В данной работе мы рассмотрим и проанализируем социальные явления, значение которых трудно переоценить, это наказание, в частности наказание за убийство. Традиционно, в истории, наказание относят к одному из самых сложных институтов права, понимание которого возможно, в том числе, и в философском аспекте. Если смотреть на наказание через призму философии, то можно определить его теоретическое назначение и практическое содержание. Наказание, как значимое социальное явление занимало умы людей на протяжении всего существования человечества, интерес к нему проявляют не только профессиональные исследователи, но и широкие слои населения. Уголовное наказание является исключительно важной мерой борьбы с преступностью. Философы, со своих позиций, в целом определяют наказание, как признак общественного бытия, объективно существующий и обязательный. Наказание есть порождение правовых институтов, их продукт. [1, с. 195] Философы всех времен, пытались найти ответ на вопрос «Каким должно быть наказание»? В данной работе мы рассмотрим, как изменялся философский взгляд на данный вопрос на протяжении всей истории, и как он соотносился с нормативно-правовыми актами Российского государства на протяжении всего пути становления уголовного права, а также на примере преступления, а именно «убийства, совершенного группой лиц» увидим, насколько актуально законодатель реагирует на необходимость той или иной нормы, и насколько наказание за нее отвечает философским течениям того времени, так как мыслители каждой эпохи отражают нужды и особенности общества в конкретный период времени, а закон должен отвечать нуждам социума, быть актуальным, для того, чтобы быть действующим, работать по назначению, восстанавливать социальную справедливость и отвечать требованиям общества.
В своем учении «Философия права» Г. Гегель утверждает, что: «своими истоками философские учения о наказании уходят в религию, и первые попытки решения поставленной проблемы мы находим именно в религиозных источниках. Так, в книге «Бытие» Ветхого Завета сказано: «Я взыщу кровь вашу за вас, от всякого зверя взыщу ее и от руки человека, от руки всякого брата его взыщу душу человека. Кто прольет человеческую кровь, того кровь прольется человеческая». В Евангелии эта же мысль выражена словами: «Мне отмщение — аз воздам». То же самое, по сути дела, и в Коране: «Правоверные, закон возмездия установлен вами за убийство: свободный должен умереть за свободного и слуга за слугу... женщина за женщину». Таким образом, во многих религиях, несмотря на их различие, наказание связывалось с идеей возмездия (кары) преступнику за совершенное им преступление. Эта же идея очень долго господствовала и в философии. Так, в Древней Греции идею возмездия наказания разделяли такие философы, как Пифагор и Аристотель. Во времена средневековья идею наказания как возмездия развивал итальянский утопист Т. Кампанелла, выступая сторонником соответствия между преступлением и наказанием в форме талиона («око за око», «зуб за зуб»). В придуманном им городе Солнца к насильникам применялись смертная казнь или наказание — око за око, нос за нос, зуб за зуб и т. п». [2, с. 147]
Мы рассмотрели этап становление учения о наказании, после чего, обратимся к историческим свидетельствам становления самого наказания. Рассказ о становлении законодательной ответственности за убийство в России было бы верно начать с самых истоков русской истории. С В. Бородин, утверждает, что из договоров великих князей русских Олега и Игоря с греками следует: «что до Русской правды существовал закон, пресекающий убийства. В договоре говориться об убийстве как о преступлении. Конкретно там было написано: Если Русин убьёт христианина или христианин убьет русина, он умрёт на месте, где совершил убийство». [3, с. 17]
Далее верно будет обратиться к основному письменному источнику русского права, а именно к Русской правде, в которой содержались уголовно-правовые нормы. Преступления именовались обидой в текстах Русской Правды. Преступление определялось как — «любое нанесение кому-либо материального, физического или морального вреда». Возрастных ограничений уголовной ответственности, первый нормативно-правовой акт Руси еще не знает. Впрочем, как и понятия вменяемости. Но, в данном исследовании мы обращаем большое внимание на соучастие, о котором упоминание в Русской Правде было, конечно, решалось все просто: все соучастники преступления несли равную ответственность независимо от роли каждого в преступлении. Это первое упоминание о том, что преступление может совершаться в соучастии.
Осипкина Л. С. в статье под названием «Цели наказания в истории Российского уголовного законодательства» пишет о том, что: «Русская правда различает ответственность в зависимости от субъективной стороны преступления. В ней нет различия между умыслом и неосторожностью, но различаются два вида умысла — прямой и косвенный. Русская Правда знает лишь два рода преступлений — против личности и имущественные. Каждый из родов включал в себя довольно разнообразные виды преступлений. За убийство в ссоре (на пиру, под влиянием внезапного возбуждения) полагался штраф; за убийство в разбое (определялось чисто внешними признаками) — рабство и конфискация имущества».
