Генрих Манн (1871–1950)-писатель-реалист, внесший своими популярными романами «Государства сказок» (1900), «Охота любви» (1904), «Профессор Унрат» (1905), «Богини» (1909), «Маленький город» (1909), «Верноподданный» (1914), «Юность князя Генри Кватрена» (1939) достойный вклад в формирование и развитие критического реализма в немецкой, в целом, западно-европейской литературе.
Один из лучших романов писателя «Верноподданный» проникнут духом недовольства кайзеровской властью, протеста против прусской реакции. Автор создает литературные образы верноподданных слуг кайзера и немецкой буржуазии. В романе открыто изобличается капиталистическая конкуренция, являющаяся основной причиной безработицы, власть денег, определяющих все и ставших единственным мерилом человеческой ценности, потеря лучших человеческих качеств в погоне за богатством. Читатель не найдет в романе не только положительного героя, но и того, кто бы своими качествами хотя бы приблизился к этому идеалу. Почти все образы представляют собой отрицательные типы представителей либеральной буржуазии. Роман переведен М.Осимом на узбекский язык через русского посредника в 1970 году и вышел в свет в издательстве им. Г. Гулямя.
Главным образом романа Генриха Манна является образ Дидериха Геслинга, в котором писатель сконцентрировал все пороки, порождаемые буржуазным строем. Уже в детстве Дидерих обладал всеми качествами “порчдочного” буржуа — он был покладисть, мечтателен, тщедушен; обладал способностью высмеивать людей, был трусоват и вороват, льстил и сплетничал. Рос герой-росли его “таланты”. В зрелые годы он превращается в законченного буржуа, все его качества, склонности, хобби получают достойное завершение — он многословен, самоуверен, завистлив, любил доносить, жаден, интриган и хитрец и при всем этом любит отираться на глазах у начальства, стремится подражать ему. Он умело подхалимничает и при появлении каждого нового человека он старается найти в нем черты или склонности, унижающие его в глазах Дидериха и успокаивает себя. Он до самозабвения, до потери сознания предан кайзеру, но смысла своей преданности сам не понимает. Нет у него высокого понятия о необходимости в духовных ценностях для человека. Его преданность слепа и глупа. 3–4 месяца службы в армии позволяют ему везде и всюду кричать о том, что он “понюхал пороху”, что он честно выполнил свой долг перед Кайзером. По-своему характер его довольно сложен и не всегда прямолинеен.
Вся сложность и многогранность характера Дидериха должна была отразиться в переводе. Возьмем для анализа одну из характернейших фраз писателя:
В немецком тексте: “Seit aber Wiebel ihn anredete und sich sogar zu seinen Gonner machte, war es Diederich, als sei ihm erst jetzt das Recht auf Dasein bestatigt, Er hatte Lust, dankbar zu wedeln“.
На узбекском: Аммо Вибел уни одам хисоблаб, у билан гаплаша бошлаганидан, уни химоясига олганидан кейин Дидерихнинг яшашга хакки борлигини тасдиклагандай булди, миннатдорчилик хисси билан тулиб тошиб, думини ликиллатгиси келиб колди.
Видно, что переводчик идет почти строка в строку, слово в слово за писателем, воссоздавая образ глупого и духовно слепого человека.
Тот же метод “содержательного” перевода прослеживается и в переводе вышеупомянутой фразы:
“Wenn Wiebel ein Bedurfniss verrichtete, hielt Diederich draussen Wache, und er wunschte sich nur, seinin Schlager dazuhaben, um ihn schultern zu konnen“.
В русском переводе: “Когда Вибель уединился в уборной, Дидерих стоял снаружи на часах и жалел, что при нем нет ружья, которое можно взять на плечо”.
Перевод М.Осима: “Вибел хожатхонага кириб кетганида, Дидерих ташкарида сокчилик килиб ту-ради, елкасига осиб олиш учун милтиги йуклигидан афсусланди”(30-bet).
