Проблемы реализации основных положений презумпции невиновности в прениях и последнем слове подсудимого



В статье рассматриваются основные проблемы реализации положений презумпции невиновности на этапе прений сторон и последнем слове подсудимого. Анализируется соответствие презумпции невиновности альтернативной позиции защитника в прениях, а также «коллизионной защиты». Выявляются практические проблемы и предлагаются пути решения в вопросе самостоятельности при принятии решений прокурором. Автором обосновывается значение предоставления права подсудимому выступить с последним словом, а также возможность возобновления судебного следствия.

Ключевые слова: принцип презумпции невиновности, государственное обвинение, защитительная речь, уголовное преследование, последнее слово подсудимого, невиновность, обоснованность приговора, прение сторон.

Согласно ст. 14 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ) [8] принцип презумпции невиновности действует до вступления приговора в законную силу, соответственно, все участники уголовного судопроизводства должны учитывать его как на этапе прений сторон, так и на последнем слове подсудимого.

Одним из дискуссионных вопросов является альтернативная позиция защитника в прениях. Такая позиция достаточно часто встречается на практике, когда в защитительной речи адвокат указывает с одной стороны, на невиновность своего подзащитного, а с другой стороны, просит суд при вынесении обвинительного приговора учесть обстоятельства, смягчающие наказание, либо указывает на необходимость переквалификации на менее тяжкое преступление. Такое мнение выразил И. Д. Перлов, указывая, что в случае, если защитник не разделяет позицию отрицания вины своего подзащитного, он данную позицию не должен оспаривать, но в своей речи может попросить суд учесть смягчающие обстоятельства при несогласии суда с подсудимым [6, c.53]. В. А. Лазарева и Л. А. Шестакова также указывают, что альтернатива не только возможна, но и необходима в случаях, когда оснований для оспаривания обвинения явно недостаточно [5, c.277].

Однако, адвокат в данном случае косвенно говорит о возможной виновности своего доверителя, что, во-первых, нарушает принцип презумпции невиновности, во-вторых, может негативно повлиять на формирование внутреннего убеждения суда относительно невиновности лица при постановлении приговора. Более того, п. 3 ч. 4 ст. 6 федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» прямо указывает на запрет занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением убежденности адвоката в самооговоре своего подзащитного.

Защитительные позиции в прениях можно подразделяются на три вида: 1) полное отрицание вины подсудимого: 2) частичное признание виновности; 3) полное признание вины подзащитным [3].

В зависимости от согласованной со своим доверителем позицией, адвокат в прениях может принять только один из альтернативных вариантов.

Избрание двойственной позиции нарушает право подсудимого на защиту и влечет отмену приговора, что подтверждается судебной практикой. Например, адвокат Е. осуществлял защиту Г., который свою вину в содеянном не признал и от дачи показаний в судебном заседании отказался. При этом, в прениях в защиту интересов Г., просил назначить ему наказание, не связанное с лишением свободы. Суд в действиях адвоката усмотрел нарушение права на защиту, что послужило основанием к отмене приговора [9]. В другом деле вопреки позиции подсудимого, в соответствии с которой, не только отрицалась виновность в убийстве потерпевшего А., но и высказывалась позиция, ставящая под сомнение то обстоятельство, что причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего явилось следствием его умышленных действий. Однако, адвокат М., выступая в прениях в защиту интересов К., отмечая недоказанность виновности своего доверителя в совершении инкриминированного ему деяния, просил о переквалификации его действий с ч. 1 ст. 105 УК РФ на ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью) и ст. 125 УК РФ (оставление в опасности). Тем самым, адвокат М., осуществляющий защиту осужденного К., занял в судебных прениях позицию, не соответствующую позиции подзащитного, действуя вопреки его интересам. Суд пришел к выводу о наличии оснований для отмены состоявшихся судебных решений [10].

