Известный русский ученый второй четверти XVIII в. М. В. Ломоносов внес крупный вклад в развитие отечественной исторической науки, результатом чего стали труды «Краткий российский летописец с описаниями» и «Древняя российская история от начала российского народа до кончины Великого Князя Ярослава Первого или до 1054 года».
Освещая период становления Древнерусского государства Михаил Васильевич, помимо политической истории, особое внимание уделяет отношениям Руси и Византии. В первую очередь, затрагивая тему взаимоотношений двух государств, Ломоносов обращается к договорам 907, 911 и 944 гг.
XVIII в. для российской исторической науки — это период сбора и накопления данных и источников по истории России. Анализ, проведенный М. В. Ломоносовым по данной теме основывался на двух видах письменных источников — русских (летописи) и византийских (хроники, жития святых). «Повесть временных лет» как памятник политической истории, рассматривает события через призму деятельности Великих князей, где четко прослеживается намеренье поставить Древнерусское государство во главу угла. Византийские источники наоборот рассматривают взаимодействие с Русью как локальные столкновения, которые существенно не повлияли на внутреннюю политику Империи. Русские летописи и византийские хронографы отмечают подписание ряда дипломатических и торговых договоров, но в остальном данные расходятся. Эти расхождения вызвали интерес историков XVIII века и в частности М. В. Ломоносова.
Одним из главных вопросов, которому уделяет внимание М. В. Ломоносов, является статус (военный, правовой и торговый) русов в договорах с Византией.
Освещая поход князя Олега на Константинополь 907 г. автор «Повести временных лет» указывает: «И приказал Олег дать дани на 2000 кораблей: по 12 гривен на человека, а было в каждом корабле по 40 мужей» [6. c. 16]. Так как «Повесть временных лет» дает неточные и противоречивые данные о результатах договора 907 г., а византийские источники, такие как Житие св. Георгия Амастридского [1. c. CXVII] и Хроника Георгия Арамтола [9. c. 511], дают отрывочные и противоречащие друг другу данные, экономическая сторона вопроса вызвала широкий интерес не только у М. В. Ломоносова, но и у историков-современников [2. c. 8].
Широко известно о торговых отношениях Руси и Византии, их распространенности и важности [8. c. 371]. При изложении летописного указания о выплате Византией русским воинам М. В. Ломоносов написал, что 12 гривен получил каждый человек [3. c. 64]. В таком понимании текста он поддержал Г. Ф. Миллера [5. c. 88] в отличие от мнения В. Н. Татищева, который считал, что 12 гривен серебра были выплачены на каждый ключ, тогда как на каждом корабле числилось по 40 человек [7. c. 19].
Указал М. В. Ломоносов и на то, что дань должна была выплачиваться русским городам: Киеву, Чернигову, Переяславлю, Полоцку, Любечу, Ростову и на иные, «которые под Олегом владели» [3. c. 70].
Статью о запрещении предоставлять месячное продовольственное обеспечение русским людям, если они прибудут в Константинополь не для торговли, Ломоносов корректно интерпретировал как запрещение появляться без торга и товаров [3. c. 65].
М. В. Ломоносову важно было изложить содержание русско-византийских договоров, поэтому он не останавливался на сложностях дипломатического анализа, выделяя в их статьях основное. В комплексе статей об уголовных преступлениях Ломоносов опустил заголовок «А о главах» и сразу начал перевод-интерпретацию с краткого изложения судебной процедуры: «<...> в судах дела между обоими народами решать по доказательствам, но, когда оных не будет, присягать челобитчикам» товаров [3. c. 65]. Также историк обращает внимание на то, что целью договоров было не только установить рамки дипломатических и торговых отношений, но и сформировать основные нормы международной правовой системы. Он указывает на комплексность и системность статей в договорах, указывает на неточности предыдущих переводов, вносит свои правки и обосновывает их.
В 50-е гг. XVIII в. М. В. Ломоносов начинает работать над своим «кратким российским летописцем с родословием». В его труде история России была изложена через краткое описание правлений русских монархов от Рюрика до Петра Первого. Не обошёл стороной М. В. Ломоносов в «летописце» и русско-византийские договоры.
Особое внимание в этой работе уделяется эпизоду похода Олега на Киев, в результате которого были заключены «мирный и купеческие договоры» [4. с. 9]. Характер изложения в «летописце» не подразумевает какого-либо анализа указанных событий, однако их наличие среди довольно краткого изложения позволяет сделать вывод о том, что М. В. Ломоносов осознанно уделяет внимание русско-византийским отношениям. Очередным подтверждением тому служат и те эпизоды, когда русские князья назначали митрополита самостоятельно, тогда как обычно он назначался из Константинополя [4. с. 10]. Данные эпизода не находят заметного отражения в трудах предшествующих Ломоносову авторов, однако здесь дают возможность оценить самостоятельность и твёрдость русской политики в отношении Византии.
М. В. Ломоносов даёт новое представление о русско-византийских отношениях, в которых позиция русских князей является основным мотивом дипломатической линии.
М. В. Ломоносов придал подробнейшему анализу тексты договоров 907, 911 и 944 гг., главной его целью было выделение основных положений. При этом можно отметить, что при выборе главного материала и интерпретации текстов летописей Ломоносов не обходит стороной анализ, который и проявляется непосредственно в его интерпретациях тех или иных положений.