Еще пример:
На русском: “Правда, ему, например, все еще приходилось отступать перед лейтенантом, ибо корпорация, в которую имели доступ лейтенанты, была выше дидериховской; но зато с кондуктором конки можно было обращаться бесцеремонно, не опасаясь отпора” (сез.36).
На узбекском: “ Рост, лейтенант олдида у чекинишга мажбур эди, чунки уюшмага киришга ху-кукли булган лейтенантлар Дидерихдан обрулирок эдилар, аммо конка кондуктори билан такалдуфзсиз, куркмай муомала килиш мумкин”33-бет).
Также выпукло получилось и осальные образы романа. Правда, Делиц, Вибель, Агнес, Кюнхен в переводе бледнее, чем в оригинале. В основном это касается портретных характеристик. Мастерство создания портрета — одно из определяющих при начертании общего художественного образа, из основных источников раскрытия характера. Автор вносит свое индивидуальное видение героя в описание его внешности, его характерных признаков, добиваясь локальными средствами раскрытия его внутреннего мира. Вот одна из ярких и красочных характеристик, раскрывающих динамику и психологию одного из членов общества “Новая Тевтония” Делица: “Etwas tief Beruhigendes, Vertrauengestattendes wohste in die-ser glatten, weisen und humorvollen Speekmasse, die unten breit uber die Stuhlrunder quoll, in mehreren Wulsten die Tischhohe erreicht und dort, als sei nun das Kusertse getan, aufgeschtutzt blieb, ohne eine andere Bewegung als das Heben und Hinstellen des Bierglassen”. (27)
В русском переводе: “Нечто глубоко успокоительное, располагающее к доверию было в этом всегда юмористически настроенном человеке в этой гладкой белой глыбе жира, которая широко переваливаясь через край стула, нагромождением подушек, поднималась до уровня стола и, словно достигнув предела, неподвижно застывала и только рука равномерно поднимала и опускала кружку с пивом” (стр. 29).
На узбекском: Аъзойи баданини ёг босиб, оппок булиб кетган Делиц тагига, ёнига ёстик куйиб утирар, орзусига етишган одамдек кимир этмас, факат кули бир маромда кружкадаги пивони кутариб туширар эди.
Переводчик “подушка мяса” понял как настоящие подушки и упустил, сгладил эту важную деталь портрета, на которой автор намеренно сфокусировал внимание читателя. Застывшая гора мяса олицетворят застой мысли, души, застой чувств, желании, постепенное, “омертвение” всего живого в этом человеке. Этой глубокой мысли оригинала не понял переводчик. Юмор, ирония, насмешливая интонация автора исчезли, уступили в переводе место сухой информации. То же самое можно сказать и об образе юриста Бибеля, руководителя небезызвестно общества “Новая Тевтония”. “Когда он произносил слово “фасон”, рот его становился похож на темную мышью норку”. В русском переводе сравнение сохранено частично. В узбекском переводе этого уничижающего сравнения вообще нет. Особое внимание уделяет автор манере Бибеля одеваться и подавать себя:
“Nicht ohne Selbstzerknischung sah er die englischen Stoffe an, in die Wiebel sich kleidete, und die farbigen Hemden, von denen erimmer mehreren abwechselnd trug, bis sie alle in die Wasche musten”.
В русском варианте: “Не без самоуничижения смотрел он на костюмы из английского сукна, в которые одевался Вибель, и на множество цветных рубашек, которые тот менял одно за другой, пока все они не отправлялись в стирку” (стр.32).
В узбекском: “Вибелнинг устидаги инглиз сукносидан тикилган костюмни, бирини кийиб бирини кирчига бериб турадиган бир талай хилма-хил уст куйлакларини куриб ичидан зил кетарди” (32-бет).
Русский переводчик добавил от себя “английское сукно”, узбекский выкроил из него “костюм” для Бибеля. В оригинале говорится, что рубашки у героя были “разные” — а это понятие довольно многозначно: большие, маленькие, толстые, тонкие, старые, новые, цветные, из искусственной или натуральной ткани. Автор конкретно пишет, что “одежда Бибеля была не из сукна, а вообще из английской ткани”. Тогда становится понятным, почему Дидерих Геслинг не с “удивлением”, а с “жадностью” смотрел на одежду Бибеля. Все это — совсем не мелочи, как кажется на первый взгляд, так как через эти детали раскрывается характер того или другого персонажа.