Как мы можем увидеть, в Русской правде не было упоминаний о групповом убийстве и о соучастии, в общем, хотя можем предположить, что преступления такого рода уже имели место быть. К целям наказания того периода можно смело отнести: возмездие, устрашение и возмещение причиненного преступлением вреда. [4, с. 271]
В первых Судебниках, а также в Соборном Уложении, принятом в 1649 году, стали появляться нормы, которые разграничивали убийство с прямым умыслом и убийство с непрямым умыслом. Но для нас данный акт права интересен тем, что простое убийство с прямым умыслом отделилось от убийства с заранее обдуманным намерением, тем самым, можно сказать, появилась норма, свидетельствующая и констатирующая предварительный сговор на соучастие в убийстве. На данном этапе выделяются привилегированные составы убийства, но группового убийства среди них нет. [5, с.127]
Также в Соборном уложении 1649 г. развивается список привилегированных составов, в том числе, предусматривающих ответственность за убийство беременной женщины, соответственно мы можем сделать вывод, о том, что жизнь и здоровье беременной женщины, стали особо охраняемым интересом. [6, с. 52]
Принятие Соборного Уложения сыграло значительную роль в становлении отечественного уголовного законодательства, но при этом в нем не были прописаны цели наказания, но имелись косвенные указания на них, в частности на цели возмездия и устрашения. [7, с. 22]
На этом можно закончить условно выделенный первый этап, где нормативно-правовые акты только проходили путь становления, а философская мысль стоит на пороге сильного развития теории наказания.
Теория наказания, как возмездия, достигла своей кульминации, когда ее содержание обосновали немецкие философы, И. Кант и Г.Гегель.
И. Кант говорит: «наказание, полагаемое судом, не может никогда служить только средством к достижению какого-либо блага, преступник должен быть осужден только потому, что совершил преступление. Ибо с человеком нельзя обращаться, как с простою вещью и приносить его в жертву, каким бы то ни было полезным целям, он гарантирован от этого прирожденною ему личностью. Поэтому преступник должен быть признан достойным наказания прежде, нежели мы подумаем об извлечении из этого последнего какой-либо выгоды. Уголовный закон есть категорический императив. Наказание должно быть не потому, что оно полезно, но потому, что оно требуется самим разумом. Мера наказания, имеет своим основанием принцип равенства: воздаяние равным за равное. Все остальные принципы не прочны. Одно только возмездие может служить выражением чистой и строгой справедливости. Но принцип равенства не должен быть понимаем в буквальном смысле, подобно Моисееву Праву, требующему воздаяния око за око, зуб за зуб. Равенство между преступлением и наказанием не должно быть внешним, достаточно, если оно будет таковым по своему влиянию на преступника. Только за убийство должна быть непременно полагаема смертная казнь — наказание внешне-тождественное с преступлением — потому что в этом случае не может быть иного возмездия. Лишение жизни может быть уравновешено только смертною казнью». [2, с. 148]
Наказание есть осуществление справедливости. Оно не ставит себе никаких утилитарных целей. Наказание — это справедливое возмездие, самоцель, оно назначается лишь потому, что совершено преступление.
Георг Гегель по-своему обосновывал наказание, как возмездие. Гегель, утверждал: «главное в наказании — это то, что оно есть неизбежное последствие преступления, это принуждение (насилие) преступника, возмездие, следующее за совершенным им насилием, это отрицание отрицания права и восстановление последнего, наказание даже правом преступника. Он выводил это из трактуемой им общей философской идеи права как свободы. Применительно к преступлению и наказанию это сложное философское обоснование интерпретируется так. Преступление — акт преступника, отрицающего право. Фактом своего преступления преступник, даст согласие на применение к нему наказания. Ибо в его поступке разумного существа заключено, что он нечто всеобщее, что им устанавливается закон, который преступник в том поступке признал для себя, под который он, следовательно, может быть подведен, как под свое право». [2, с. 149] Исходя из этого, Гегель трактует наказание, как возмездие, но речь идет не о чистом возмездии, а о возмездии, как о восстановлении права, нарушенного преступником.
Противниками идеи наказания, как возмездия были юристы Гуго Гроций и Томас Гоббс. Оба философа считали, что основная цель наказания, не возмездие, а исправление преступников и устрашение других лиц.