Исходя из определяющего значения князя и княжеской власти в содержании статей договора, М. В. Ломоносов обобщил указание в нем равных формулировок русской и византийской договаривающихся сторон «великий князь нашь Игорь, и князи, и бояре его, и люди вси рустии» и «с самеми цари, и со всеми боярьством, и со всеми людми грецкими»: «Великому князю российскому Игорю и всем, стоящим под его рукою, быть в мире непоколебимом с цари греческими <…>» [3. c. 69].
Последующий перевод-изложение М. В. Ломоносовым статей договора сообщал о организации константинопольской торговли русских купцов, которые имели право проходить в одни ворота по пятьдесят человек в сопровождении «царских приставов» (он использовал более поздний термин «пристав», известный по древнерусской письменности для обозначения княжеского должностного лица). Они должны были «давать управу», если «россиянин или грек учинит неправду». «Россиянин» не должен был совершать «обиды», а «паволок», т. е. шелковых и, шире, драгоценных тканей, покупать не более чем на пятьдесят «золотых». Так Ломоносов передал слово «золотники», и такое их отождествление с золотыми монетами, которые в Византии назывались «номисма», как показали исследования, было обоснованным. Указание договора на предоставление «цареву мужу» «паволок» Ломоносов понял расширительно как предоставление «купленных товаров», но применение пломбирования он изложил адекватно [3. c. 70].
В соответствии с текстом договора М. В. Ломоносов написал в своем переводе-изложении о византийском обеспечении «россиян» на обратный путь продуктами и снастями для судов.
Договоры позволили М. В. Ломоносову показать Византию и Русь как государства, в которых верховной властью, военной, политической и судебной, обладают император и великий князь русский. Ломоносов отметил правовое и политическое равенство русской и византийской договаривающихся сторон, сложность их межгосударственных отношений [3. c. 74].
Из перевода-изложения М. В. Ломоносовым норм договоров становилась очевидной особая значимость на Руси в первой половине Х в. княжеской власти, которая являлась гарантом поведения русских людей в Византии, соблюдения ими условий договора с империей [3. c. 75].
Большая заслуга М. В. Ломоносова состоит и в том, что он постарался выйти за пределы трёх договоров (907, 911, 944 гг.) и обратить внимание на неосвещённые ранее стороны взаимодействия Руси и Византии. Одним из таких примеров стал визит Ольги в Константинополь и история, связанная с её несостоявшейся помолвкой с императором и состоявшимся крещением. Так же М. В. Ломоносов указывает и на наличие крупной христианской общины в Киеве, что опять же, является свидетельством большого греческого влияния на Русь [3. c. 75].
Таким образом, М. В. Ломоносов не приводит чёткого вывода относительно русско-византийских отношений, но можно сделать вывод о том, что он видит сами эти отношения как партнёрские, причём роль Руси в этом партнёрстве далеко не последняя. Это, в свою очередь, можно так же объяснить тем, что Ломоносов был основоположником антинорманской теории и для его работ свойственна такая черта, как концентрация внимания на важности именно русской стороны.
М. В. Ломоносов стал одним из первых, кто комплексно рассмотрел взаимодействие Руси и Византии, выйдя за пределы установленных традициями исследований рамок, проведя углубленный анализ не отдельно взятых, а каждой статьи договоров, что способствовало составлению картины взаимоотношений двух государств.
Литература:
- Житие св. Георгия Амастридского. / Пер. В. Г. Васильевский. — СПб.: Изд. Имп. Акад. Наук, 1915. — 121 с.
- Кондратенко А. Ю. К вопросу о военном взаимодействии Древней Руси и Византии в IX в. / А.Ю Кондратенко // Ретроспектива: сборник студенческих работ по истории / отв. ред. В. В. Карпова. — СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2015. — 119 с.
- Ломоносов М. В. Древняя российская история от начала российского народа до кончины Великого Князя Ярослава Первого или до 1054 года / М. В. Ломоносов. — СПб.: Изд. Имп. Акад. Наук, 1766. — 286 c.
- Ломоносов М. В. Краткий российский летописец с описаниями / М. В. Ломоносов — С-Пб.: Изд. Имп. Акад. Наук, 1760. — 80 с.
- Миллер Г. Ф. Происхождение имени и народа российскаго / Г. Ф. Миллер. — С-Пб.: Изд. Имп. Акад. Наук, 1749. — 151 с.
- Повесть временных лет. — СПб.: Наука, 1996. — 668 с.
- Татищев В. Н. История Российская. Т.1, Ч.1 / В. Н. Татищев. — М.: АСТ, 2005. — 568 с.
- Травкин С. Н. Византийские монеты X — XIV вв. И некоторые вопросы археологической хронологии на среднем и нижнем Днестре / С. Н. Травкин // Stratum plus: Культурная антропология и археология. — 2009. — № 6. — С. 370–379.
- Хроника Георгия Арамтола в славяно-русском переводе. «Книгы временьные и образныя Георгия Мниха». Т. I. / Пер. В. М. Истрин. — Петроград: Российская государственная академическая типография, 1920. — 615 с.
