Политический популизм как оружие на мировой арене



С усилением тенденций популистской политики в современном мире изучение сущности современного популизма приобретает все большее научное значение. В статье рассматриваются основные направления политологического понимания феномена глобального подъема популизма. Выявляются методологические трудности в концепции понятия популизма, затрудняющие анализ различных проявлений этого явления и оценку количественных параметров и качественных характеристик популистских сил в Европе. В то же время описываются некоторые особенности недавних изменений в типологической структуре популизма. Автор представляет понимание политологами движущих сил расширения массовой базы популизма и подчеркивает доминирование мнений об усилении роли этнокультурных факторов в академической литературе. Особое внимание уделяется интерпретации отношений между популизмом и демократией современной политологией. В заключение охарактеризованы основные тенденции связанных с популизмом преобразований западного партийно-политического ландшафта.

Ключевые слова: популизм, радикализм, элитизм, демократия, авторитаризм, лидер, бюрократия.

Сегодня мы можем с уверенностью сказать, что современная глобальная социально-экономическая модель находится в кризисе. Это стало особенно ясно во время пандемии коронавируса, последствия которой были катастрофическими для экономики, здравоохранения и социальной сферы различных государств в целом. В контексте кризиса актуальным становится вопрос об альтернативных путях развития, и мы не обязательно говорим о построении «социализма», «социального государства», а также есть предложения из правого политического лагеря. Однако в любом случае для всех проектов, претендующих на то, чтобы быть альтернативой неолиберальной модели, важно, кто характеризуется как политический субъект.

За последние пятьдесят лет популизм привлек внимание исследователей всего мира. Тем не менее многие проблемы по-прежнему остаются нерешенными, в частности, определение этого явления, разработка общей теории, что приводит к методологическим трудностям в оценке многих работ и т. В то же время в этот период произошло четкое развитие в восприятии популизма учеными, что в конечном счете позволило нам говорить о «новом популизме» или «популизме 2.0» [7, c.55].

Обращаясь к российской действительности, мы можем с уверенностью судить, что использование популистских приемов, тактик и стратегий приносит успех, что выражается в повышении политической активности молодежи, росте протестных настроений.

Концепция популизма, широко распространенная в условиях массового информационно-постинформационного общества, теперь подвергается нескольким интерпретациям, что приводит к многочисленным дискуссиям и изрядному количеству концептуальной путаницы. Популизм описывается как патология политического процесса, как стиль государственной политики, как синдром массовой демократии и как особая доктрина. В то же время существует точка зрения, что эта концепция не имеет никакой пользы для концептуального политического анализа, потому что она слишком расплывчата, чтобы отразить определенный целостный смысл политики [3, c.27].

Для преодоления «теоретического отвращения» к популизму последний может быть истолкован как фрагментарная идеология, которая, хотя и ограничена логикой собственного употребления, тем не менее образует совокупность идей, взаимодействующих с ментальными конструкциями традиционных «целостных» идеологий.

Популизм имеет репутацию политического явления, враждебного любой теории. Тем не менее его можно рассматривать как самостоятельную политическую концепцию, изучение которой позволяет более глубоко понять логику развития политических партий и идеологий [6].

В связи с этим было бы полезно проанализировать основные компоненты популизма и попытаться объяснить их взаимодействие с точки зрения функционирования идеологий. При решении этой проблемы имеет смысл взглянуть на понятие популизма с точки зрения политического антагонизма, пронизывающего любое массовое общество, а также через призму понятий «народ» и «народный суверенитет».

Следует отметить, что, хотя популизм не лишен внимания политологов, этот феномен чаще всего анализируется конкретными политиками и лозунгами, выдвинутыми для оправдания (или сокрытия) реальной политики. Между тем гораздо интереснее рассматривать логику развития популизма как столкновение антагонистических дискурсов элиты и общества. В то же время не следует забывать, что такой подход хотя и дает определенное представление о механизмах развития популизма, но не подразумевает включения проблемы самоопределения общества как «народа» в сферу анализа, что является отдельной темой размышления, связанной с понятием популизма.

Характерной чертой популизма является прямой контакт между лидерами, способными влиять на ум и чувства людей, и массами без помощи политических институтов. Популизм стремится к сильной личности, харизматическому лидеру, лидеру, для которого самое главное-не программы, разработанные партиями или другими властями, а «голос народа», истинные настроения и устремления «простого человека», которые привели бы его в качестве программы действий.