Основной вклад в идею «отрицания наказания, как возмездия» внес Чезаре Беккария, итальянский мыслитель и публицист, в своей книге «О преступлениях и наказаниях». Ф. М. Решетников, посвятивший книгу трудам Ч. Беккария, отмечает, что: «История уголовного права правосудия, да, пожалуй, и других правовых наук, не знает труда, по силе и длительности своего воздействия на современников и последующие поколения равного этому произведению…» Решетников утверждает, что: «Беккариа сформулировал основные положения просветительно-гуманистического направления в уголовном праве, в том числе и в области наказания, «Цель наказания, — считал Беккариа, — заключается не в истязании и мучении человека и не в том, чтобы сделать несуществующим уже совершенное преступление», а в том, «чтобы воспрепятствовать виновному вновь нанести вред обществу и удержать других от совершения того же». Поэтому следует употреблять только такое наказание, которое при сохранении соразмерности с преступлением производило бы наиболее сильное впечатление на душу людей и было бы наименее мучительным для тела преступника». [8, с. 137] Также Решетников отмечает, что: «при этом Беккариа сформулировал принцип, который оказал значительное влияние на все дальнейшее развитие уголовного права и продолжает оказывать такое влияние и в настоящее время — «впечатление производит не, столько строгость наказания, сколько его неизбежность». Принцип, столь же актуальный в наше время, как и более 200 лет назад, при его формулировании. Таким образом, основную цель наказания Беккариа видел в предупреждении преступлений». [9, с. 97]
В данном вопросе, центральное место занимает взгляд Иеремии Бентама, английского философа-моралиста. И Бентам развил теорию «полезности наказания». Бентам исходил из того, что: «в принципе любое наказание есть само по себе зло. И в таком случае оно может быть допущено только тогда и в той степени, когда и поскольку оно (наказание) способно устранить (загладить) большее зло. Таким образом, утилитарные цели наказания могут быть сведены в принципе к исправлению преступника и предупреждению преступлений». [9, с. 98]
Как взгляды мыслителей, так и результаты трудов правоведов приобретали более кодифицированный формат.
П. В. Кропоткин в своей книге «В русских и французских тюрьмах» 1906 года, повествует: «одним из самых жёстких законов считаются законы периода правления Петра I, «Воинский артикул» 1715г. состоящий из 24 глав и 209 статей и «Морской устав» 1720г., в связи с тем, что более 100 преступлений каралось смертной казнью, кроме неумышленных убийств. В артикуле было написано о различие между умыслом, неосторожностью и случаем. Квалифицированным считалось, в частности, убийство родителей, родственников, начальника, господина и членов семейства господина, вместе с ним живущих, хозяина, мастера, лица, которому убийца обязан своим воспитанием или содержанием, священнослужителя, часового или кого-нибудь из чинов караула, охраняющих императора или члена императорской фамилии». [10, с. 149]
Основными целями наказания в нем были устрашение, возмездие и устранение преступника.
«1 января 1835 г. в период правления Николая I вступил в силу свод законов, его выпустили в двух частях: «О преступлениях и наказаниях вообще», «О судопроизводстве по преступлениям». Убийство случайное, без намерения, при отсутствии малейшей неосторожности не наказывалось. Убийство также не вменялось в вину, если стража убивала человека, пытавшегося убежать или скрыться из-под надзора, или таможенная стража убивала человека, при условии, что она действовала по правилам, часовой, караул или патруль убивал человека, нападающего с применением силы и в случае, когда убийство совершалось в состоянии необходимой обороны. Была предпринята попытка дать определение понятия убийства: «Насильственная смерть, причиненная другому человеку нанесением ран, ушиба или отравления, почитается смертоубийством» Была предусмотрена ответственность за неосторожное убийство. Неосторожное убийство делилось на два вида: когда лицо могло предвидеть противозаконные последствия и когда лицо совершило действия, не запрещённые законом, но должно было при осмотрительности или могло предвидеть такие последствия. Данный вид убийства наказывался «по степени осторожности» тюремным заключением, штрафом или телесной экзекуцией, и, виновный подвергался церковному покаянию» — отмечается в учебном пособии под редакцией Ю. М. Понихидиной. [11, с. 67]
Норма о соучастии, на данном этапе получает свое развитие, соучастники убийства, теперь называются сообщниками, происходит распределение ролей, среди сообщников, теперь можно выделить исполнителя, зачинщика и помощника. Но, несмотря на это, данная норма не становится квалифицированным видом группового убийства. [12, с. 48]
Так, дореволюционное уголовное законодательство России не содержало такого отягчающего признака убийства, как совершение его группой лиц. Однако ст. 388 Уголовного Уложения 1903 г. специально предусматривала ответственность за участие в сообществе, образованном для совершения убийства, наряду с ответственностью за приготовление к убийству. Такой подход российского законодателя обуславливался тем, что ст. 338 Уложения, предусматривавшая ответственность за участие в сообществе, образованном для совершения убийства, применялась в строго ограниченных случаях.
