Советское уголовное право исходило из материалистических позиций и отказывалось от возмездия как цели наказания. М. Д. Шаргородский подвергал резкой и обстоятельной критике ретрибутивные идеи, которые, по его мнению, поддерживают «наиболее реакционные элементы капиталистического мира», а сами эти идеи, писал учёный, очень живучи и порой находят отклик в сердцах прогрессивных людей. Учёный полагал, что достижение цели возмездия сводится к причинению страданий виновному, а посему об эффективности наказания говорить не приходится, ведь любое наказание несёт с собой страдание в той или иной мере, а значит, и указанная цель достигается автоматически [10, с. 6; 25; 29]. На наш взгляд, подобная точка зрения — это упрощение. К примеру, нельзя назвать справедливым чрезвычайно жёсткое, а также мягкое наказание. Последнее должно соответствовать преступлению, так как только в таком случае цель возмездия может быть достигнута, только в этом случае социальная справедливость будет восстановлена.
И. С. Ной считал, что уголовное наказание в советском праве свободно от возмездия и преследует цели перевоспитания и исправления лиц, совершивших преступное деяние, общего и специального предупреждения [5, с. 104].
Подвергнутая суровой критике идея возмездия не ушла в небытие. Так, Б. С. Утевский был первым среди советских учёных, кто рассматривал возмездие как цель уголовного наказания [4, с. 86]. А. М. Яковлев [10, с. 30], Ю. Д. Блувштейн [1, с. 48] и В. М. Коган [4, с. 91] высказывали мысль о том, что наказание должно восстанавливать справедливость, что, конечно же, направляет наказание к возмездию. Н. А. Беляев и В. Г. Смирнов последовательно доказывали, что одной из целей уголовного наказания в советском праве является возмездие наряду с исправлением и перевоспитанием [3, с. 138], а А. Н. Тарбогаев и Л. И. Спиридонов называли его в качестве основной цели наказания [1, 48]. С. И. Дементьев утверждал, что указанная цель уместна только в двух случаях, а именно, когда применяется смертная казнь и когда возлагается наказание за неосторожное преступление в зависимости от тяжести его последствий [2, с. 26–27].
Чрезвычайно интересна теория эквивалентности уголовного наказания, сформулированная Е. Б. Пашуканисом. Суть этой теории состоит в том, что наказание рассматривается как форма товарооборота, в котором меновое отношение устанавливается postfactum. Исторически, вырастая из мести, которая через обычаи становилась возмездием, наказание сначала имеет цель пополнения казны и поддержания дисциплины, а затем охрану привилегий господствующего класса. С появлением социалистического государства целью становится социальная оборона от преступности, а также исправление преступников и иные полезные цели. Но эквивалентность наказания, в том виде, в котором её видел учёный, никуда не уходит. Она остаётся и наполняет деятельность, связанную с наказанием, мистическим смыслом, без которого её нельзя связать с уголовным правом. Учёный утверждает, что идея реформирования тюрем интересует лишь небольшую группу узких специалистов, а широкие массы волнует лишь соответствие тяжести наказания содеянному. Е. Б. Пашуканис полагал, что идея эквивалентности наказания умрёт лишь со смертью всей юридической надстройки [7, с. 158–181].
Начальник Главного управления уголовного розыска Министерства внутренних дел СССР в период с 1969 г. по 1979 г. и выдающийся советский учёный И. И. Карпец, называя в качестве главной цели уголовного наказания защиту общества от преступника, полагал, что в ходе её реализации также достигаются иные цели, среди которых он указывал исправление и перевоспитание преступника, превенцию и кару. Учёный утверждал, что от последней в ходе дальнейшего развития общества следует отказаться. Также, стоит заметить, что И. И. Карпец отождествлял понятия «кара», «возмездие» и «воздаяние» [3, с. 140–141; 143–148]. В связи с этим, нельзя не упомянуть о том, что кара советскими учёными рассматривалась либо как содержание наказания, либо как его цель [4, с. 85–86]. Первые упрекали последних в том, что если следовать их логике, наказание — это самоцель [8, с. 39], что не удивительно, ведь они видели в каре содержание и логический круг в их глазах замыкался.
Ещё чаще в советской доктрине можно встретить смешение понятий «возмездие» и «месть» [10, с. 28]. Что, на наш взгляд, не является верным и поэтому мы хотели бы остановиться на трёх понятиях, которые тесно связаны между собой и которым особое внимание уделяется в советской доктрине уголовного права. Речь пойдёт о каре, мести и возмездии.
П. П. Осипов рассматривал кару как причинение вреда личным интересам осужденного [6, с. 68]. В целом мы с ним согласны, поэтому предлагаем понимать под карой те негативные последствия, которые несёт с собой наказание. Заметим, что эти же негативные последствия могут иметь место и в случаях мести. Приведём пример. Когда кто-либо убивает убийцу своего близкого человека в ходе самосуда, имеет место своеобразная смертная казнь, которая механически заключается в причинении смерти, и именно последнее будет тем негативным последствием, о котором мы говорим, в этом и состоит кара. Разумеется, подобный акт мести нельзя приравнять к наказанию, и в связи с этим, обозначим это явление понятием «квазинаказание», дабы подчеркнуть его мнимость. Примером квазинаказания является месть в догосударственных первобытных обществах, деятельность организации Священные Фемы и других линчевателей, а также ряда террористических организаций. От наказания, прежде всего, указанное явление отличается тем, что оно устанавливается, назначается и исполняется не государством и его должностными лицами за действия и бездействие субъектов, совершивших в глазах индивида, рода, социальной группы опасное для последних деяние, которое зыблет справедливость в том свете, в котором они её видят. Отомстив, человек, как бы, восстанавливает эту попранную личную справедливость, и только он сам знает, какую цену для этого должен заплатить виновный. И как раз в последнем заключается одна из опасностей мести, ведь мститель, упиваясь собственной болью, как правило, не знает меры.
