Ницшеанские мотивы в повести Аркадия и Бориса Стругацких «Град обреченный»

Повесть братьев Стругацких «Град обреченный», несомненно, является одним из самых неоднозначных произведений этих самобытных и во многом уникальных авторов. Десятки смысловых нитей переплелись причудливой бахромой вокруг стержня повествования – определенного временного отрезка из жизни главного героя. Однако в данной статье мне хотелось бы остановиться лишь на одном аспекте этого многогранного художественного изумруда.

Итак, в центре авторского, а как следствие и читательского внимания череда жизненных этапов астрофизика Андрея Воронина, который живет в некоем Городе. Город, кстати, вполне отчетливо напоминает библейский Вавилон и, как отмечают многие исследователи, тому есть целый ряд конкретных причин [1]. Но гораздо любопытнее не антураж, хотя и он весьма важен, а само действо. А именно – эволюция внутреннего мира Воронина, его путь от молодого фанатичного коммуниста до философа-воина, еще не до конца осознавшего конечную цель своего движения, но точно знающего направление. Теперь перейдем непосредственно к рассмотрению этого пути.

Что касается отправного пункта представленного нам отрезка жизненной ленты Андрея Воронина, то мы, с читательской позиции, совершенно точно можем его определить. Точнее даже не сам пункт, а, что гораздо важнее в данном контексте, тип личности, к каковому относился Воронин в самом начале своего пути. Это верблюд. Ницшеанский образ верблюда, аллегория совершенного подчинения. И здесь нужно обозначить некоторые основные моменты эволюционной теории Фридриха Ницше.

Этот без сомнения гениальный мыслитель в своей фундаментальной работе «Так говорил Заратустра» пишет о том, что человеческий индивид на всем протяжении жизненного цикла способен преодолеть три эволюционных этапа. Первый этап – верблюд. Будучи «верблюдом» человек является, по сути, идеальным исполнителем, беспрекословным проводником чужой воли. Второй этап – лев. Этот этап характеризуется переходом индивида из статуса подконтрольного в статус контролирующего. Человек поднимается над серой людской массой, он способен в той или иной степени диктовать ей свою волю и подчинять ее своим желаниям. Но вместе с тем, человек обнажает оскал своей природной злобы, он уже в гораздо меньшей степени альтруист и гуманист, чем во время предыдущего этапа. Третий этап Ницше определяет понятием «ребенок». Почему именно ребенок? «…создавать себе свободу для нового созидания – этого может достичь сила льва.… Создавать новые ценности – этого не может еще лев…» - пишет Фридрих Ницше [4,23]. Ребенок у Ницше – образ идеального независимого творца, близкий образу классического платоновского демиурга. Такова сущность одного из ведущих элементов ницшеанской теории эволюции человека.

Проецируя приведенную выше мысль великого философа на процесс развития персонажа, созданного великими писателями, сложно не заметить большое количество точек соприкосновения. Попробуем кратко проанализировать эти точки.

Первая часть повести называется «Мусорщик». В этой части мы знакомимся с основными понятиями мира «Града обреченного» и собственно с главным героем. Воронин, как понятно из названия, работает в данный момент мусорщиком. Тенденция названия разделов повести по профессии главного героя сохраняется Стругацкими вплоть до последней, шестой части произведения, которая будучи насквозь пронизана кафкианскими веяниями кардинально отличается от пяти предыдущих частей. Ну а пока Андрей Воронин просто мусорщик. Это по профессии. А по мировоззрению он ярый и упертый коммунист, абсолютно уверенный в скорой победе социализма над загнивающим капитализмом и уже осязающий где-то за горизонтом прекрасное светлое будущее. Подтверждением этому служат слова самого Андрея во время сцены с застольем в первой части повести: «- А откуда ты взял, что Наставники продолжают дело Сталина? - донесся вдруг до него голос Изи, и Андрей понял, что уже некоторое время говорит вслух. - А какое еще дело они могут делать? - удивился он. - Есть только одно дело на Земле, которым стоит заниматься - построение Коммунизма! Это и есть дело Сталина…» [5,80-81]. И чуть позже Воронин добавляет: «…Мало ли какую форму принимает Эксперимент? А содержание у него может быть только одно, и конечный результат только один: установление диктатуры пролетариата в союзе с трудящимися фермерами...» [5,81].

Таким образом, в первой части повести главный герой представляет собой ярчайший образец идеального подчинения: как идеологического (слепая фанатичная вера в «дело Сталина»), так и социального (статус мусорщика это, как ни крути, самый низ социальной лестницы, самый контролируемый элемент). То есть Андрей – явный ницшеанский верблюд.

