Московская тематика в произведениях художественного натурализма и подходы к её рассмотрению

Удивительно, но даже в то время, когда в обществе господствует критический взгляд на своё прошлое, Москва с её колоритным обликом и многовековыми традициями словно не подлежит никакой переоценке, оставаясь при этом в центре всех основных общественных и государственных процессов.

Однако парадокс состоит в том, что, являясь бесспорным историческим и духовным центром России, Москва практически не становилась основной, центральной, сюжетообразующей темой крупных прозаических произведений русской литературы. Несмотря на кажущуюся категоричность данного суждения, оно отнюдь не лишено оснований. Дело в том, что при рассмотрении этой проблемы крайне важно разграничивать понятия темы и образа.

Г.Н.Поспелов предлагает следующую трактовку художественного образа: «…Образы всегда воспроизводят жизнь в её отдельных явлениях и в том единстве и взаимопроникновения их общих и индивидуальных черт, какие существует в явлениях самой действительности. … Они содержат обобщение жизни только в самих себе, выражают их своим собственным " языком" и не требует добавочных пояснений» [3, 38]. В.Е.Хализев указывает, что специфика художественных образов заключается в том, что они «… создаются при явном участии воображения: они не просто воспроизводят единичные факты, но сгущают, концентрируют существенные для автора стороны жизни во имя ее оценивающего осмысления» [5, 112].

Уже на основании этих определений мы можем утверждать, что многочисленные примеры художественных произведений, в которых упоминается Москва, иллюстрируют исключительно отображение образа города, который при всей своей колоритности и изяществе является лишь вспомогательным средством для развития основной сюжетной линии. Скажем, сцены московской жизни в романе Л.Н.Толстого «Анна Каренина» позволяют довольно чётко увидеть, что подобного рода зарисовки выполняют в повествовании целиком подчинительную функцию. Являясь органично вписанными в общий контекст произведения, они призваны стать дополнительным звеном для создания более полной психологической картины, для более детальной образной прорисовки и т.п. Однако считать их в полной мере самостоятельными мы, конечно, можем с большой долей осторожности.

С течением времени общественная жизнь России развивалась и менялась всё возрастающими темпами. Либеральные реформы Александра II дали мощный толчок к становлению новых порядков, заставили пересмотреть всю систему экономических отношений. Произошло изменение соотношения сил на политической и общественной арене, стали размываться границы сословий и жёсткие рамки карьерных вертикалей.

Москва в этом плане оказалась более чуткой и податливой на изменения, чем холодный аристократический Петербург. Стало очевидным, что Россия переживает один из важнейших переходных периодов своей истории, отозваться на который, обобщить и передать его суть стремились многие писатели, философы и общественные деятели. Принимая во внимание основные теоретические и эстетические концепции художественного натурализма, который интересует нас в первую очередь, вполне закономерным явилось то, что Москва перешла в категорию полноправной темы литературного произведения для наиболее полного и последовательного воплощения вышеуказанных целей.

Одним из первых это почувствовал и воплотил в жизнь русский беллетрист, литературовед и критик Пётр Дмитриевич Боборыкин. Сам будучи весьма высокообразованным человеком, он всегда отдавал должное дворянству и интеллигенции, однако прекрасно понимал, что и практическая финансовая деятельность, традиционно связываемая с купечеством, играет весьма значительную роль, которая со временем только возрастает. В условиях пореформенной России прежние дворянские привычки, уклад жизни, мировоззренческие взгляды терять актуальность. Вместе с ними подверглись небезосновательной критике прекраснодушные, устремлённые к светлым, но неосуществимым идеалам, литературные герои первой половины XIX века, при всём своём благородстве неизмеримо далёкие от практической действительности.

Это не значит, что художественный натурализм совершенно отрицал эстетическую составляющую искусства. Напротив, внутреннюю красоту человека, благородство души и устремление сил на совершение благих поступков он ставил едва ли на главенствующие ступени своего творчества. Однако он считали неотъемлемым качеством всякого благородного и просвещённого человека умение воплотить эти внутренние способности в жизнь, применить на практике, причём полем реализации должны стать не отвлечённые умозрительные философствования, а конкретная общественная и финансово-экономическая деятельность. По словам С.И.Щеблыкина, данную особенность следует оценивать «…не как апологию «буржуазности», а как стремление автора, не чуждого гражданским идеалам, отыскать в бушующем море промышленной цивилизации и прогресса твердые основы человеческого благополучия. Соединение прагматизма со «здравым смыслом», а здравого смысла с красотой и благородством - такова этико-мировоззренческая и эстетическая позиция Боборыкина человека, гражданина и писателя» [6, 108]

