Право на образование в дореволюционной России: особенности реализации

Крупномасштабная и длительная реформа образования в современной России является объектом достаточно жесткой критики со стороны как специалистов-педагогов, так и общественности. Тревогу вызывает не только катастрофическое падение уровня подготовки выпускников ВУЗов и школ, но и неприкрытая коммерциализация образования, в том числе и среднего.

Превращение образования из права в роскошь чревато и социальными потрясениями. Пример этому – история нашей страны. Доступ к образованию был признан на конституционном уровне задачей государства в первой советской Конституции 1918 г., а право на образование было закреплено лишь в сталинской Конституции. В императорской России вопрос об образовании решался исключительно в узкоутилитарном (для государства) либо в благотворительном (для дворянского сословия) смысле.

Говорить о системе школ, а значит и о гипотетическом праве на образование, можно лишь начиная со времени Петра I. Великий реформатор в школьном вопросе стоял на исключительно прагматической точке зрения: все должны служить на благо страны, а значит должны учиться, при этом не важно, какой «породы» человек, главное, чтобы он был способным и схватывал все на лету. Сословный принцип реализации права на образование действовал и при Петре, однако его значение не было первостепенным. Так, в Школу математических и навигацких наук принимали юношей всех сословий («дворянских, дьячих, подьячих, из домов боярских и других чинов»), кроме крепостных крестьян.

При преемниках Петра I на протяжении всего XVIII в. сословный принцип комплектования учебных заведений то усиливался, то ослабевал. Это было связано в первую очередь с тем, что монархи и временщики, обязанные своим высоким положением тем силам, которые привели их к власти (дворянству и гвардии как его верхушке), в благодарность даровали им привилегии, в том числе и привилегию элитарного воспитания. Однако последние не всегда желали учиться, вследствие чего нехватку квалифицированных кадров приходилось восполнять путем отмены или смягчения сословных ограничений.

В 1726 г. при Академии наук была учреждена Академическая гимназия. Изначально в ней преобладали дворянские отпрыски, но так как число учеников постоянно уменьшалось, то в нее были допущены дети среднего сословия и даже солдатские, которые, по замечанию П.А. Толстого, «для гимназии составляли ненужный и затруднительный балласт, а стали отвлекать от нее детей высших сословий» [12, с. 5-6].

В 1732 г. начал работу Сухопутный шляхетный кадетский корпус – формально военное учебное заведение, фактически дворянский закрытый университет.

В царствование Елизаветы Петровны сословный принцип был существенно смягчен. Так, когда в 1755 г. был открыт Московский университет, в преамбуле указа об его учреждении отмечалось, что он создан «для генерального обучения разночинцев». В университет могли поступать выходцы из различных сословий, за исключением крепостных крестьян. М.В. Ломоносов указывал на пример западноевропейских университетов, где было покончено с принципом сословности: «В университете тот студент почтеннее, кто больше научился; а чей он сын, в том нет нужды» [10].

При университете была создана Университетская гимназия, игравшая роль подготовительного учебного заведения. Здесь сословный принцип был выдержан: гимназия включала в себя два отделения, одно для дворян, другое для разночинцев.

Наконец, нельзя не упомянуть о созданном уже в правление Екатерины II гимназическом отделении Сухопутного шляхетного кадетского корпуса. Видный педагог второй половины XVIII в. И.И. Бецкой, инициатор создания «новой породы людей» и сторонник сословного воспитания, преобразовал основанную при корпусе по приказу Петра III школу для подготовки «армейских мастеровых людей» [6, с. 84] в гимназическое отделение корпуса. Этот акт можно считать апофеозом реализации сословного принципа в образовании. Воспитанники гимназического отделения должны были служить наглядным примером заботы правительства о дворянах. «Гимназисты» именовались не кадетами, а учениками, на их содержание отводилась более чем вдвое меньшая сумма, им не полагалось военной формы, наград за успехи, прислуги, и даже за столом они ели не из фарфоровой посуды, а из металлической. Незавидной была и их будущая карьера: если кадеты могли в перспективе дослужиться до генеральских чинов, то гимназисты навсегда оставались в корпусе в роли учителей и мелких чиновников, без всяких перспектив [6, с. 116-117].

Справедливости ради следует отметить, что Екатерина II уделяла много внимания образованию не только дворян, но и непривилегированных сословий. В 1782-1786 гг. была проведена школьная реформа, которой руководил известный сербский педагог Ф.И. Янкович де Мириево. В уездных городах учреждались малые народные училища с двухлетним сроком обучения, предназначенные для детей купцов, мещан и солдат. Они соответствовали двум младшим классам Главных народных училищ, которые были открыты тогда же в губернских городах. Срок обучения в них составлял 5 лет, они были формально всесословными (лишь крепостные не могли в них поступать) [3]. Главные народные училища были предшественниками гимназий.

Александр I пошел по пути создания сети формально бессословных учебных заведений, целью которых было, однако, нравственное образование граждан «соответственно обязанностям и пользам каждого состояния» [9]. При нем же были открыты средние привилегированные учебные заведения: Царскосельский, Ришельевский, Нежинский лицеи, а также военно-учебные заведения.

Самым привилегированным из военных учебных заведений, куда попадали лишь представители знатных фамилий и генеральские отпрыски, был Пажеский корпус. Право на зачисление в пажи было предоставлено сыновьям и внукам: военных и гражданских чиновников первых трех классов; лиц, занимавших должность генерал-губернаторов, посланников, губернских предводителей дворянства (если они занимали эти должности в чине не ниже генерал-майора или действительного статского советника); генерал-майоров, убитых в боях или прослуживших в этом чине не менее 5 лет; наконец, правнукам лиц первых двух классов, носящих фамилию своих прадедов [4, с. 128-129].

