В статье рассматривается возможность использования писем как историко-психологического источника изучения личности. В качестве примера анализируется личность Ф. М. Достоевского.
Ключевые слова: историко-психологический источник, эпистолярный жанр, фронтовые письма, личность
Эпистолярный жанр зародился в Европе в XVI веке. Одними из первых произведений подобного жанра являются «Португальские письма» Г. Ж. Гийерага (1669) и «Любовная переписка дворянина и его сестры» Афры Бен (1684). В XVIII веке эпистолярные произведения писателей-сентименталистов были на пике своей популярности. Фронтовое письмо является одной из форм эпистолярного жанра и берёт своё начало с появления полевой (в период ведения боевых действий — военно-полевой) почты, само понятие которой официально утверждается разделом «О чине полевой почты» Воинского устава Петра Великого от 1716 года.
В настоящее время, взяв во внимание минувшее 70-летие Великой Победы, практически в каждом музее или музейном образовании (например, музейных уголках и т. п.), а также архивах разного уровня — от местного до федерального — хранятся письма фронтовиков-участников Великой Отечественной войны 1941–45 гг. Подобные документы эпистолярного жанра необходимо рассматривать не только в контексте свидетельств повседневного быта военного времени, но и как неоценимый материал для изучения личности того или иного участника тех событий. Если историки, социологи и политологи рассматривают документы как информационный потенциал, раскрывающий особенности политико-социальной и творческой активности народа в целом [1; 2], то психологам данный материал интересен с точки зрения изучения личности каждого автора в отдельности.
Письма, как источники личного происхождения, в значительной степени отличаются от дневниковых записок, например, нерегулярностью отражения личного опыта автора. В распоряжении исследователя обычно может находиться только несколько писем, адресованных одной стороной — «с фронта», поскольку письма «на фронт» в походных условиях часто не сохранялись. Чем больше писем, тем целостнее можно попытаться воссоздать фрагментарный психологический портрет их автора. Речь не идёт о целостном психологическом портрете личности, какой может предложить, например, пилотажная компьютерная программа «Анализ писем 1.3». Это обусловлено малой информативностью источника, особенно в тех случаях, когда к письмам не прилагается фотографий и знания из области физиогномики[1] применить не представляется возможным.
Рассмотрим особенности психологического портрета автора по письмам на примере писем выдающегося русского писателя Ф. М. Достоевского, чей эпистолярный язык освещён не так полно и подробно, как художественное творчество, изучению которого в разное время уделяли своё внимание такие авторы как И. Ф. Анненский, Д. С. Лихачёв, В. В. Виноградов, В. Ф. Переверзев, Ю. И. Селезнёв, Н. А. Николина, С. М. Соловьёв, Н. М. Чирков и др.
Окружающую обстановку Фёдор Михайлович передавал через метафоры, отражающие атмосферу замкнутого тесного пространства (например, сравнение комнаты с каютой парохода и города со скорлупой), некоторыми из них характеризуя символизм Петербурга: «мне всё кажется, что подо мной колышется пол, и я в моей комнате сижу, словно в пароходной каюте»; «нас как сельдей в бочонке» [4] (о тесном остроге).
Также Фёдор Михайлович Достоевский пишет в письме к А. В. Корвин-Круковской (апрель — май 1866 года), что в период лета столица представляет собой город «грустный, гадкий и зловонный» (подобным образом Петербург описывается в романе «Преступление и наказание»).
К художественно-изобразительным средствам Фёдор Михайлович прибегает, символически обобщая в письмах определённый этап своей жизни, сравнивая каторгу со сном, болезнью или смертью, а выход с каторги — с выздоровлением или пробуждением («это время прошло, и теперь оно сзади меня, как тяжёлый сон, так же как выход из каторги представлялся мне прежде, как светлое пробуждение и воскрешение в новую жизнь»; «на человека, который уже четыре года, по выражению моих товарищей — каторжных, был... как в землю закопанный»; «Я походил на больного, который начинает выздоравливать после долгой болезни и, быв у смерти, ещё сильнее чувствует наслаждение жить в первые дни выздоровления» [4]).
Достоевский сравнивал впоследствии свою литературную деятельность с каторгой, что показывает пессимизм его характера («никогда я не был в такой каторге, как теперь»; «сижу над работой как каторжник»; «я так занят, что гораздо хуже каторги» [4]).
Если провести параллель эпистолярного портрета с характеристикой психотипа Достоевского, предлагаемого соционикой, то можно прийти к выводу о правильности суждений, выдвинутых на основании писем писателя. Согласно соционике [3], основным качеством психотипа Достоевского являются строгие нравственные и высокие моральные принципы, никому при этом не навязываемые. Ему не свойственны безосновательные обвинения, но доброта, терпимость, эмпатия и верность — его неотъемлемые качества. Также Достоевскому свойственна доверчивость, наивность и хорошая исполнительность. Он трудно переносит одиночество и конфликты.
Письма являются важным источником изучения личности и дают представление не только об особенностях быта отдельного исторического периода, но также психологических особенностях автора. Поскольку в настоящее время данное направление изучено мало, то исследования в данном направлении будут способствовать не только развитию истории и психологии, но также целого комплекса гуманитарных дисциплин: литературы, социологии, лингвистики и др.
Литература:
- Емельянов Н. П. В редакцию пришло письмо.// Проблемы газетных жанров. — Л., 1962.
- Ляпунов А. Н. О чем говорят письма// Редактор и книга: сб. статей — М., — 1965. — Вып. 7.
- Лытов Д. А. Соционика: от ролевой игры к теории отношений между психологическими типами // Сибирский психологический журнал. — 2003. — Вып. 18. — С. 32–38.
- Шевцова Н. В. Эпистолярный жанр в наследии Ф. М. Достоевского: Дис.... канд. филол. наук: 10.01.01: Челябинск, 2004 228 c. РГБ ОД, 61:04–10/1294
[1] Несмотря на то, что физиогномика является эзотерическим учением, мы не можем однозначно утверждать о бесполезности её применения в аспекте исследования личности по письмам и прилагаемым к ним материалам.
