Проблемы квалификации мошенничества



В статье рассматриваются проблемы квалификации мошенничества, в частности, уделяется внимание проблеме отграничения мошенничества от гражданско-правового деликта.

Ключевые слова: мошенничество, гражданско-правовой деликт, неисполнение обязательств, сделка, ответственность.

За 2019–2021 годы прирост зарегистрированных преступных случаев мошенничества составил 32,0 % [1, с. 40], [2, с. 36], [3, с. 38]. Между тем, число предварительно расследованных преступлений невелико. Так, за 2021 год предварительно расследовано 66690 преступлений, что составило 19,6 % от общего числа зарегистрированных сообщений о мошенничестве за анализируемый период времени (339606). В 2021 году приостановлено 258614 уголовных дел [3, с. 38], предусмотренных статьями 159–159.6 УК РФ, что на 4,8 % больше, чем за 2020 год (246816) [2, с. 36].

Вышеуказанное свидетельствует о том, что расследование случаев мошенничества требует прежде всего знаний и правильного применения уголовного законодательства, а также повышенного внимания руководителей органов предварительного расследования и прокуратуры для пресечения принятия незаконных процессуальных решений.

В частности, для правильной квалификации деяния необходимо исследовать все общие признаки хищения, а также уделить особое внимание специфическим признакам мошенничества.

В практической деятельности нередко правоохранительные органы отказывают в возбуждении уголовного дела или прекращают уголовные дела в связи с отсутствием состава преступления. Также выносятся процессуальные решения о возбуждении уголовного дела и направлении дела в суд, когда достаточных доказательств совершения мошенничества не имеется.

Состав мошенничества имеет место в том случае, если преступные действия совершены умышленно, с корыстной целью, а также посредством обмана или злоупотребления доверием потерпевшего, при соблюдении всех условий одновременно. Отсутствие хотя бы одной составляющей влечет прекращение уголовного преследования.

Из примечания 1 к статье 158 УК РФ следует, что хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество всегда совершается с корыстной целью. Также мошеннические действия совершаются исключительно с прямым умыслом, что следует из анализа диспозиции ст. 159 УК РФ.

Следует отметить, что мошенник желает получить чужое имущество или право на чужое имущество еще до заключения гражданско-правовой сделки с последующим распоряжением полученного в корыстных целях, при этом он должен понимать, что не имеет законных прав на имущество, передаваемое по сделке.

В соответствии с п. 26 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» сущность корыстной цели состоит в намерении изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу либо распорядиться указанным имуществом как своим собственным или передать его в обладание других лиц, круг которых не ограничен [4].

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Российской Федерации в кассационном определении отметила, что преднамеренное неисполнение обязательства по договору выражается в том, что представитель организации или предпринимателя (или сам предприниматель), первоначально не планирует исполнять обязательства, направленные на возврат или оплату имущества, рассчитывая противозаконно завладеть им, сознавая, что своими действиями причинит собственнику или иному владельцу указанного имущества ущерб [5].

Уголовное преследование за мошенничество исключается в том случае, если лицо, заключившее сделку на момент ее заключения, намеревалось исполнить обязательство, однако вследствие непредвиденных обстоятельств и просчетов в предпринимательской деятельности не исполнило своих обязательств.

В связи с чем, действия виновного лица следует оценивать в совокупности нескольких факторов, в частности, дать оценку его предпринимательской деятельности и поведению до заключения гражданско-правовой сделки, а также во время исполнения обязательства и уклонения от него.

В своих исследованиях Д. Г. Лавров отмечает, что если наступление или ненаступление причинения ущерба зависит от обстоятельств, которые наступят в будущем, то состав мошенничества исключается, а имущественный вред в указанном случае, будет предопределен несостоятельностью лица исполнить взятые обязательства [6].

В ходе анализа действий и поведения лица, обвиняемого в совершении мошенничества, следует обратить внимание прежде на финансово-хозяйственную деятельность организации (предпринимателя) или платежеспособность физического лица, не исполнившего обязательства по сделке: имели ли место ранее случаи неисполнения или несвоевременного неисполнения обязательств перед кредиторами и каковы причины их неисполнения, источники получения доходов, имелись ли задолженности по обязательным платежам, сведения о принадлежащих лицу ценных бумаг и имуществе. Также подлежит установлению информация о достоверности данных, предоставленных потерпевшему о деятельности, финансовом положении и намерениях виновного лица, связанных с исполнением обязательств в будущем.

Если виновное лицо заключило сделку в ходе предпринимательской деятельности, то подлежит оценке его имущественная состоятельность, деловая репутация, наличие задолженностей, размер уставного или складочного капитала, сведения об имуществе юридического лица или индивидуального предпринимателя. Для достоверной квалификации действий виновного лица необходимо проанализировать сведения и обстоятельства, произошедшие до момента заключения сделки, на момент заключения и исполнения сделки, а также на стадии уклонения от исполнения взятых обязательств.

