Разграничение покушения на убийство и умышленного причинения тяжкого вреда здоровью



Прежде чем говорить о сложностях разграничения покушения на убийство (ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК РФ) и умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК РФ), считаем необходимым охарактеризовать элементы состава преступления, предусмотренного ст. 111 УК РФ.

Итак, состав преступления, предусмотренного ст. 111 УК РФ, состоит из следующих элементов:

— объект — здоровье другого человека;

— объективная сторона — действие или бездействие, установленные в диспозиции ст. 111–118 УК РФ, наступившие последствия в виде тяжкого вреда здоровью человека. Определить тяжесть последствий для жизни и здоровья потерпевшего помогает степень причиненного вреда, которая устанавливается на основе ряда медицинских критериев, перечисленных в специальных нормативных актах: постановлениях, приказах Минздравсоцразвития и т д. На их основе решается вопрос о привлечении субъекта, причинившего вред здоровью потерпевшего, к ответственности по той или иной части статьи 111 УК РФ.

Так, Приказом Министерства здравоохранения и социального развития РФ от 24 апреля 2008 г. № 194н «Об утверждении Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека» утверждены медицинские критерии, с учетом которых можно установить тот или иной вариант причиненного здоровью вреда, например [1]:

— опасное для жизни проникающее ранение черепа, перелом, вывих и ушиб позвоночника, повреждение кровеносного сосуда, органа грудной полости и т. п.;

— угрожающее жизни состояние в виде комы, тяжелого шока, массивной кровопотери и прочих расстройств жизненно важных функций организма, которые не могут компенсироваться организмом самостоятельно и обычно заканчиваются смертью;

— неопасным для жизни является тяжкий вред, в результате которого потеряно зрение, речь или слух; потерян орган или утрачены функции органа, произошло прерывание беременности, возникло психическое расстройство, заболевание наркоманией либо токсикоманией. К неопасному для жизни тяжкому вреду относят и неизгладимое обезображивание лица.

Отметим, что согласно общепринятой методике, о тяжком вреде здоровью говорит стойкая утрата общей трудоспособности более 35 %. Данный показатель определяется на основе специальных таблиц, используемых судебной медициной. Под степенью утраты трудоспособности в данном случае понимается потеря способности к выполнению определенного объема работы надлежащего качества, предусмотренной основной трудовой деятельностью потерпевшего, определяемую в соответствии с Правилами установления степени утраты профессиональной трудоспособности в результате несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний [2, с. 20].

Состав преступления, предусмотренного ст. 111 УК РФ, включает причинно-следственную связь между действием и наступившими последствиями, а его субъективная сторона включает прямой либо косвенный умысел на причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего.

Так, согласно материалам дела, Б. привлечен к ответственности по ст. 111 УК РФ по факту умышленного причинения тяжкого вреда здоровью Н., который во временной промежуток между 23.00 и 23.30 час. 9 января 2019 г. пересек перекресток улиц Некрасова и Советской г. Уссурийска Приморского края. Согласно результатам медицинского освидетельствования, потерпевший находился под воздействием алкоголя. Маршрут следования потерпевшего и время его нахождения на месте происшествия установлены, благодаря камерам видеофиксации, размещённым по маршруту следования Н. Вскоре после нападения, Н. был доставлен в медицинское учреждение, где у него была диагностирована закрытая черепно-мозговая травма, тупая травма живота и как следствие полученных травм — пневмоторакс, что в совокупности подпадает под определение «тяжкий вред здоровью». Целью причинения Н. указанных травм стал умысел Б. на завладение дорогим телефоном и крупной суммой денег, которая находилась в кармане куртки потерпевшего. Из материалов дела следует, что вышеуказанные ценные вещи при поступлении Н. в больницу её персоналом обнаружены не были. На первом допросе после задержания, Б. сообщил, что, увидев Н., сразу понял, что тот сильно пьян, а, значит, не сможет оказать сопротивления, и совершил открытое хищение у потерпевшего его личного имущества. Однако, вопреки ожиданиям Б., потерпевший стал оказывать сопротивление, чем вызвал гнев нападавшего, который нанёс Н. множественные удары кулаками в лицо и по телу, от которых потерпевший упал на землю, ударившись головой о бордюр тротуара [3].

Следует заметить, что для умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК РФ) в отличие от простого убийства (ч. 1 ст. 105 УК РФ) как раз наиболее типичен не конкретизированный умысел, когда виновный предвидит и желает или сознательно допускает причинение вреда здоровью другого лица, но не представляет конкретно объем этого вреда и нередко лишен возможности конкретизировать степень тяжести причиняемого вреда здоровью.

Квалификация содеянного при не конкретизированном умысле определяется в зависимости от фактически наступивших последствий, поскольку умыслом виновного охватывалось причинение любого вреда здоровью. При прямом конкретизированном умысле ответственность должна наступать за тот вред здоровью, который охватывался умыслом виновного [2, с. 17-18].

