Нормы непосредственного применения, или «сверхимперативные» нормы права страны суда не подпадают под понятие «публичный порядок», определяемое в российском законодательстве как «основы правопорядка». По мнению О.Н Садикова, такие нормы (и более того, «сверхимперативные» нормы права третьей страны) способны в ряде случаев ограничивать начало автономии воли сторон и действие иных коллизионных правил [1, с. 74].
Нормативное определение понятия «сверхимперативные нормы» содержится в Регламенте Европейского Парламента и Совета Европейского Союза от 17.06.2008 г. № 593/2008 «О праве, применимом к договорным обязательствам» (Рим I). Так, согласно п.1 ст.9 Регламента, под сверхимперативными нормами (понимаются положения, соблюдение которых имеет принципиальное значение для охраны публичных интересов принявшего их государства [2].
Проанализировав данную дефиницию, можно выделить следующие наиболее значимые признаки сверхимперативных норм:
1) целями норм является защита публичных интересов государства, таких как его политическое, социальное и экономическое устройство;
2) нормы имеет принципиальное значение для защиты указанных интересов, что оправдывает их применение к любой ситуации, подпадающей под сферу их действия, независимо от применимого права;
3) нормы имеют особую императивность — помимо того, что от них нельзя отступать во «внутренних» договорах, такие нормы подлежат применению даже в том случае, когда отношение содержит иностранный элемент, и регулируется иностранным правом.
При решении вопроса о возможности признания нормы сверхимперативной, следует также принимать во внимание используемые в ней термины и выражения, а также иные обстоятельства, свидетельствующие о том, что норма была принята в целях защиты основополагающих интересов данного государства [3, с. 89].
Вопрос о взаимодействии коллизионных и императивных норм материального права является на данный момент дискуссионным: способны ли императивные материально-правовые предписания в силу своих особых свойств вытеснять коллизионные нормы, либо же коллизионные нормы обладают приоритетом по отношению к первым?
Однако стоит отметить, что доктрина и практика многих стран сходятся во мнении о существовании «сверхимперативных» норм, которые, не являясь частью «публичного порядка» и функционируя помимо «публичного порядка», действуют в сфере международного частного права независимо от коллизионных правил, практически устраняя их.
Правила раздела VI ГК РФ не затрагивают действие тех императивных норм законодательства РФ, которые вследствие указания в самих императивных нормах или ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права (нормы непосредственного применения) [4].
Соответственно, можно сделать вывод, что нормы могут квалифицироваться как сверхимперативные, если в них самих содержится соответствующее указание или они имеют особое значение. В отношении последних стоит отметить, что вследствие оговорки «в том числе» особое значение этих норм может не ограничиваться соображениями обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота. Следовательно, круг сверхимперативных норм остается открытым.
При применении права какой-либо страны согласно правилам данного раздела суд может принять во внимание императивные нормы права другой страны, имеющей тесную связь с отношением, если согласно праву этой страны такие нормы являются нормами непосредственного применения. При этом суд должен учитывать назначение и характер таких норм, а также последствия их применения или неприменения [4].
Из данного положения представляется возможным сделать вывод, что сверхимперативные нормы другой страны могут применяться, если право этой страны тесно связано с правоотношением. Примером может служить страна исполнения договора, а также страна, где одна из сторон договора имеет место жительства или основное место предпринимательской деятельности.
Необходимо подчеркнуть, что применение сверхимперативных норм российского права, о которых речь идет в п. 1 ст. 1192 ГК РФ, является обязанностью суда. Сверхимперативные нормы другой страны «суд может принять во внимание», если сочтет, что для этого есть основания, установленные в законе.
Согласно п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2019 № 24 «О применении норм международного частного права судами Российской Федерации» суд применяет к спорным правоотношениям российские нормы непосредственного применения независимо от того, каким правом регулируется это отношение в силу соглашения сторон о выборе применимого права или коллизионных норм. Судам следует учитывать, что не любая императивная норма в значении ст.422 ГК РФ является нормой непосредственного применения [5].
Императивная норма права имеет особое значение и относится к нормам непосредственного применения, если она имеет своей основной целью защиту публичного интереса, связанного с основами построения экономической, политической или правовой системы государства.
Например, к числу норм непосредственного применения относятся положения российского законодательства, устанавливающие ограничения оборотоспособности определенных объектов гражданских прав (в частности, на приобретение иностранными лицами в предусмотренных законом случаях земельных участков, акций и долей в уставных капиталах определенных хозяйственных обществ и др.), определяющие обстоятельства, препятствующие заключению брака иностранным гражданином на территории РФ (ст. 14, п. 2 ст. 156 СК РФ) [6].