Следует отметить, что если должник не оспаривает наличие имеющихся обязательств перед потерпевшей стороной и не исполняет взятые обязательства вследствие невозможности его исполнения на данный момент, то уголовная ответственность исключена, в данном случае потерпевший может использовать лишь гражданско-правовые способы защиты своих прав.

Таким образом, для правильной квалификации деяния важно установить, когда у виновного лица появился умысел на неисполнение взятых обязательств и какие обстоятельства этому предшествовали.

Субъективная сторона мошенничества тесно сопряжена со способом совершения противоправного деяния.

К способам совершения мошенничества законодатель относит обман и злоупотребление доверием, которые подразумевают заранее обдуманное желание виновного лица завладеть имуществом или правом на имущество потерпевшего лица.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации определил обман как способ хищения или приобретения права на чужое имущество, который может выражаться в преднамеренном сообщении или представлении заведомо ложной или недостоверной информации, а также в умолчании об истинных фактах, а также в совершении сознательных действий (обманные приемы, предоставление подложного предмета сделки), которые направлены на введение в заблуждение владельца имущества или другого лица. При этом, при совершении мошеннических действий обман не может совершаться для облегчения доступа к чужому имуществу [4].

Злоупотребление доверием при совершении мошенничества состоит в использовании доверительных отношений с владельцем имущества или иным лицом, который уполномочен принимать решения о передаче этого имущества третьим лицам, в корыстных целях. Доверие может определяться различными обстоятельствами (служебное положение, личные отношения). Злоупотребление доверием также имеет место в случаях, когда лицо принимает на себя обязательства с заведомым отсутствием намерения их выполнять с целью безвозмездного обращения в свою пользу или в пользу третьих лиц чужого имущества или приобретения права на него (получение физическим лицом кредита, аванса за выполнение работ, услуг, предоплаты за поставку товара, если оно заведомо не рассчитывало возвращать долг или иным образом исполнять взятые обязательства) [4].

Конституционный Суд РФ дал разъяснения в определении № 2563-О от 24.11.2016, в соответствии с которыми мошенничество может быть совершено двумя альтернативными способами: обман и злоупотребление доверием, при этом в правоприменительной практике допускается квалификация мошенничества в сочетании двух указанных способов, так и по отдельности [7].

На наш взгляд, в совокупности со сложившимися научными воззрениями, правоприменительной практикой, злоупотребление доверием потерпевшего является обманным деянием, так как лицо, совершающее мошенничество, намерено донести ложные, несоответствующие действительности представления о сделке потерпевшему лицу, о которых потерпевшая сторона не должна быть осведомлена и была уверена в надлежащем исполнении виновным лицом взятых обязательств, а использование чужого доверия к преступнику лишь облегчает совершение мошенничества.

Дискуссионным критерием разграничения уголовно-правового деяния от деликта является безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества, который установлен законодателем в примечании 1 к статье 158 УК РФ.

Законом не установлено легального определения «безвозмездности» в уголовном праве. Между тем, сложилась неоднозначная трактовка указанного понятия среди ученых и правоприменителей.

Смирнова С. Н. на основе имеющихся в доктрине уголовного права понятий «безвозмездности» пришла к выводу, что признак безвозмездности хищения построен на факторе эквивалентности, который включает в себя как полный, так и недостаточный эквивалент возмещения изъятого имущества, при этом законодательством, судебной практикой и наукой не предусмотрены критерии определения достаточной и недостаточной эквивалентности как признака безвозмездного хищения [8].

Автор отмечает в своих исследованиях, что квалифицировать преступление по признаку безвозмездности следует в случае, когда отсутствовали гражданско-правовые основания изъятия чужого имущества, и такое изъятие выполнялось против воли собственника, которое причинило ущерб потерпевшему, а другое лицо обогатилось, не имея правовых оснований [9].

Согласно позиции А. И. Бойцова, признак безвозмездности изъятия чужого имущества имеет место как в случае полного невозмещения стоимости изъятого имущества, так и в случаях несоразмерного, символического или неадекватного возмещения [10, с. 249]. Указанный признак должен быть взаимосвязан с корыстной направленностью изъятия чужого имущества, а также с наступлением вследствие указанных действий общественно опасных последствий потерпевшему в виде причинения имущественного ущерба [10, с. 253].

С. Скляров в своих научных воззрениях полагает, что в случае буквального толкования закона, деяние, совершенное с изъятием чужого имущества с частичным возмещением причиненного ущерба собственнику, не является преступлением. В связи с чем, он полагает необходимым исключить признак безвозмездности из понятия хищения [8].

Между тем, частичное встречное предоставление по сделке потерпевшей стороне допускает возможность правомерной квалификации мошенничества, не игнорируя признак безвозмездности. Так, Кемеровский областной суд в апелляционном постановлении указал на то, что частичное погашение задолженности по кредитному договору непродолжительное время подсудимыми, создавало видимость желания добросовестного исполнения обязательства и являлось элементом обмана, так как подсудимые еще при заключении сделки предполагали не погашать кредит, вследствие чего указанные действия не исключали признака безвозмездности в их действиях [11].