Из вышеизложенного следует, что составы, предусмотренные ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 и ст. 111 УК РФ существенно отличаются друг от друга. Однако, разграничить эти составы органам следствия, прокуратуре и суду бывает непросто. Нередко имеет место такая ситуация: уголовное дело изначально возбуждено по признакам преступления, предусмотренного ст. 111 УК РФ. По мере того, как продвигается следствие по данному делу, определяется локализация ножевых ранений, которые были нанесены в область сердца потерпевшего ножом. Подозреваемая настаивает на отсутствии у нее умысла на убийство, уверяет следователя, что намерений убить потерпевшего у нее не было, она лишь желала помешать супругу на нее нападать с обвинениями и упреками, причем ударила его ножом, заранее не выбирая место, в сердце не метила, а нанесла удар с разворота со спины.

Из материалов дела следует, что плохие отношения между супругами сложились давно, они часто скандалили и муж оказывал на супругу психологическое давление. Кроме того, согласно результатам следственного эксперимента, рост потерпевшего намного выше, чем подозреваемой. Все это ставит под сомнение версию подозреваемой об отсутствии прямого умысла на убийство супруга, а следовательно, имеются все основания переквалифицировать данное деяние на ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ с последующим направлением дела на новое рассмотрение в следственные органы.

Анализ судебно-следственной практики позволяет отметить рост дел данной категории, а также подчеркнуть, что квалификация действий подсудимого в таких случаях нередко основывается на личном убеждении суда, которое формируется под воздействием самых разных факторов, в частности, на основе экспертного заключения, результатов следственного эксперимента либо после осмотра места происшествия, на основе свидетельских показаний и т п. При этом собранные по делу доказательства суды нередко игнорируют. В то же время, по таким делам, как представляется, во главу угла при квалификации должен ставиться умысел, и установить его на основе собранных по делу доказательств — обязанность и главная задача следователя, которая имеет место уже на стадии проверки сообщения о преступлении (до возбуждения уголовного дела).

Так, приговором Промышленного районного суда г. Смоленска от 24.01.2014 года К. осужден по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ. Последний, находясь в состоянии алкогольного опьянения, на почве личных неприязненных отношений в ходе ссоры с А, с целью лишения жизни, нанес последней множественные удары ножом в жизненно важные органы: в область грудной клетки и живота, причинив тяжкий вред здоровью. Увидев следы крови на теле А., покинул дом. Судебная коллегия по уголовным делам Смоленского областного суда согласилась с выводами суда первой инстанции о наличии у К. на момент нанесения ударов ножом прямого непосредственного умысла на причинение смерти потерпевшей, с учетом способа, орудия преступления, количества, характера и локализации ножевых ранений, причиненных К., а также высказанных непосредственно перед нанесением ударов угроз убийством потерпевшей.

Вместе с тем, согласно установленным обстоятельствам, К., имея реальную возможность полностью реализовать свой преступный умысел, на стадии покушения добровольно и окончательно прекратил совершение противоправных действий, отказавшись от убийства А.

Учитывая наличие добровольного отказа К. от убийства А., своевременное оказание медицинской помощи потерпевшей, на которое ссылается суд первой инстанции в обоснование вывода о наличии в действиях осужденного покушения на убийство А., не может быть признано не зависящим от воли виновного обстоятельством, послужившим причиной не наступления преступного результата в виде смерти потерпевшей.

Согласно ч. 3 ст. 31 УК РФ, лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, подлежит уголовной ответственности в том случае, если фактически совершенное им деяние содержит иной состав преступления. По убеждению судебной коллегии, действия К. следует переквалифицировать с ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 111 УК РФ как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека [5].

Считаем, что в данном случае решение судебной коллегии спорно. Из материалов дела следует, что К. нанес потерпевшей 11 ударов ножом. В связи с этим возникает вопрос: можно ли в данном случае говорить о том, что прямого умысла на убийство у него не было и придерживаться Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» [6].

Считаем, хотя в данном случае прекращение противоправных действий формально и зависело от осужденного и не было случайностью, однако формулировка «увидел следы крови на теле и ушел из дома» весьма сомнительна. Добровольный отказ от доведения умысла до конца хоть фактически имеет место, однако то, что 11 ударов ножом не привели к смерти потерпевшей, с нашей точки зрения, можно расценивать как невероятный казус. Полагаем, в данном случае осужденный сделал все, что от него зависело, чтобы убить потерпевшую, а следовательно, переквалификация с покушения на убийство на умышленное причинение тяжкого вреда здоровью в этом случае недопустима.

С нашей точки зрения, ситуации, при которых суд при рассмотрении уголовных дел по ч. 3 ст. 30 ч. 1 ст. 105 УК РФ, необоснованно расценивает умысел виновного лица как косвенный и в связи с этим переквалифицирует его действия на иной, менее тяжкий состав, в зависимости от наступивших последствий, являются распространенной и весьма серьезной ошибкой современной судебной практики. Причем переквалификация на менее тяжкую статью в связи с отсутствием прямого умысла на убийство имеет место даже в случаях многократного нанесения потерпевшему телесных повреждений в жизненно важные органы предметом, используемым в качестве оружия. В таких случаях, если смерть потерпевшего не наступила по независящим от виновного лица обстоятельствам, суд, как правило, переквалифицирует действия виновного лица с ч. 3 ст. 30 ч. 1 ст. 105 на п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ — как причинение тяжкого вреда здоровью с применением предмета, используемого в качестве оружия, забывая что согласно диспозиции ч. 3 ст. 25 УК РФ преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично [7]. Насколько в данном случае не относимо указанное в законе определение к случаям, когда лицо, например, наносит удар ножом или иным предметом в область горла, печени или сердца потерпевшего, является очевидным.