Вторая глава называется «Следователь». И не смотря на зачатки кардинальных изменений во внутреннем мире героя, не смотря на изменение его социального статуса, Воронин все еще остается верблюдом. Просто раньше он был контролируем абсолютно всеми властными структурами, находясь в самом низу социальной иерархии. Теперь же он подчиняется закону, являясь его слепым орудием. Отступить от закона он не имеет права, не смотря на то, что новая профессия явно не приносит ему удовольствия: «У Андрея вдруг ужасно заболела голова. Он с отвращением раздавил в переполненной пепельнице окурок, выдвинул средний ящик стола и заглянул, нет ли там каких-нибудь пилюль. Пилюль не было» [5,93]. И вновь налицо подконтрольность персонажа. В духовном плане Воронин в этой части подчинен разрывающими его изнутри сомнениям (поведение Фрица по отношению к Копчику, путешествие в Красное здание, разговор с паном Ступальским и тд). Тем не менее, присутствует серьезный прогресс, причем и сам Воронин это понимает, но еще не осознает, в каком направлении он прогрессирует: «Всего год назад, когда он был еще мусорщиком, служебный втык бросил бы его в пучину горестей, а ответственное поручение вознесло бы на вершину ликования и горячечного энтузиазма. А сейчас внутри стояли какие-то неопределенные сумерки, и он осторожно пытался разобраться в себе, а заодно - нащупать те неизбежные осложнения, которые, конечно же, должны были возникнуть в этой новой ситуации» [5,103].

Третья часть повести, которая носит название «Редактор», еще на один шаг приближает Воронина к следующему эволюционному этапу. Однако, здесь Андрей все еще подчинен – с одной стороны обстоятельствам (анархия в Городе сбивает его с толку, как впрочем, и всех остальных участников Эксперимента), с другой – населению Града. Ведь он – главный редактор городской газеты, которая старается придерживаться нейтрального курса, что в стремительно меняющейся политической обстановке Города совсем не просто. Но Андрей, будучи все еще верблюдом, внутренне уже почти лев. Он переживает глубокую духовную трансформацию. Очевидно, что в человеческом теле серьезные изменения не могут проходить безболезненно, вот и для Андрея это не самый простой период: «Голова трещала, во рту было мерзко. И вообще все было мерзко, темно, слякотно» [5,192]. Что касается самих изменений то, получив некоторый ломтик власти (как никак главный редактор одной из пяти городских газет) Воронин, подобно настоящему льву, начинает давать волю своей злобе: «Надоело небо коптить, и шли бы он в глубокую задницу со своими экспериментами, наставниками, эрвистами, мэрами, фермерами, зерном этим вонючим... Тоже мне, экспериментаторы великие - солнечного света обеспечить не могут. А сегодня еще в тюрьму идти, тащить Изе передачу... Сколько ему еще сидеть осталось? Четыре месяца... Нет, шесть. Сука Фриц, его бы энергию да на мирные цели!» [5,194].

И вот здесь, на исходе третьей части, завершается внутренний перелом Андрея. И совсем не зря момент смены власти в Городе позже станут гордо именовать Поворотом. Это понятие является знаковым не только для мира Города вообще, но и для Андрея в частности. Именно тогда, после сжигания писем в редакции (классический символ отречения от прошлого) и после предшествующего тому жесточайшего избиения в мэрии Воронин переродился, наконец, из верблюда во льва. Очень важен здесь факт избиения, физического уничижения личности, которое, несомненно, обязано было явиться итогом персонального поворота Андрея, начатого еще во второй части повести, во время ужасающей по своей сути битвы с Великим Стратегом (не узнать в котором товарища Сталина было бы фатальной ошибкой). Процесс перерождения личности Воронина в этот момент достиг своего пика, а значит и физические мучения героя должны были быть максимальны.

И вот в четвертой части произведения перед нами предстает совершенно новый Андрей Воронин. Теперь он главный советник правящего в Городе монарха Фридриха Гейгера. Фридрих Гейгер… Очевидно, совпадение имени одного из ключевых персонажей повести с именем Ницше является своеобразным ориентиром, указывающим на связь произведения Стругацких с трудами этого философа. И ведь Гейгер действительно всегда рядом с Андреем, он как бы ведет его, подталкивает к развитию, трансформируясь вместе с ним и даже в некоторой степени повторяя его путь. Отличие лишь в том, что Гейгер прошел путь от верблюда до льва несколько быстрее Андрея. Для подтверждения этого тезиса достаточно вспомнить мысли Воронина о Фридрихе во второй части: «Фриц вырос за последнее время. В нем уже почти ничего не осталось от надутого молодого унтера. Туповатая наглость сменилась направленной уверенностью, он уже больше не обижался на шутки, не каменел лицом и вообще не вел себя, как осел» [5,104].

Эта часть повести называется «Господин советник». Прошло несколько лет с момента, когда Фридрих Гейгер устроил в Городе революцию. Теперь у Андрея есть все, о чем он раньше не мог и мечтать: исключительно высокая должность, отличный дом, красавица жена, умница любовница-секретарша, и даже экзотическое хобби - коллекционирование антикварного огнестрельного оружия. Он окончательно стал львом: он рутинно, но легко решает административные вопросы, он изменяет своей жене с милой и верной секретаршей прямо на рабочем месте, он уверенно вершит судьбы людей даже в частностях (чья-то дочь, которая интересуется космографией, Дуглас Кетчер, который закончил колледж и ходил с геологами – именно от Воронина зависит их дальнейшая жизнь). Андрей пережил этап верблюда и уже никогда к нему не вернется. Доказательством тому может служить очередная встреча с Красным Зданием. А вот Фриц Гейгер, кстати, так и остается львом. Этому персонажу Стругацкие не дают возможности продвинуться вперед, что, в общем-то, вполне обоснованно, ведь Фридрих свою роль выполнил – дал Андрею необходимый толчок для дальнейшего развития.