Основные идеи популизма: прямое участие народа в правительстве, так называемая «прямая демократия», недоверие к представительным государственным институтам, критика бюрократии, коррупции.

Популисты выделяются из тех, кто критикует существующую систему. Конечно, не все популисты являются противниками неолиберализма, возьмем, к примеру, сенсационную немецкую правопопулярную партию «Альтернатива для Германии» и ее позицию по мерам жесткой экономии в отношении других стран ЕС [1, с.67].

Популизм часто сводится к риторике, что верно лишь частично. В СМИ слышится, что популисты выступают против «народа» «элиты», называя себя представителями народа. В зависимости от политической окраски различается смысловая нагрузка двух понятий.

Такой раскол, хотя социологически не совсем точный и довольно спорный, учитывая разницу в дискурсах, которые они используют, все же отражает, хотя и в определенной форме, реальные социальные противоречия на разных уровнях, начиная с производства и заканчивая этно-культурными и бытовыми уровнями, если говорить об уже упомянутых мигрантах. Ключевым является не удивительно производственный аспект, а именно связанный с ним производственный переход и связанная с ним деиндустриализация.

Действительно, среди представителей мир-системной школы общим местом стал факт переноса производственных мощностей из стран центра в периферию и полупериферию, что привело к размытию классовой структуры обществ центра. Не обошли стороной эти процессы также Россию, хотя и не принадлежащую к центру. Выступая с конструктивной повесткой социальных преобразований и объединяя под знамёнами «народа» промышленный пролетариат, пострадавший вследствие деиндустриализации, наёмных работников сферы услуг и не только, находящихся в прекарном состоянии, мелкую буржуазию, в общем, всех «проигравших от глобализации» [2, c.69] левые популисты имеют больше шансов на успех в современных условиях, чем те, кто выступает с «классово верных» позиций, делая ставку на «рабочий класс», т. е. промышленный пролетариат, оказавшийся под серьёзным ударом деиндустриализации. Причём хотим мы этого или нет, а запрос на популизм проявляется не только на электоральном поле, но и на улице. Движение «жёлтых жилетов», характеризуемое как популистское и заявившее о себе ещё в 2018 г., так вновь дало о себе знать [5, c.37]

Характерно то, что всплеск популизма и национализма пережили во второй половине XX в. многие страны западной демократии. И Восточная Европа, идущая по пути догоняющей модернизации, видимо, должна переболеть этим вслед за Европой Западной. Правда, популизм в Западной Европе связывают чаще всего с праворадикальными общественными движениями.

Применительно к странам Восточной Европы заслуживает внимания тезис автора о том, что возникновение популизма в первую очередь связано с модернизацией. Ведь сторонники популистских движений относятся к «проигравшим от модернизации» (в восточноевропейском случае — от трансформации). «Популистские движения возникают тогда, когда быстрый модернизационный толчок в определенном обществе разрушает равновесие между экономикой, политикой и культурой и вызывает в широких кругах населения неуверенность, страх и напряжение. Популизм характеризует эпохи перемен, следствием которых становятся потеря уверенности целыми группами населения и целыми частями страны и сомнение в законности существующего порядка... В таких исторических ситуациях и возникают популистские движения протеста в качестве вентиля для снятия накапливающегося напряжения [10, c.17].

Поскольку быстрые преобразования ставят под сомнение исходную политическую систему и ее ведущую идеологию, то шансы популизма сразу же возрастают. Когда господствующие классы с трудом удерживают политическую власть, они разрабатывают популистские стратегии для легитимации своего господства. Они поддакивают народу и создают иллюзию народности, уверяя, что представляют интересы народа лучше, чем другие политики. «Популизм — это политическая стратегия консолидации распадающегося на части государства».

Определенную роль здесь играет то, что в периоды быстрых перемен, нестабильности более ярко проявляются определенные черты социальной психологии: обостряется чувство родины и возникает образ врага. В этих условиях популистские лозунги и национализм находят живой отклик у народа. По сути, подтверждение этому можно найти во всех странах, где проявил себя популизм: и в Западной Европе, и в Латинской Америке, и в бывших республиках СССР, и в государствах Центрально-Восточной Европы. Отличие заключается лишь в разных формах популизма [8, c.1].