Кроме того, считаем, что при переквалификации действий виновного лица, с покушения на убийство, на умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, суд совершает еще одну наиболее распространенную ошибку, ссылаясь на деятельное раскаяние, наступающее после выполнения виновным всех условий покушения на убийство, необоснованно признает в качестве добровольного отказа от убийства. Речь идет о тех ситуациях, когда со стороны виновного лица принимаются активные действия, направленные на предотвращение смерти потерпевшего, которая может наступить в результате уже совершенных им умышленных действий, явно направленных на причинение таковой.

С нашей точки зрения, данное преступление не подлежит квалификации на основании последствий, которые имели место фактически, то есть по ст. 111 УК РФ, потому что добровольный отказ от совершения преступления в этом случае места не имеет. В данном случае, по нашему мнению, можно говорить разве что об отказе виновного от повторного покушения на убийство. Считаем, что все действия, направленные именно на убийство, им были предприняты, причем в полном объеме. Говорить о добровольном отказе в соответствии с нормой ст. 31 УК РФ, можно лишь тогда, когда речь идет о стадии подготовки к преступному деянию либо если покушение не окончено. В данном же случае виновный нанес потерпевшему серию ударов в жизненно важные органы, то есть выполнил все необходимые для наступления смерти потерпевшего условия, и таковая не наступила исключительно по причинам, которые от воли виновного не зависели, а значит, налицо оконченное покушение. То, что суд и сторона обвинения сочли отказом от преступления, на самом деле имеет отношение лишь к деятельному раскаянию, но оно, насколько нам известно, никак не может влиять на квалификацию действий виновного, которые были совершены до наступления такового.

Подводя итог данному разделу исследования, можно сделать вывод, что в судебно-следственной практике разграничение составов, предусмотренных ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ и ст. 111 УК РФ, представляет определенные сложности. Несмотря на то, что в основе отграничении покушения на убийство от умышленного причинения тяжкого вреда здоровью лежит умысел виновного лица, на квалификацию деяния оказывают влияние множество факторов, в том числе, свидетельские показания, экспертные заключения, результаты следственного эксперимента и т д. В связи с этим суды ошибочно переквалифицируют покушение на убийство в умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, руководствуясь личным убеждением, вопреки собранным по делу доказательствам. В то же время, с нашей точки зрения, при отграничении покушения на убийство от преступления, предусмотренного ст. 111 УК РФ, определяющим элементом состава преступления следует считать умысел, установление которого должно позиционироваться в качестве главной задачи следователя уже на этапе проверки сообщения о преступлении (до возбуждения уголовного дела).

С нашей точки зрения, умысел на убийство потерпевшего не исключают активные действия виновного, направленные на предотвращение смерти потерпевшего, если таковые имели место уже после выполнения всех условий покушения на убийство (нанесение множественных ранений в жизненно важные органы и т п.), а следовательно, содеянное следует квалифицировать не как причинение вреда здоровью различной степени тяжести (по ст. 111 УК РФ), а исключительно как покушение на убийство (по ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК РФ). Полагаем, сложившаяся практика переквалификации действий виновного с ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ на ст. 111 УК РФ (по фактически наступившим последствиям) со ссылкой на деятельное раскаяние виновного лица также является ошибочной, поскольку, во-первых, деятельное раскаяние не должно влиять на квалификацию действий, совершенных до наступления такового, и во-вторых, добровольный отказ от преступления, предусмотренный ст. 31 УК РФ, возможен лишь на стадии приготовления к преступлению либо неоконченного покушения.

Литература:

1. Приказ Министерства здравоохранения и социального развития РФ от 24 апреля 2008 г. № 194н «Об утверждении Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека». [Электронный ресурс]. URL: https://base.garant.ru/12162210/ (дата обращения: 19.10.2023).
2. Сидоренко Ю. В. Уголовно-правовая характеристика умышленного причинения тяжкого вреда здоровью: учебное пособие. Иркутск: ВГУЮ (РПА Минюста России), 2020.
3. Приговор Уссурийского районного суда Приморского края от 12 апреля 2019 г. по делу № 1–42/2019 URL: https://sudact.ru (дата обращения: 12.11.2023).
4. Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Смоленского областного суда от 20 марта 2014 г. по делу № 22–527/2014. [Электронный ресурс]. URL: https://rospravosudie.com/court-smolenskij-oblastnoj-sud-smolenskaya-oblast-s/act-519493986/ (дата обращения: 24.10.2023).
5. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» URL: http://www.consultant.ru (дата обращения: 25.10.2023).
6. Минюхин Н. К. Разграничение покушения на убийство от умышленного причинения тяжкого вреда здоровью // Законность и правопорядок. — 2016. — № 1–2 (14). — С. 41–42.