (1715 г.), «Морской устав» (1720 г.), Указ о форме суда (1723 г.), утвержденные Петром I. Артикул проводит различие между деяниями, которые совершены «волею и нарочно», «ненарочно и неволею», «самовольством и нарочно». В других нормах Артикул отступает от детальной обрисовки умысла и неосторожности и предпочитает такие термины, как «небрежение и неосторожность», «умысел», «намерение», «нарочность». В отличие от умышленных и неосторожных преступлений случай без вины рассматривается как деяние «неумышленное и ненарочное» [5].
В Воинских артикулах впервые в российском законодательстве появились нормы об учете психического состояния лица, привлекаемого к ответственности [6]. При назначении наказания учитывалось психическое отношение лица к деянию и его последствиям, давалась оценка способности лица самостоятельно определять линию своего поведения [7].
В данных документах большинство общественно опасных деяний стало наказываться смертной казнью. Она распространялась на оконченное и неоконченное преступление, за неосторожные преступления предусматривалось другое наказание. Лицо могло быть наказано штрафом, например, тюремным заключением на определенный срок или избиением шпицрутенами. В то же время за совершение неумышленного преступления, когда «никакой вины не находится», лицо не несло никакой ответственности. Тут можно сказать о том, что «Воинский артикул» уже тогда разграничивал понятия умысла и неосторожности.
Во времена Екатерины II были созданы комиссии по разработке уголовного уложения, в котором предусматривалась ответственность за убийство, совершенное «ненарочно» и не по умыслу, но в то же время лицо признавалось виновным в том, что преступление было совершено по неосторожности. Поскольку данное уложение не было принято мы можем наблюдать, что у законодателя уже в тот период времени появилась идея о закреплении нормы о неосторожности в законе [8].
После, при Николае I был разработан и издан свод законов уголовных 1832 года. Данный нормативный акт закреплял два вида неосторожных преступлений: когда лицо предвидит наступление негативный последствий за совершение своих деяний, и, когда лицо должно или может их предвидеть. В данном случае ответственность уже наступала «по степени неосторожности».
Последующее развитие принципы индивидуализации ответственности и субъективного вменения получили в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года. В нем уже определялись виды убийств, которые делились на простые, квалифицированные, привилегированные и неосторожные [11].
Следующим нормативно-правовым актом было Уложение о наказаниях, принятое в 1903 году. В данном документе прослеживалось разграничение уголовной ответственности за преступления за различные виды неосторожных общественно-опасных деяний. Виды неосторожности выделялись следующие: преступная небрежность и преступная самонадеянность. Критерием разграничения послужили характер и степень общественной опасности. В зависимости от этого критерия лицо, совершившее общественно-опасное деяние, несло уголовную ответственности в виде лишения свободы на определенный срок. Уголовным уложением провозглашались отказ от принципов объективного вменения и индивидуализации наказания.
После революции 1917 г. произошел переход к социалистическому строю, что привело к началу изменений в уголовном законодательстве. Перед законодателем стояла задача по преодолению влияния буржуазного юридического мировоззрения, в связи, с чем было предложено убрать из уголовного права понятия «вина», «вменяемость», «наказание» как буржуазные. Виновность определяется как невыполнение предписаний Советской власти, независимо от субъективного отношения к совершенному [12].
Понятие «вина» не употребляется ни в Уголовном кодексе РСФСР от 1 июня 1922 года, ни в Основных началах уголовного законодательства Союза Советских Социалистических Республик (далее СССР) и союзных республик от 31 октября 1924 года, ни в Уголовном кодексе от 1926 года, хотя сохранено понятие умысла как необходимого условия уголовной ответственности. Основанием уголовной ответственности является общественная опасность — либо субъекта, либо деяния, либо того и другого, а необходимыми условиями назначения наказания представляются вменяемость, умысел и неосторожность.
Первый Советский Уголовный кодекс, принятый в 1922 году, предусматривал ответственность за совершение убийства по неосторожности. Они квалифицировались как причинение смерти по небрежности и причинение смерти по легкомыслию.
После был принят новый Уголовный кодекс 1926 года, который предусматривал ответственность за совершение неосторожного преступления, если оно явилось последствием сознательного несоблюдения правил предосторожности, установленных законом или распоряжением власти, и повлекшее за собой причинение вреда здоровью потерпевшего. Помимо этого, устанавливалась ответственность за убийство по неосторожности, а равно убийство в результате превышения пределов необходимой обороны.
Основы уголовного законодательства Союза СССР и союзных республик 1958 года и Уголовный кодекс РСФСР 1960 года установили, что лицо подлежит ответственности только за виновно совершенное деяние.
Своеобразным итогом развития института вины в советский период можно считать издание такого документа как «Основы уголовного законодательства Союза ССР и республик» 1991 г., который закрепил принцип виновной ответственности. Нормы данного нормативно- правового акта содержат четкое деление умысла на прямой и косвенный, а неосторожности — на преступную самонадеянность и преступную небрежность.
После был принят ныне действующий Уголовный кодекс Российской Федерации от 1996 года, в котором закреплен принцип вины. Также отведена целая глава для определения категории вины, в которой отсутствует понятие вины, но ее уголовно-правовое содержание раскрывается через умышленную и неосторожную формы.
Таким образом, история возникновения, становления и развития института вины и неосторожности в законодательстве обусловлена процессом формирования принципов индивидуальной и виновной ответственности. Вина, бывшая в течение долгого времени признаком объективной стороны состава правонарушения и означавшая само противоправное деяние или причастность к его совершению, с развитием права и теоретических взглядов стала необходимым для привлечения к юридической ответственности элементом субъективной стороны состава правонарушения.
Литература:
1. Назаренко Г. В. История вины и виновного вменения в уголовном праве // Российский следователь. 2011. N 17. С. 37.
2. Русская Правда. Пространная редакция. В кн.: Российское законодательство X — XX веков: В 9 т. М., 1984. Т. 1: Законодательство Древней Руси.
3. Коротеева Н. А. Неосторожность как форма вины в уголовном праве // Отечественная юриспруденция. 2020. № 2. С 1–13. Электронный ресурс // [URL: https://cyberleninka.ru/article/n/neostorozhnost-kak-forma-viny-v-ugolovnom-prave-rossiyskoy-federatsii/viewer] (дата обращения: 20.06.2024).
4. Соборное уложение 1649 г. // Российское законодательство X — XX веков: В 9 т. М., 1985. Т. 3: Акты Земских соборов. С. 77.
5. Исаев И. А. История государства и права России / 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юрист, 2007. С. 190.
6. Ситникова А. И. Законодательная текстология уголовного права // Lex Russica. 2017. № 12 (205) Т.76. С. 106–122. Электронный ресурс // [URL: https://cyberleninka.ru/article/n/zakonodatelnaya-tekstologiya-ugolovnogo-prava] (дата обращения: 20.06.2024).
7. Чистяков О. И. Российское законодательство X-XX веков: В 9 т.. М., 1984. Т. 4. С. 262, 327, 365, 366, 386.
8. Кожухарик Д. Н. Развитие уголовного законодательства об ответственности за причинение смерти по неосторожности // Российский следователь. 2017. № 14. С.27.