Именно эта политика получила распространение в европейских постсоциалистических странах. По словам А. В. Рябова, «приходит популизм», и популисты приходят к власти в странах с различным уровнем развития под этно-националистическими и социальными лозунгами [5, c.37]. В этой связи можно говорить о государствах, успешно преодолевших переходный период (Польша, Словакия), и о тех, кто задержался на этом пути (Сербия, Македония, Украина). Хотя само по себе это явление не ново. Популизм во многом способствовал распаду Чехословакии и Югославии, а после его распада определился евроатлантический выбор стран мировой социалистической системы. Несмотря на почти повсеместное присутствие этой формы политической жизни, каждый случай имеет свои причины для успеха популистских политиков.

В заключение хотелось бы отметить, что на протяжении многих лет популизм понимался и как угроза, и как нормальное проявление демократического политического процесса. В то же время пока неясно, как уровень восприятия популистской практики соотносится с уровнем развития политической культуры общества и какое место занимают в этом процессе политическая социализация и политическое образование. Если рассматривать современный популизм как двойной продукт постмодернизма, гармонично сочетающий передовые цифровые практики с архаическими, то представляется весьма уместным рассматривать этот феномен как инструмент достижения политических целей, основанный на поляризации позиций и радикализации основных идей, упрощении представлений о политике и политических проблемах, а также преодолении эмоционального сопереживания и раздражения потенциальной аудитории. Несмотря на серьезные различия в политической, социально-экономической и культурной сферах ЕС и России, российскому читателю, заинтересованному в поиске наиболее эффективной политической стратегии для левых, было бы полезно обратиться к опыту европейских популистских партий и движений. В частности, можно выделить статью Mudde C. Europe’s Populist Surge: почему популизм может спасти ЕС» [9, с.25]. Что касается других материалов по популизму, то их много как на русском, так и на другом европейском языках. Проблема в том, что тема популизма редко встречается в общественном пространстве, и в этих случаях популизм предстает как явление отрицательное и как синоним демагогии, обещания простых решений и т. д.

Литература:

1. Берелович А. Три популиста — Путин, Берлускони, Саркози. — Популизм как общий вызов. Отв. ред. К. Кроуфорд, Б. И. Макаренко, Н. В. Петров. М.: Политическая энциклопедия. 2018. С. 67–79.
2. Вайнштейн Г. И. Современный популизм как объект политологического анализа. — Полис. Политические исследования. 2017. № 4. С. 69–89. https://doi.org/10.17976/jpps/2017.04.06
3. Макаренко Б. И. Популизм и политические институты: сравнительная перспектива. — Популизм как общий вызов. Отв. ред. К. Кроуфорд, Б. И. Макаренко, Н. В. Петров. М.: Политическая энциклопедия. 2018. С. 27–36.
4. Паин Э. А., Федюнин С. Ю. Популизм и элитизм в современной России: анализ взаимосвязи. — Полис. Политические исследования. 2019. № 1. С. 33–48. https://doi.org/10.17976/jpps/2019.01.04
5. Рябов А. В. Причины подъема популизма в развитых странах и его отсутствия на постсоветском пространстве. — Популизм как общий вызов. Отв. ред. К. Кроуфорд, Б. И. Макаренко, Н. В. Петров. М.: Политическая энциклопедия. 2018. С. 37–46.
6. Снова «желтые жилеты» в Париже. Полиция разогнала демонстрацию, сотни задержанных / BBC Русская служба. 2020. URL: https://www.bbc.com/russian/news-54134977 (дата обращения: 17.09.2020).
7. Фишман Л. Г. Популизм — это надолго. — Полис. Политические исследования. 2017. № 3. С. 55–70. https://doi.org/10.17976/jpps/2017.03.04
8. Kriesi H., Pappas T. Populism in Europe During Crisis: An Introduction. — Ed. by H. Kriesi, T. Pappas. European Populism in the Shadow of the Great Recession. 2015. P. 1–19.
9. Mudde C. Europe’s Populist Surge. — Foreign Affairs. Vol. 95. No. 6. 2016. P. 25–30.
10. Pappas T. S. Modern Populism: Research Advances, Conceptual and Methodological Pitfall, and the Minimum Definition. Oxford Research Encyclopedias. 2016. DOI: https://doi.org/10.1093/acrefore/9780190228637.013.17