Важно, что с учётом обозначенных общественных, экономических и теоретико-литературных факторов произошли качественные изменения в сюжетно-композиционной организации художественного текста. Оказалась значительно снижена сюжетная напряжённость, ослаблены драматические коллизии, несколько сглажено чёткое разграничение композиционных элементов. Эта же мысль подчёркивается в исследованиях уже упомянутого нами пензенского литературоведа С.И.Щеблыкина, одного из основных исследователей и знатоков творчества Боборыкина и художественного натурализма в целом: «При таком построении сюжета естественно то, что его компоненты (завязка, кульминация, развязка) выделяются с трудом или с большой долей условности» [6, 59]. В связи с этим закономерно возросла роль тематики произведения, которая ввиду отсутствия ярко выраженной сюжетной линии взяла на себя функции смыслообразующего стержня произведения, скрепляющего разнообразные композиционные элементы в единый блок. Таким стержнем в рассматриваемых произведениях, на наш взгляд, стала тема Москвы.

Для более полной характеристики значимости этой темы, которая, несмотря на свою уникальность, неразрывно связана с рядом произведений и имеет солидную хронологическую протяжённость, приведём слова второго из рассматриваемых нами писателей – Владимира Алексеевича Гиляровского: «И минувшее проходит предо мной. Уже теперь во многом оно непонятно для молодежи, а скоро исчезнет совсем. И чтобы знали жители новой столицы, каких трудов стоило их отцам выстроить новую жизнь на месте старой, они должны узнать, какова была старая Москва, как и какие люди бытовали в ней» [4, 5]. Из этого высказывания ясно, что в новом времени тема Москвы приобрела новое звучание и была использована для несколько иных целей, однако, осталось удивительно гибким, точным и самостоятельным инструментом для верной характеристики целой эпохи, для масштабной панорамы общества и социальных процессов, протекающих в нём.

Чтобы обеспечить более чёткое ориентирование в разнообразных аспектах многофункциональной московской тематики, следует сразу оговориться, что собственно Москву мы предлагаем трактовать достаточно широко и понимать под ним не только город как географический объект, но и людей, его населяющих, особенности их жизнеустройства и быта – словом, то, что формирует особый облик города как в предметном, так и духовном смысле. Однако даже в такой расширенной трактовке город является в некотором смысле камерной категорией, поэтому мы попытаемся оценить московскую тематику с позиций литературной преемственности и в то же время с учётом специфики её постановки, в сочетании с вопросом экономического и социального развития государства в целом.

Подобный подход важен ещё и по той причине, что позволяет на фоне общей значимости и закономерной детерминированности московской тематики отследить характерные особенности, формирующие индивидуальный подход каждого из рассматриваемых нами писателей к художественному воплощению избранной темы. Основные его положения, касательно избранного социально-экономического ракурса, возможно проследить уже на примере первого из двух интересующих нас произведений – романа Боборыкина «Китай-город».

Позиция Боборыкина по отношению к Москве и те аспекты, которые он считал наиболее важными, представляются здесь крайне интересными, ибо, расходясь с традиционным восприятием города, явились провозвестником новой, экономической трактовки, о которой уже упоминалось выше. В своих «Письмах о Москве» Боборыкин пишет: «…Теперешний город получил свою физиономию. Типу столицы он не отвечает, как бы его ни величали "сердцем России", в смысле срединного органа. Москва не центр, к которому приливают нервные токи общественного движения, высшей умственной культуры…» [1]. Однако это касается лишь отдельных сторон московской действительности: чиновничества, дворянства, великосветских нравов и традиций – иными словами, «верхушки айсберга», под которой скрывается истинная сущность Москвы. Именно поэтому, переходя к сути своей концепции и обосновывая свой интерес к теме Москвы, Боборыкин отмечает: «Но эта Москва составляет только одну пятую "первопрестольной столицы". Рядом, бок о бок с ней и, так сказать, под ней, развилось другое царство — экономическое. И в этом смысле Москва — первенствующий центр России, да и не для одной России имеет огромное значение» [1].

Определённо, что одной из главных черт романа «Китай-город», если рассматривать его в комплексном единстве всех основных параметров художественного произведения, является придание ведущей роли избранной тематике, продуманная концепция исторического смысла и исторического предназначения Москвы в пореформенную эпоху. О тщательности разработки темы свидетельствует тот факт, что свои взгляды по этому поводу Боборыкин излагал не только в романе, но и в уже упоминавшихся «Письмах о Москве», выстраивая, таким образом, своего рода систему логически выверенных и аргументированных воззрений на процесс стремительной капитализации России и роль торговой столицы в этом процессе.

Как видим, Боборыкин весьма высоко оценивал роль и перспективы Москвы в плане финансовой, производственной, торговой жизни России, вполне обоснованно сопоставляя эти факторы со всё возрастающими темпами роста капиталистического переустройства отечественной экономической деятельности. Однако он отнюдь не сосредотачивался на изображении безликих финансовых операций и сделок. Особое внимание писатель всегда уделял людям, которые стояли за этими процессами, своей волей, сметливостью и образованностью продвигая вперёд российскую экономику.