Одна из главных героинь романа — Агнес. Создавая ее портрет, автор употребляет такие слова, как “goldbraun”, “rot”, “blond”, что в узбекском означает: “чакнаб турган куй кузли, кизгич сочли, оксарик киприкли” (с блестящими карими глазами, красноватыми волосами и бело-желтыми ресницами). В узбекском же переводе у Агнес все стало золотым — и глаза, и волосы, и ресницы. Обратимся к примерам:
На немецком: “Ihre goldbraun Augen zitterten”.
На русском: “В ее золотисто-карих глазах что-то дрогнуло”.
На узбекском: “Унинг олтинранг куралай кузлари гилтиллади”.
(Ее золото цвета большие глаза заблестели).
Употребляя слово “золотые”, автор имеет в виду не цвет, а именно глубокий, яркий блеск глаз, украшающих Агнес. В узбекском этому понятию можно было бы найти эквивалент “жигар ранг, кунгир, бугдой мангиз (коричневый, темно-желтый, пшенично-темный). Внимательное вчитывание в текст убеждает, что автор не любовался красотой Агнес, но трезво оценивал ее внешность, отдавая должное ее духовным качествам. Он пишет, что глаза ее были расположены близко друг от друга, т. е. они не были такими “прекрасными”, какими видит их узбекский переводчик. Немаловажная деталь создала дополнительный штрих к портрету, своеобразно понятному узбекским переводчиком.
Создание портрета в художественном произведении включает и такие компоненты, как описание манеры говорить, жестикулировать и т. д. С этой точки зрения интересным представляется воссоздание в переводе романа “Верноподданный” речи и портрета учителя гимназии Кюнхена. Он говорит, в основном, на диалекте. Для отражения в переводном тексте диалектов, говоров, наречий применяются, в основном, два способа: а) использование какого-либо диалекта, сходного в деталях с диалектными особенностями речи персонажа; б) передача речи персонажа живой разговорной речью. Переводчик М. Осим избирает в переводе анализируемого романа второй способ, стремясь обогатить речь Кюнхена элементами живой разговорной речи. Предложения типа “Мен унинг буйнига килични шундог тортиб юбормокчи булувдим”, “э-йуг-э, кадрдон дустим сиз жуда пухта одамсиз”, “улар умбалок ошиб тушавердилар, баайни куённинг узи!”. «Бирок, у шу он Кюнхеннинг борлигини хисобга олмаган екан». Свидетельствуют о том, что переводчик умело использовал возможности живой разговорной речи. В речи Кюнхена автором использованы повторы, восклицания, отражающие экспрессивность речи Кюнхена. Но в русском и узбекском переводах эти особенности его речи не нашли отражения. Речь Кюнхена изобилует вводными словами, междометиями, частицами, выражающими динамичность, эмоциональную полноценность его речи. В переводе это также должно было отразиться, и тогда речь персонажа имела бы ту же степень выразительности, что и в оригинале. Образы Делица, Вибеля, Агнес и Кюнхена требуют доработки в переводном тексте.
Таким образом, хороший результат может получиться только в том случае, если переводчик подходит к каждому произведению, к трактовке каждого образа, исходя из смысла этого образа, общего смысла произведения, с точки зрения требований эстетики образа в том или ином произведении. По собственному желанию Дидерих призывается на военную службу, но через некоторое время он остро чувствует всю тяжесть ее и начинает искать пути избавления. В конце концов он вынужден обратиться к опытному врачу Гейтойфелю за советом и помощью. В узбекском переводе етот абзац звучит следующим образом: «Шунга карамай у Нетцигга, болалигида томогига дори суртиб юрадиган врач Гейтойфелга хат езди, у врачдан, мархамат килиб, Дидерих ширинча ва рахит касали билан огриган эди, деб шаходат беришингизни илтимос этаман, деб илтимос килди». Перевод в своем рпямом смысле не передает ни стиль автора, ни даже русский вариант. Кроме того, в переводе опущены эпитеты, введены сокращения, нечетка фраза о том, что врач Гейтойфель — опытный, знающий и имеющий вес в медицинском мире.