Исключительно из элиты рекрутировались воспитанники созданной в 1823 г. Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Для поступления в Школу требовалось свидетельство о включении предков в Шестую часть родословной книги древнего российского дворянства или генеральский чин отца. Кроме того, семья должна была располагать материальным достатком [11, с. 161].

Наиболее четко принцип сословности выразился в правление Николая I. В 1828 г. был принят школьный устав, по которому начальное и среднее образование делилось на три категории: для детей «самых нижних состояний» – одноклассные приходские училища (формально всесословные!) (изучались четыре правила арифметики, чтение, письмо и «закон Божий»); для средних сословий, т.е. мещан и купцов, – трехклассные училища (также формально всесословные – как видим, Устав грешил внутренней противоречивостью) Курс в последних был расширен за счет геометрии, географии и истории. Для детей дворян и чиновников были созданы семиклассные гимназии (там готовили к поступлению на службу или же в университет) [13].

В 1827 г. был издан специальный циркуляр, запрещавший принимать крепостных в гимназии и университеты.

В 1833 г. Николай I повелел «впредь принять правилом, дабы происходящие не из дворян не были определяемы в кадетские корпуса и зачисляемы кандидатами оных» [8].

При Николае I была создана кузница государственных чиновников – Училище правоведение, – которая, как и Пажеский корпус, являлась элитарным учебным заведением, Училище принимало только детей потомственных, родовитых дворян, а также военных (не ниже полковника) и гражданских (не ниже статского советника).

В царствование Александра II вновь последовало некоторое смягчение сословного принципа при зачислении в учебные заведения: «В гимназии и прогимназии обучаются дети всех состояний, без различия звания и вероисповедания» [2, § 53]. Для религиозно-нравственного образования народа и «распространения первоначальных полезных знаний» [1, ст. 1] предназначались начальные народные училища, также формально бессословные. Для образования «лиц ремесленного и рабочего сословий обоего пола, не имеющих возможности пользоваться учением ежедневно» [1, ст. 2], учреждались воскресные школы.

Была существенно демократизирована и система военного образования. Чисто сословные кадетские корпуса были преобразованы в военные гимназии, которые хотя и предназначались преимущественно для детей дворян, но принимали в свои стены детей и других слоёв населения. Их выпускники могли поступить в военные училища и стать офицерами. В военные училища принимали и выпускников гражданских высших и средних учебных заведений независимо от их сословной принадлежности в возрасте не моложе 16 лет.

При Александре III сословный принцип комплектования учебных заведений был ужесточен. В 1889 г. ввели денежный ценз на высшее образование; руководству гимназий и прогимназий было «рекомендовано» не принимать в них «детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих, за исключением разве одаренных гениальными способностями, вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию» [7].

В царствование «императора-миротворца» появился и ряд позорных ограничений по принципу вероисповедания. Так, в 1886 г. была введена процентная норма для приёма евреев в гимназии и университеты. В пределах черты оседлости доля евреев среди учащихся мужских гимназий и университетов не должна была превышать 10 %, в остальной части империи – 5 %, в столицах – 3 %.

При Николае II жестко сословная политика в области образования продолжилась. Единственным послаблением, не успевшим уже сыграть никакой роли, было преобразование в 1913 г. кадетских корпусов во всесословные учебные заведения [5, с. 34].

Итоги сословной политики в области образования были печальны. Те, кто был лишен возможности учиться, как и руководитель восстания тайпинов в Китае Хун Сюцюань, «пошли в революцию».

Память о грозных социальных взрывах начала XX в. должна предостеречь современное руководство страны от повторения ошибок прошлого. Платность либо кастовость образования, отсекающая от знаний миллионы людей, будет не только прямым нарушением действующей Конституции, но и пороховым погребом под государством. Необразованные массы являются хорошей почвой для культивации экстремистских идей, плоды подобного рода пропаганды созреют очень быстро, и горе России, если она их отведает.

Литература:

1. Высочайше утвержденное Положение о начальных народных училищах // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. XXXIX. № 41068.

2. Высочайше утвержденный Устав гимназий и прогимназий ведомства Министерства народного просвещения // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. XXXIX. Отд. 2-е. № 41472.

3. Высочайше утвержденный Устав народным училищам в Российской империи // ПСЗРИ. Собр. 1-е. Т. XXII. № 16421.

4. Гурковский В.А. Кадетские корпуса Российской Империи: В 2 т. М.: Белый Берег, 2005. Т.1. 263 с.

5. Гуторович Г. Что такое кадетский корпус // Кадетская перекличка. 1975. № 14. С. 32-34.

6. Данченко В.Г., Калашников Г.В. Кадетский корпус. Школа русской военной элиты. М.: ЗАО Центрполиграф, 2007. 463 с.

7. О незачислении кандидатами в кадетские корпуса детей лиц, происходящих не из дворян // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. VIII. Отд. 1-е. № 5982.

8. Об устройстве училищ // ПСЗРИ. Собр. 1-е. Т. XXVII. № 20597.

9. Семенов-Тян-Шанский П.П. Мемуары П.П. Семенова-Тян-Шанского. Т.1. Детство и юность (1827-1855). Пг., 1917. 322 с.

10. Толстой Д.А. Академическая гимназия в XVIII столетии. СПБ., 1885. 114 с.

11. Устав гимназий и училищ уездных и приходских, состоящих в ведомстве университетов: С.-Петербургского, Московского, Казанского и Харьковского // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. III. № 2502.