Таким образом, можно говорить о том, что адвокат, предлагая суду альтернативные позиции по делу относительно виновности своего доверителя, нарушает его право на защиту, а также принцип презумпции невиновности, поскольку адвокат как полноценный участник уголовного судопроизводства, независимо от своего внутреннего субъективного отношения, не имеет права вопреки воле своего доверителя утверждать о его виновности или косвенно об этом указывать в силу своего функционала в уголовном судопроизводстве.

Интересным также является случай, когда существуют противоречия между подсудимыми, а позиция адвоката в прениях сторон заключается в утверждении о невиновности своего доверителя, противопоставляя этому виновность другого подсудимого, так называемая «коллизионная защита в групповом процессе» [2, c.106]. Существует мнение, что такие действия защитника могут быть оправданы, когда без этого невозможно в полной мере осуществить защиту своего доверителя [5, c.276]. Однако, несмотря на сомнительный нравственный аспект такой позиции, следует сказать, что в отношении всех подсудимых действует принцип презумпции невиновности и прямое утверждение о его виновности влечет его нарушение, поэтому любые обвинения со стороны адвоката или любого другого участника процесса недопустимы.

Одной из гарантий реализации принципа презумпции невиновности является возможность прокурора во время прений сторон отказаться от обвинения или изменить его в сторону смягчения. Следует сказать, что только по итогу окончания судебного следствия у государственного обвинителя может сложиться внутреннее убеждение о виновности либо невиновности подсудимого. Поскольку все доказательства, как обвинительные, так и оправдательные, исследованы непосредственно, заявлены все ходатайства о дополнении судебного следствия, и к моменту прений сторон должна быть выстроена достаточно четкая картина относительно преступного деяния, инкриминируемого подсудимому. На момент прений сторон прокурор принимает окончательное решение о дальнейшей поддержке обвинения, либо о его отмене или изменении. Как верно отмечает В. А. Лазарева, «в окончательном виде государственное обвинение формируется (находит свое публичное выражение, адресуется суду и обществу) в обвинительной речи государственного обвинителя» [4, c.197].

Однако, существующий порядок, утвержденный Приказом Генеральной прокуратуры РФ от 25 декабря 2012 г. № 465 «Об участии прокурора в судебных стадиях уголовного судопроизводства» [7], несколько ограничивает самостоятельность прокурора в решении вопроса об изменении или отмене обвинения. Так, п. 8 указанного Приказа устанавливает обязанность прокурора согласовывать такое решение с прокурором, поручившим поддерживать государственное обвинение. Однако, данная норма затрагивает не только процессуальную самостоятельность прокурора, но и презумпцию невиновности, так как создается дополнительное препятствие к принятию решения об отмене или изменении обвинения, так как прокурор, принимавший непосредственное участие в исследовании доказательств и убедившийся в отсутствии состава преступления, инкриминируемому подсудимому, истолковавший все сомнения в пользу обвиняемого, должен убедить в правильности принятого решения и вышестоящего прокурора. Представляется, что в данных случаях такое дополнительное обременение для государственного обвинителя излишне, поскольку может стать препятствием для беспрепятственного выражения отношения к предъявленному обвинению в прениях, тем более если речь идет о внутренней убежденности в невиновности лица. В связи с этим справедливо отмечает В. А. Лазарева: «государственный обвинитель, мнение которого формируется на основе непосредственного исследования в суде доказательств, не самостоятелен в выборе позиции по делу, ему не дано право распоряжаться государственным обвинением» [4]. Л. В. Головко ставит в связи с данной проблемой вопрос о каком «внутреннем убеждении», «непосредственном исследовании доказательств» и т. д. можно вести тогда речь, если обвинитель обязан согласовывать свою позицию с «начальником», который не присутствует в зале суда, не слышит свидетелей и т. д.?» [1]. В связи с этим, предлагаем исключить норму об обязательном согласовании с вышестоящим прокурором позиции об изменении или отмене обвинения государственным обвинителем из соответствующего Приказа Генерального прокурора России.