Также имеется практика осуждения виновных лиц за мошенничество, когда встречные обязательства выполнялись в полном объеме. Кассационным определением Девятого кассационного суда общей юрисдикции оставлено без изменения решение суда апелляционной инстанции, в соответствии с которым подсудимым выполнен государственный контракт в полном объеме, денежные средства им получены в соответствии с ценой контракта. Вместе с тем, судом установлено, что еще до заключения государственного контракта подсудимый имел умысел на извлечение незаконной экономической выгоды за счет хищения бюджетных денежных средств, намеренно завысив сметную стоимость строительства и цену контракта, причинив тем самым потерпевшему ущерб на сумму 325 миллионов рублей [12].

В российском уголовном законодательстве имеются пробелы в области определения признака безвозмездности хищения, что приводит также к вопросам о правильном отграничении мошенничества от гражданско-правового деликта.

Так, И. Ф. Амельчаков и Р. Б. Осокин отмечают в своих исследованиях, что установление признака безвозмездности по делам о мошенничестве лишено практического и теоретического смысла, так как изучение материалов судебно-следственной практики показало, что большинство отказов в возбуждении уголовных дел по фактам мошенничества обосновывалось невозможностью установления умысла на безвозмездное изъятие и обращение чужого имущества [13, с. 43].

На наш взгляд, понятие «безвозмездность» требует разъяснения на законодательном уровне, что будет способствовать единообразному толкованию указанного признака при квалификации деяний, а также сокращению случаев необоснованного и незаконного принятия процессуальных и судебных решений.

В связи с отсутствием дефиниции «безвозмездность» в уголовном законе, полагаем, что проводить отграничение уголовно-правового деяния от гражданско-правового деликта, анализируя признак безвозмездности хищения необходимо в совокупности с иными характеристиками мошенничества.

Важно учитывать позицию Конституционного суда, выраженную в определении от 02.07.2009 № 1037-О-О, в соответствии с которой признак безвозмездности понимается как предоставление взамен имущества, отчуждаемого путем совершения гражданско-правовой сделки, неэквивалентного (менее ценного) имущества [14].

На основании вышеизложенного, мы приходим к выводу, что под «безвозмездностью» следует понимать умышленное обращение или изъятие чужого имущества или права на такое имущество без должного встречного предоставления в соответствии с требованиями законодательства и обязательствами сторон.

Таким образом, мы приходим к выводу, что существуют проблемы отграничения гражданско-правовых и уголовно-наказуемых деяний. Для разрешения указанной проблемы необходимо совершенствовать действующее законодательство, принимать меры к единообразному применению закона и унифицированию судебной практики.

Литература:

1. Состояние преступности в России за январь-декабрь 2019 года // URL: http://crimestat.ru/analytics (дата обращения: 24.04.2022).
2. Состояние преступности в России за январь-декабрь 2020 года. // URL: http://crimestat.ru/analytics (дата обращения: 24.04.2022).
3. Состояние преступности в России за январь-декабрь 2021 года. // URL: http://crimestat.ru/analytics (дата обращения: 24.04.2022).
4. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате». // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 24.04.2022).
5. Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 16.10.2014 № 46-УД14–8. // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 24.04.2022).
6. Лавров, Д. Г. Мошенничество глазами цивилиста: монография / Д. Г. Лавров. — Москва: Проспект, 2021. — 168 c. — Текст: непосредственный.
7. Определение Конституционного Суда РФ от 24.11.2016 № 2563-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Шагиева Аркадия Юрьевича на нарушение его конституционных прав частью четвертой статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации» // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 24.04.2022).
8. Смирнова, С. Н. Основные концептуальные положения, касающиеся разработки понятия «безвозмездность» в уголовно-правовой доктрине // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 24.04.2022).
9. Смирнова С. Н. Основные проблемы правоприменения в связи с недостаточным толкованием категории «безвозмездность» в уголовном законодательстве и доктрине // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 24.04.2022).
10. Бойцов, А. И. Преступления против собственности / А. И. Бойцов. — СПб: Юридический центр Пресс, 2002. — 773 c. — Текст: непосредственный.
11. Апелляционное постановление Кемеровского областного суда от 31.07.2015 по делу № 22–2929/2015 // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 24.04.2022).
12. Кассационное определение Девятого кассационного суда общей юрисдикции от 15.06.2020 № 77–273/2020. СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 24.04.2022).
13. Амельчаков, И. Ф. Преступления против собственности / И. Ф. Амельчаков, Р. Б. Осокин. — Тамбов: Изд-во ТГТУ, 2005. — 126 c. — Текст: непосредственный.
14. Определение Конституционного Суда РФ от 02.07.2009 № 1037-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Ходорковского Михаила Борисовича на нарушение его конституционных прав статьей 160 и примечанием 1 к статье 158 Уголовного кодекса Российской Федерации» // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 07.05.2022).