Нельзя не отметить и тот факт, что месть попирает монополию государства на насилие. Чем же отличается месть от возмездия? По большей части, тем же, чем наказание отличается от квазинаказания. Во-первых, возмездие строго регламентируется правом, установленным государством. Но не это его главное отличие. Возмездие состоит в восстановлении не личной, а социальной справедливости. Местью ничто не заканчивается. Вернёмся к примеру с убийством. Человек, отомстивший смертью за смерть, сам становится убийцей в глазах близких людей убитого, а следовательно, они могут также воспылать желанием восстановить свою личную справедливость. И это ввергает людей обратно в «войну всех против всех», о которой писал Томас Гоббс, ведёт общество назад к первобытному состоянию.
Напротив, восстанавливая социальную справедливость, государство ставит точку, примеряя всех. Поэтому, очень важно, чтобы правительство было не только легально, но и легитимно. Государство, которое несправедливо устанавливает, назначает и применяет наказание, не восстанавливает социальную справедливость, а нарушает её. Жан Жак Руссо полагал, что в случае подобного вырождения государства общественное соглашение считается разорванным, а все граждане получают естественную свободу, которая принадлежала им до образования государства [9, с. 216]. С этого момента и до установления легитимного правления нельзя и мыслить о возмездии.
Стоит заметить, что затронутая проблема очень сложна и вызывает множество вопросов. Приведём два в качестве примера. Может ли восстанавливать социальную справедливость применение нелегитимной властью наказания за общеуголовные преступления? Являются ли возмездием действия по свержению нелегитимного правительства? На наш взгляд, ответ на оба эти вопроса вполне может быть положительным, но каждый случай требует тщательного рассмотрения. К сожалению, в рамках данного исследования мы не можем уделить этой теме больше внимания.
Вернёмся к советским учёным. Почему же они приравнивают месть к возмездию? На наш взгляд, дело в следующем парадоксе. В СССР государство рассматривалось как классовое явление, проходящее ряд формаций. В каждой из формаций имелся господствующий класс. Возникает закономерный вопрос: какую справедливость восстанавливает классовое государство, применяя наказание: классовую (личную) или общесоциальную (социальную)? При выборе первого получается, что государство мстит, а при выборе последнего государство утрачивает признак классовости. Стоит заметить, что никогда не существовало, не существует, а возможно и не будет существовать государства, которое отстаивает только классовые или только общесоциальные интересы. Всегда есть некая пропорция. Однако марксизм в советской России был учением бескомпромиссным, одним из главных постулатов которого являлась классовость общества, ведь без неё формационный подход был несостоятельным. Следовательно, при таком подходе, государство могло защищать только интересы правящего класса. Учитывая, что философские вопросы проникают во все сферы науки, можно предположить, что придерживаясь классового понимания государства, многие советские ученые интуитивно решали рассматриваемый вопрос в пользу первого варианта и отказывались от возмездия как цели наказания, видя в нём месть.
Рассмотрение идей советских учёных — занятие не только чрезвычайно интересное, но и полезное. Созданный ими богатый научный материал не потерял актуальности и сегодня, не смотря на то, что наступила новая политико-правовая эпоха.
Литература:
1. Антонов О. А. Восстановление социальной справедливости как цель реализации уголовной ответственности / О. А. Антонов // Юристъ — Правоведъ. — 2009. — № 5. — С. 45–48.
2. Дементьев С. И. Лишение свободы. Уголовно-правовые и исправительно-трудовые аспекты / С. И. Дементьев — Ростов: 1981. — 206 с.
3. Карпец И. И. Социальные, правовые и криминологические проблемы / И. И. Карпец — М.: Юрид. лит., 1973. — 228 с.
4. Коган В. М. Содержание наказания и его цели / В. М. Коган // Актуальные проблемы уголовного права — М.: 1988. — С. 82–91.
5. Ной И. С. Сущность и функции уголовного наказания в советском государстве / И. С. Ной — Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1973. — 192 с.
6. Осипов П. П. Теоретические основы построения и применения уголовно-правовых санкций. Аксиологические аспекты / П. П. Осипов — Ленинград: Изд-во Ленинградского университета, 1976. — 135 с.
7. Пашуканис Е. Б. Избранные произведения по общей теории права и государства / Е. Б. Пашуканис — М.: Изд-во Наука, 1980. — 271 с.
8. Пионтковский А. А. Курс советского уголовного права. Т. 3: Наказание. / А. А. Пионтковский — М., Наука, 1970. — 349 с.
9. Руссо Ж.-Ж. Трактаты / Ж.-Ж. Руссо — М.: Наука, 1969. — 710 с.
10. Шаргородский М. Д. Наказание, его цели и эффективность / М. Д. Шаргородский — Ленинград: Изд-во Ленинградского университета, 1973. — С. 160 с.