Важной гарантией соблюдения прав лица, подвергнутого уголовному преследованию, является предоставление возможности выступить перед судом с последним словом, что закреплено в ст. 293 УПК РФ. Подсудимый в последнем слове указывает на свое отношение к обвинению, данное право является крайне важным, поскольку на практике встречаются случаи, когда на протяжении предварительного расследования и в ходе судебного следствия лицо, подвергнутое уголовному преследованию, не признает свою вину, а в последнем слове может дать признательные показание или наоборот, на момент выступления с последним словом подсудимый может понять, что заблуждался относительно некоторых обстоятельств, по которым дал признательные показания. В любом случае принцип презумпции невиновности действует и в данной стадии уголовного процесса.

Если участники прений сторон или подсудимый в последнем слове сообщат о новых обстоятельствах, имеющих значение для уголовного дела, или заявят о необходимости предъявить суду для исследования новые доказательства, то суд вправе возобновить судебное следствие. По окончании возобновленного судебного следствия суд вновь открывает прения сторон и предоставляет подсудимому последнее слово (ст. 294 УПК РФ). Возобновление судебного следствия можно отнести к числу важных гарантий не только установления истины, но и презумпции невиновности, поскольку эта мера способствует обоснованности приговора, осуждению только тех лиц, виновность которых, несомненно, доказана так как обвинительный приговор не может быть основан на предположениях.

Анализируя действие принципа презумпции невиновности на этапе прений сторон и последнем слове подсудимого можно прийти к следующим выводам:

1. адвокат, независимо от своего внутреннего субъективного отношения, не имеет право вопреки воле своего доверителя косвенно указывать на его виновности, предлагая альтернативные позиции в защитительной речи;
2. при «коллизионной защите в групповом процессе» любые обвинения со стороны адвоката являются нарушением принципа презумпции невиновности и как следствие должны повлечь дисциплинарную ответственность;
3. необходимо исключить п. 8 Приказа Генерального прокурора РФ от 25 декабря 2012 г. № 465 «Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства», который обязывает государственного обвинителя согласовывать с вышестоящим прокурором позиции об изменении или отмене обвинения;
4. возобновление судебного следствия относится к числу важных гарантий презумпции невиновности, поскольку данная мера способствует обоснованности приговора, осуждению только тех лиц, виновность которых доказана так как обвинительный приговор не может быть основан на предположениях.

Литература:

1. Головко Л. В. Институты отказа прокурора от обвинения и изменения обвинения в суде: постсоветские перспективы в условиях теоретических заблуждений // Государство и право. 2012. № 2. С. 50–67.
2. Гольдинер В. Д. Защитительная речь. — М.: Юрид. Лит., 1970. 167 с.
3. Коряковцев В. В. Защитительная речь в суде с участием присяжных заседателей // Правоведение. — 2002. — № 2. — С. 109–122.
4. Лазарева В. А. Прокурор в уголовном процессе: учебник для бакалавриата и магистратуры. — Москва: Издательство Юрайт, 2015. 295 с.
5. Лазарева В. А. Судебная речь по уголовному делу: учеб. Пособие / В. А. Лазарева, Л. А. Шестакова. — Самара: Изд-во Самарского университета, 2018. 336 с.
6. Перлов И. Д. Право на защиту. учеб. пособие. — М:. Знание. 1969. 79 с.
7. Приказ Генпрокуратуры России от 25.12.2012 № 465 «Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства» // Доступ из СПС «КонсультантПлюс». Документ опубликован не был.
8. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 24.12.2001. № 52 (ч. I). ст. 4921.
9. Обзор надзорной практики судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2012 года (Утв. Президиумом Верховного Суда РФ 17 октября 2012) // Бюллетень Верховного Суда РФ. № 1. январь. 2017
10. Обзор судебной практики по уголовным делам президиума Нижегородского областного суда за второй квартал 2013 года (утв. Постановлением Президиума Нижегородского областного суда от 07.08.2013) // Доступ из СПС «КонсультантПлюс». Документ опубликован не был.