В пятой части Андрей Воронин, возглавляет целую экспедицию. Он все еще лев. Однако ребенок в нем уже начинает поднимать голову. Андрей постепенно теряет контроль над ситуацией (если бы не полковник, солдаты подняли бы бунт гораздо раньше), а его злость и усталость не находят себе выхода в физическом плане. Андрей мыслит в единственно верном направлении: «Надо было тогда этого рыжего Хнойпека разом поставить к стенке, мерзавца, разом всю эту банду взять за глотку - они бы у меня сейчас по струночке ходили!.. И опять же, надо было к первой же драке привязаться, поставить кого-нибудь к стенке, а девку выпороть и вышвырнуть из лагеря вон...» [5,337-338]. Но Воронин не может так поступить, что-то мешает ему сделать это. И не потому что Андрей «демократ вшивый, народолюбец», как он сам себя называет. Все гораздо сложнее. Фридрих Гейгер в подобной ситуации поставил бы кого надо к стенке, а Мымру не раздумывая вышвырнул бы вон. Но именно поэтому Гейгер так и остался на ступени льва. Он даже не задумывался о возможности дальнейшего прогресса, а Воронин во время экспедиции стал интуитивно понимать, что «господин советник» - не самая высокая планка, которой человек может достигнуть в своей жизни. Именно это интуитивное осознание толкает его на продолжение экспедиции, пусть даже и вдвоем с Кацманом. Именно это интуитивное осознание заставляет его покинуть Башню, Павильон, а затем и воистину райский уголок – Хрустальный Дворец.

Момент, когда Воронин окончательно становится ребенком, уловить сложно. Точно можно сказать, что происходит это в последней, шестой части произведения. Сложность же заключается в том, что, как уже упоминалось выше, слишком много кафкианского, сюрреалистического в завершающем разделе повести. На мой взгляд, Андрей трансформируется изо льва в ребенка, заканчивая свой эволюционный цикл, в тот миг, когда возвращается из Города в реальный мир. Именно такой мне видится концовка повести. «Еще минуту назад все это было совсем не таким, как сейчас, - гораздо более обыденным и привычным. Оно было без будущего. Вернее - отдельно от будущего», - так теперь воспринимает мир Воронин [5,454]. А Наставник, который на протяжении всего произведения играл роль совести Андрея, говорит, что это был лишь первый круг, первый из многих. Пока же Воронин возвращается в детство, ведь из этого последнего эпизода повести очевидно, что Кацман теперь (или еще) дитя: «- Иська! Кацман! Иди, тебя матка зовет!..» [5,455]. Значит и Андрей – ребенок. Но уже не только телом. Неосознанное стремление к истине, стремление к чему-то большему, чем просто власть над людьми, желание узнать сущность мироздания позволили Андрею пережить этап льва и стать великим, возможно, полусумасшедшим в своем величии мыслителем. Вместе с Иосифом Кацманом, который в конце шестой части стал явным демиургом (эпизод с пирамидами), Андрей Воронин завершает ницшеанский цикл эволюции человеческого индивида.

Такова, на мой взгляд, одна из ключевых идей повести братьев Стругацких «Град обреченный». Конечно же, подобный анализ столь глубокого произведения просто обязан получиться несколько однобоким и неполноценным. Остается слишком много открытых вопросов: каков истинный смысл Красного Здания, чем на самом деле был Пантеон и был ли он вообще, что случилось с Ворониным и Кацманов в нулевой точке в конце «Исхода»… Но все эти вопросы необходимо рассматривать обособленно, иначе исследователь рискует запутаться в собственных выводах и не найти искомого решения. В данной статье я кратко рассмотрел лишь один из таких вопросов: отражение в повести ницшеанской теории эволюции человека (верблюд-лев-ребенок). И, на мой взгляд, останавливаясь поэтапно на каждой части повести и анализируя ее с точки зрения духовной эволюции главного героя, я более чем успешно доказал состоятельность своей гипотезы относительно связи трудов Фридриха Ницше и произведения братьев Стругацких «Град обреченный».

Литература:

1. Беловранин А. «Град обреченный» Стругацких – мир эксперимента. http://sex-lib-party.narod.ru/andjey/bakalavr4.htm

2. Ницше Ф. Сборник произведений – «По ту сторону добра и зла», «Казус Вагнера», «Антихрист», «Ecce Homo», «Человеческое, слишком человеческое, «Злая мудрость». – Минск: Харвест, 2005. – 879 с.

3. Ницше Ф. Сочинения в двух томах (под ред. К. А. Свасьяна), том 2. – М.: Мысль, 1996. – 829 с.

4. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. – М.: ИФ РАН, 2004. – 384 с.

5. Стругацкий А., Стругацкий Б. Град обреченный. – М.: АСТ, Астрель, 2010. – 460 с.