Трагедии, связанные с инцидентами массовых убийств в российских образовательных организациях, в последнее время усилили общественное внимание к попыткам понять динамику и факторы, которые лежат в основе таких событий. В данной статье исследуется институт «скулшутинга» как самостоятельный криминологический феномен. Автором проанализированы криминологические особенности скулшутинга и с учётом выделенных детерминант были определены пути профилактики исследуемого феномена.
Ключевые слова: скулшутинг, школьный стрелок, дети, экстремизм, терроризм, молодёжь.
Вооруженные нападения на образовательные учреждения или «скулшутинг» не так давно стали частью российской истории, однако количество таких трагедий достаточно динамично возрастает. События массовых убийств в школах характеризуются особой жестокостью и цинизмом, так как мотив их совершения основывается на личных проблемах, специфических чертах личности скушутера, его индивидуальных обстоятельствах и личном восприятии данных обстоятельств. При этом преступление совершается в отношении наиболее уязвлённой и незащищённой категории населения- детей в момент их образовательного процесса, что застаёт и самих детей, и преподавательский состав врасплох.
Слово «скулшутинг» имеет американское происхождение и от английского «school shooting» переводится как «школьная стрельба».
Действительно, США занимают первое место в мире по массовым убийствам в образовательных учреждениях. Наиболее громким до сегодняшнего дня являются события, произошедшие 20 апреля 1999 года в старшей школе «Колумбайн», штат Колорадо. Инцидент, в ходе которого двое учащихся этой школы Эрик Харрис и Дилан Клиболд застрелили на территории школы 13 человек, 24 причинили вред и сами покончили с собой. Название школы стало не только навеивать страх, но и наименовать движение, в ходе которого молодые люди устраивают вооружённое нападение на свои образовательные учреждения [1, с.210–217].
Долгое время массовые убийства в учебных заведениях в России были крайне редки, однако со временем движение «Колумбайн» нашло место и в российских школах. Сейчас признано, что начало популяризации криминологического феномена «Скулшутинг» в России связано именно с событиями Колумбайна [2, с. 442–446].
Первым случаем «скулшутинга» в современной России признаётся инцидент стрельбы в школе № 263 в районе Отрадное г. Москва, произошедший 3 февраля 2014 года. Тогда десятиклассник взял у отца ружьё и выстрелами из ружья убил учителя, полицейского, а также взял в заложники одноклассников. По результатам экспертизы было установлено, что учащийся находился в невменяемом состоянии, в связи с чем отправлен в психиатрическую больницу на принудительное лечение. В последние годы Россию потрясли сразу несколько случаев школьной стрельбы с разницей в полгода. В мае 2021 года Ильназ Галявиев устроил взрывы и стрельбу в школе, где ранее обучался, в ходе которой 32 человека пострадало, 9 погибло. Случай потряс общественность, больший резонанс внесло само поведение Галявиева, который при допросе утверждал: «Я Бог и очищаю мир от биомусора». Несмотря на то, что данная ситуация направила внимание как общества, так и законодателя к проблеме доступности получения разрешения на оружие, что повлекло длительное обсуждение проблемы, спустя полгода, в сентябре, в Пермском государственном университете студент ВУЗа Тимур Бесмансуров устроил стрельбу, в ходе которой погибло 6 человек. Оба скулшутера были приговорены к пожизненному лишению свободы.
Данная проблема является наиболее актуальной в криминологической науке. Дело в том, что что социально-криминологическая природа рассматриваемого феномена является малоизученной как в отечественной, так и в зарубежной криминологии.
Зарубежный научный деятель Л. Малки выделяет специфической чертой скулшутинга его символический характер. Так, посредством вооружённого насилия лицо, устроившее стрельбу в школе, стремится к тому, чтобы привлечь внимание к себе [3, с. 185–210]. Отечественный научный деятель Суходольская Ю. В. дополнила данное положение тем, что скулшутерам свойственна демонстративность действий, так они, как правило, выбирают специфическую одежду (тёмную, плотную и закрытую), повторяют определённый маршрут следования, оставляют сообщения в социальных сетях и прочее [6, с. 117 -120].
Важно отметить, что в доктрине криминологической науки отсутствуют криминологические особенности личности массовых убийц, однако выделение нового типа личности преступника в российской криминологии, связанного с массовыми убийствами в учебных заведениях, является важной проблемой.
Исследование криминологической природы скулшутинга имеет важное значение для определения мер предупреждения совершения новых подобных преступлений.
М. О’Тул разработана четырёхсторонняя модель оценки рисков возникновения у учащихся мотивации и намерения осуществить рассматриваемую преступную деятельность. Данная система направленна на заблаговременное выявление лиц, склонных к скулшутингу и включает в себя четыре блока [4, с.11–14]:
— Личность обучающегося, а именно его стрессоустойчивость, агрессивность, целеустремлённость, навыков коммуникации и отношения лица к правовым и моральным нормам;
— Обстановка в семье;
— Социальная модель динамики, а именно наличие в обществе, в конкретной социальной группе неформальных моделей поведения, мышления, убеждений, понятий о справедливости;
— Образовательная среда и место ученика в ней.
По мнению многих же отечественных авторов криминологический феномен скулшутинга сказан с деформацией сознания подростков, что обуславливается отсутствием социально-значимых ценностей, дезориентацией в общественных отношениях, отражением обстановки в семье и в кругу ближайшего отношения, нестабильностью психологического состояния [5, с. 12–19].
Резюмируя, на сегодняшний день определение мер предотвращения и предупреждения новых преступлений, связанных с массовым убийством, совершаемым с использованием оружия в образовательных организациях, не представляется возможным без глубокого и тщательного научного исследования института «скулшутинга», его детерминант, категорий и понятий. Только при достаточной научной базе проведение профилактической работы правоохранительными органами, принятие дополнительных мер безопасности, организации школьного и иного досуга для молодёжи, а также работа социальных служб по улучшению психологической обстановки в семье, возымеют полный эффект.
Литература:
- Каллен Д. Колумбайн / Д. Каллен; пер. с англ. А. Андреева, Е. Татищевой. — Москва: Like Book, 2019. — 603 с.
- Карпов В. О. Культ Колумбайна: основные детерминанты массовых футбольных школ / В. О. Карпов // Вестник Казанского юридического института МВД России. — 2018. — Т. 9, № 4 (34). — С. 442–446.
- Малкки Л. Политические элементы в перестрелках в постколумбийских школах в Европе и Северной Америке // Терроризм и политическое насилие. 2014. Том 26 (1). С. 185–210.
- О'Тул М. Школьный стрелок: точка зрения оценки угрозы / М. О'Тул. — Квантико: Национальный центр анализа насильственных преступлений, 2000. — 52 с.
- Протопопова Е. Г., Казенная Е. В. Нападения на учебные заведения: феномен «скул шутинг» (скулшутинг) и психологические аспекты безопасности образовательной среды // Образование личности. 2019. № 1. С. 12–19.
- Суходольская Ю. В. Скулшутинг как самостоятельный криминологический феномен // Вестник Университета прокуратуры Российской Федерации. 2020. № 3 (77). С. 117 -120.