Подобная система взглядов, лежащая в основе тематической теории художественного натурализма Боборыкина, оказалась довольно устойчивой и продуктивной на протяжении довольно длительного периода.

Своё наиболее яркое воплощение на позднем этапе она нашла в творчестве Владимира Гиляровского. Параллели между Боборыкиным и Гиляровским весьма заметны и ощутимы практически по всем аспектам литературоведческого анализа, но, что касается интересующей нас сейчас тематической линии, то отметим, что Гиляровский, избрав тему Москвы, был также весьма далёк от простого безыскусного бытописательства. Однако, если Боборыкин, обращаясь к московской теме, стремился реализовать вполне определённую, логически выстроенную концепцию, то Гиляровский в этом плане преследовал несколько иные цели. Не стоит забывать, что его «Москва и москвичи» создавались спустя полвека после выхода романа Боборыкина, что не могло не наложить отпечаток на конкретное воплощение темы.

Возвращаясь к социально-экономическому ракурсу рассмотрения московской тематики, отметим, что Гиляровский, изображая Москву в свойственной ему очерковой манере, как правило, избегает масштабных обобщений и прямых выводов о роли и предназначении Москвы на фоне остальной России. Для него Москва – хоть и невероятно своеобразное, но всё же некое локальное средоточение пёстрых и колоритных типажей и характеров, именно типажей и характеров, а не развёрнутых теоретических и практических концепций и путей их воплощения.

Иными словами, если Боборыкин раскрывает тему Москвы, в основном, по линии люди – город (материальная, предметная его сторона)–деятельность, то Гиляровский избирает несколько иную позицию: город – деятельнось – люди. Эту мысль легко проиллюстрировать примерами из текста, наглядно демонстрирующими реализацию данной модели построения: «Первый ранний визит сделал Нетов своему дяде, Алексею Тимофеевичу Взломцеву, старому человеку, по мануфактурному делу — главе крупнейшей фирмы. От него кормилось целое население в тридцать тысяч прядильщиков, ткачей и прочего фабричного люда»[2, 242]. У Гиляровского же подобные фрагменты представлены в несколько ином ракурсе: «На Тверской, против Леонтьевского переулка, высится здание бывшего булочника Филиппова, который его перестроил в конце столетия из длинного двухэтажного дома, принадлежавшего его отцу, популярному в Москве благодаря своим калачам и сайкам… Их завел еще Иван Филиппов, основатель булочной…»[4, 89]

При этом указанная последовательность вовсе не подразумевает качественное превалирование какого-то одного из её компонентов. Скорее, это обусловлено большей частью внешними факторами. Гиляровский попросту преследует иные цели. Если Боборыкин, полный социального оптимизма, из весьма перспективного настоящего стремится в ещё более совершенное будущее, черты которого, по мысли писателя, уже вполне угадываются, то Гиляровский из наступившего «завтрашнего дня» ностальгически оглядывается на прошлое.

Впрочем, данная детерминированность вызвана целым рядом причин, которые связаны как с внутренней, проблемной, так и с внешней, сюжетно-композиционной стороной обоих произведений.

На основании предложенных выше примеров и теоретических воззрений можно с большой долей уверенности утверждать следующее:

• несмотря на достаточную «популярность» Москвы в русской литературе, московской тематикой как центральный, сюжетообразующий элемент произведения практически не встречается;

• в этой связи избранные нами «Китай-город» и «Москва и москвичи» предстают уникальными произведениями уже в плане выбора темы;

• реализация московской тематики происходит в традициях художественного натурализма, что накладывает определённый отпечаток на её воплощение;

• литературная категория «темы» приобретает в русле художественного натурализма несравненно большее значение, ввиду ослабленности других элементов организации произведения;

• при анализе московской темы данных произведений наиболее продуктивным представляется социально-экономический аспект, позволяющий органично соединить конкретные реалии эпохи с мировоззрением и идейным замыслом писателя и общей направленностью произведения.

Литература:

1. Боборыкин П.Д. Письма о Москве// Вестник Европы. – 1881. -№3

2. Боборыкин П.Д. Сочинения: в 3-х т./П.Д. Боборыкин.- М.: Худож. лит, 1993.

3. Введение в литературоведение./ Под ред. Г.Н.Поспелова. М, 1988.

4. Гиляровский В.А. Собрание сочинений в 4 томах. Т.4. – М.: Полиграфресурсы, 1999
5. Художественный образ. Образ и знак. //Теория литературы./ Под ред. В.Е. Хализева. М, 2002.
6. Щеблыкин С.И. Романы П.Д.Боборыкина в контексте русской прозы второй половины ХIX века. Монография. Тамбов: Тамбовский государственный университет им. Г.Р.Державина, 2002.