Авторы комментария к проекту Уложения объясняли это следующим образом: «Статья 388 должна быть применяема, во-первых, в тех случаях, когда сговорившиеся помимо их воли не привели свой замысел в исполнение, во-вторых, в случаях совершившегося убийства, но только к тем из согласившихся принимать в нем участие, которые почему-либо не выполнили, ни одного из действий, делающих их соучастниками в тесном смысле, а только обещали свое содействие, буде, конечно, они не употребили всех зависящих от них мер для предотвращения задуманного, так как в этом последнем случае они не подлежат никакому наказанию». [13, с. 91]
Другими словами, данной статьей Уложения предусматривалась ответственность за приготовление к преступлению и за неудавшееся соучастие в убийстве. Вопросы удавшегося соучастия, в том числе и в групповом убийстве, по Уложению 1903 г. Решались на основе норм Общей части.
Уголовные кодексы РСФСР 1922, 1926, 1960 гг. также не содержали такого квалифицирующегося признака, как совершение убийства группой лиц.
Впервые данное отягчающее убийство обстоятельство было предусмотрено Законом Российской Федерации от 18 февраля 1993 г. В п. «н» ст. 102 УК РСФСР устанавливалась повышенная уголовная ответственность за убийство, совершенное по предварительному сговору группой лиц. Необходимо отметить, что повышенную ответственность влекло лишь совершение убийства группой лиц по предварительному сговору. Между тем в ст. 17 УК РСФСР давалось определение двух видов групп, возможных при совершении преступления. В связи с этим возникал вопрос: как квалифицировать убийство, если оно совершено группой лиц без предварительного сговора или организованной группой, поскольку в ст. 102 УК РСФСР данные виды групп не назывались. [14, с. 231] По мнению А. Н. Попова, убийство, совершенное группой лиц без предварительного сговора, при отсутствии иных отягчающих ответственность обстоятельств надлежало квалифицировать по ст. 103 УК РСФСР, т.е как «простое» убийство. В этом случае совершение убийства группой лиц никак не влияло на квалификацию содеянного. Не влияло оно и на назначение наказания, поскольку не было предусмотрено в перечне обстоятельств, отягчающих ответственность. Убийство же, совершенное организованной группой, требовало квалификации по ст. 17.1 и п. «н» ст. 102 УК РСФСР. Квалификация убийства, совершенного организованной группой, только по ст. 102 УК РСФСР исключалась, поскольку данная статья не предусматривала ответственности за убийство, совершенное организованной группой лиц [15, с. 198–199]. В современном УК РФ такая норма предусмотрена п. «ж» ч. 2 ст. 105.
Подводя итог данной работы, можно сделать вывод, что современный взгляд законодателя на наказание совпадает с пиком развития данной мысли у мыслителей, а актуальность норм зачастую не совпадает с нуждами и требованиями социума, отсюда и наказание может не отвечать запросам общества и государства.
Литература:
- Конегер П. Е. Проблемы наказания во взглядах античных философов // Вестник Саратовской юридической академии. — 2016. — № 4 (111). — С.195–199.
- Гегель Г. В. Ф. Философия права. — М.: Соцэкгиз, 1934. — 360 с.
- Бородин С. В. Преступление против жизни. — М.: Юрист, 2000г. — с. 467.
- Осипкина Л. С. Цели наказания в истории Российского уголовного законодательства // Наука и современность. — 2015. — № 36. — С. 270–276.
- Борзенков Г. Н. Курс уголовного права: Учебник для вузов. Особенная часть. Т. 3. М.: 2002г. — с.470.
- Титов. Ю. П. Хрестоматия по Истории государства и права России. М.: — 1997 г. — с.480.
- Фатхутдинов А. И. Цели наказания и правовое регулирование механизма их достижения по УК РФ: дисс … канд. юр. Наук. — Казань, 2003. с. 22.
- Беккария Ч.; Пер. и вступ. ст.: Исаев М.М //О преступлениях и наказаниях /. — М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1939. — c. 464.
- Решетников Ф. М. Беккариа. Из истории политической и правовой мысли. М.: — 1987г. с.131.
- Кропоткин П. В русских и французских тюрьмах. Спб.: — 1906г. — с. 242.
- История отечественного государства и права в вопросах и ответах: учебное пособие / под ред. Ю. М. Понихидина; ГОУ ВПО «СГАП». — Саратов: Изд-во ГОУ ВПО «СГАП», 2007. — с. 76.
- Атоян О. И. История государства и права Украины (с древнейших времен до середины XVII века): Курс лекций /МВД Украины, Луган. ин-т внутр. дел; [Отв. ред. А. Н. Литвинов] — Луганск: РИО ЛИВД, 2001. — с. 472.
- Уголовное Уложение: Проект Редакционной комиссии и объяснения к нему. Т. VI. СПб.: — 1895. — с. 485.
- Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай, А. И. Рарога, А. И. Чучаева. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Юридическая фирма «КОНТРАКТ», ИНФРА-М.: — 2008. с. 559.
- Попов, А. Н. Убийство при отягчающих обстоятельствах: учебник / А. Н. Попов. — СПб.: «Юридический центр Пресс», — 2003. — с. 563.