В силу прямого указания закона к числу норм непосредственного применения относятся положения п.2 ст. 414 КТМ РФ, согласно которым наличие соглашения сторон о выборе применимого права не может повлечь устранение или уменьшение ответственности, которую в соответствии с КТМ РФ перевозчик должен нести за вред, причиненный жизни или здоровью пассажира, утрату или повреждение груза и багажа либо просрочку их доставки [7].
Соответственно, как справедливо отмечает Верховный суд РФ в п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2019 г. № 24 г. «О применении норм международного частного права судами Российской Федерации»), в части, не урегулированной нормами непосредственного применения, как раз не исключается применение к спорным правоотношениям права, определенного в соответствии с соглашением сторон о выборе применимого права или коллизионными нормами [5].
На решение проблемы определения круга сверхимперативных норм можно посмотреть с разных сторон. Это будет зависеть от отношения указанных норм к нормам lex fori, так называемым нормам права страны суда или к нормам права третьих стран.
К числу сверхимперативных следует также отнести предписания п. 2 ст. 414 КТМ РФ 1999 г., не допускающие устранение или уменьшение ответственности перевозчика за вред, причиненный жизни или здоровью пассажира, утрату или повреждение груза и багажа либо за просрочку их доставки посредством соглашения сторон о подлежащем применению праве.
Наиболее противоречивые оценки даются доктриной и законодательной практикой относительно возможности применения императивных норм права третьих стран.
Так, ст. 7(1) Римской конвенции (воспроизведенную в п. 2 ст. 1192 ГК РФ) некоторые страны связывают со слишком большим вмешательством в процесс выбора применимого права, что с точки зрения сторон договора вносит неопределенность и непредсказуемость в международную торговлю. Поэтому в Регламенте «Рим II» в окончательной редакции положение об императивных нормах третьих стран было удалено.
Подводя итог всему вышеизложенному, стоит отметить, что несмотря на закрепление в Регламенте Рим I легальной дефиниции сверхимперативных норм, вопрос об их определении по-прежнему остается дискуссионным. Поскольку при толковании термина «публичный интерес» (который является одним из основных критериев сверхимперативности норм) возникают многочисленные проблемы, представляется возможным предложить отечественному законодателю сформировать собственный, свойственный российскому праву подход к толкованию данной категории.
В заключение, хотелось бы предложить следующее определение сверхимперативных норм отечественного законодательства, которое представляется авторам наиболее полным и отражающим суть данного понятия: сверхимперативные нормы международного частного права (нормы непосредственного применения) — это отдельные предписания отечественного законодательства, относящиеся к категории императивных норм, имеющие материально-правовой характер, безусловный характер действия и нацеленность на защиту наиболее значимых интересов государства или отдельных категорий лиц, подлежащие применению к отношениям, осложненным иностранным элементом, независимо от выбранного сторонами или определенного судом или международным коммерческим арбитражем права.
Литература:
- Садиков, О. Н. Императивные нормы в международном частном праве / О. Н. Садиков // Московский журнал международного права. — 1992. — № 2. — С. 71–84. — Текст: непосредственный.
- Регламент Европейского Парламента и Совета Европейского Союза от 17.06.2008 г. № 593/2008 «О праве, применимом к договорным обязательствам» (Рим I). — URL: https://pravo.hse.ru/intprilaw/doc/040001 / (дата обращения: 17.03.2021). — Текст: электронный.
- Засемкова, О.Ф. «К вопросу о понятии и признаках сверхимперативных норм международного частного права» / О. Ф. Засемкова // Бизнес в законе. Экономико-юридический журнал. — 2016. — № 4. — С. 86–91. — Текст: непосредственный.
- Российская Федерация. Законы. Гражданский Кодекс Российской Федерации Часть 3.: текст с изм. и доп. вступ. в силу с 01.10.2019: [принят Государственной Думой 1 ноября 2001 года: одобрен Советом Федерации 14 ноября 2001 года]. — Москва, 2019. — Доступ из справочно-правовой системы КонсультантПлюс. — Текст: электронный.
- Российская Федерация. Верховный суд. О применении норм международного частного права судами Российской Федерации: Постановление Пленума Верховного Суда Рос. Федерации от 09.07.2019 № 24 — Доступ из справочно-правовой системы КонсультантПлюс. — Текст: электронный.
- Российская Федерация. Законы. Семейный кодекс Российской Федерации: текст с изм. и доп. вступ. в силу с 04.02.2021: [принят Государственной Думой 8 декабря 1995 года]. — Москва, 2021. — Доступ из справочно-правовой системы КонсультантПлюс. — Текст: электронный.
- Российская Федерация. Законы. Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации: текст с изм. и доп. вступ. в силу с 01.05.2021: [принят Государственной Думой 31 марта 1999 года: одобрен Советом Федерации 22 апреля 1999 года]. — Москва, 2021. — Доступ из справочно-правовой системы КонсультантПлюс. — Текст: электронный.