Выше неоднократно упоминалось о том, что в переводном тексте очень важно сохранить синонимы, эпитеты, сравнения, метафоры, словом, весь тот арсенал изобразительных средств, которым пользуется автора. Многообразие лексических способов изображения движения мысли, динамики действий героев обогащают представление читателя не только об изображаемом предмете, но и об авторе, умеющем отобрать из всего богатства родного языка единственно точные средства. Обратимся к примерам:
“Diederich sah dem zu und sah in der Sonne die hellblauen Adern, uberzogen von roten Haaren, ihre Schlafe Kreuzen”.
В русском переводе: «Дидерих наблюдал за всей сценой, он даже видел на виске у Агнес, под сеткой рыжих волос, светло-голубые жилки, попавшие в солнечный луч».
В узбекском; «Дидерих буларнинг хаммасини кузатиб турди, хатто Агнеснинг чаккасида олтин ранг сочлари орасидан кукимтирокиш томирларини хам курди, негаки чаккасига офтоб тушиб турарди».
В обеих смежных фразах автор употребляет синонимы глагола “Sehen” (видеть) — “ansehen”, “zusehen”, но оттенки всех трех глаголов разные, что и должен был сохранить переводчик. В узбекском переводе получилось, что Дидерих «видит, замечает», тогда как в немецком он «внимательно наблюдает». Получилось, что Дидерих заметил жилки на виске девушки потому, что они были освещены солнцем, тогда как он заметил их потому, что вообще девушка стала предметом его особого внимания. Вернее было бы перевести это на узбекский следующим образам; «Дидерих хар бир нарсани берилиб кузатар, хатто у куеш нурида кизгиш тусга кирган соч толалари остидаги, кизнинг чакка сочларига кундаланг булиб турган, кукимтир-окиш томирларини хам илгаб олди». Выражение “Uberzogen von roten Haaren” обозначает «завешенный красноватыми волосами», что и соответствует оригиналу. В русском переводе выражение удачнее: «нод сеткой рыжих волос».
Мужчина, старающийся сказать женщине самый лучший комплимент, употребляет слово “Kafer”. Так выражается Дидерих, льстящий дочери Целлиха. В переводе М. Осима получилось «жажжигина сичконча» (маленький мышонок). В узбекском языке ето выражение имеет отрицательный оттенок. То же самое прослеживается и в переводе следующей фразы: “Denn fur mich ist jeder Sozialdemokrat gleichbedeutend mit Feind meines Betriebes, und Vaterlands”.
В русском переводе: «В моих глазах всякий социал-демократ — это враг моего предприятия, враг фатерланда».
В узбекском переводе: «Фикримча социал-демократ корхонамнинг душмани, фатерланднинг душманидир».
На наш взгляд, слово “фатерланд” непонятно узбекскому читателю. Разумеется, выше перечисленные недостатки не дают основания отрицать факт довольно полной передачи на узбекском языке идейного содержания, смысла основных образов. Во всяком случае, это первый и по-своему интересный перевод немецкой реалистической прозы, за что М. Осиму надо отдать должное.
Литература:
- Генрих Манн. Содик фукаро. Тошкент. Г. Гулом номидаги адабиет ва санъат нашриети. 1970
- Heinrich Mann. “Der Untertan”. Verlag Philip. Recklam, Leipzig, 1967.
- Генрих Манн. Сочинения. Т.3, «Верноподданный», М., изд-во Гос. Художественной литературы, 1958, с.33, перевод с немецкого И. Горкиной.
- Сотимов У. “Из истории переводов немецкой литературы наузбекский язык” (в сопоставительном аспекте). АКД. Ташкент. 1980.
