Проблема ограничения прав на получение информации в Интернете, связанного с безопасностью человека и гражданина в российском законодательстве

 

В настоящее время все более явной становится тенденция вытеснения традиционных СМИ и прочих информационных каналов Интернетом, как универсальной площадкой и структурой, способной удовлетворить потребность в получении информации неограниченно больших групп людей. Без сомнения, данная тенденция инициирована техническим прогрессом и глобальным распространением информационных технологий, но, в Российской Федерации технологическое развитие, распространение Интернета существенно опережает формирование нормативно-правовой базы и правоприменительных практик, регламентирующих данный вид правоотношений. Прогнозы фантастов XX века о степени погруженности «человека будущего» в информационное пространство давно стали анахронизмом, в то же время анахронизмом можно считать и существующее юридическое обеспечение данной стороны жизнедеятельности общества, поэтому особую актуальность в России представляет разработка нормативно-правового поля, в котором бы осуществлялся информационный обмен, особенно в том секторе, который затрагивает ограничения на получение информации в сети Интернет.

Заметим, что Конституция Российской Федерации допускает ограничение прав и свобод гражданина, в том числе и относительно получения информации исключительно согласно юридической максиме о превалировании общественного интереса над частным, то есть тогда, когда ограничение данного права предотвращает эскалацию противоправной деятельности, а ограничение права индивида ведет к защите данного права у социума.

В частности, в марте 2015 года на заседании коллегии Федеральной службы безопасности Президент РФ В. В. Путин говорил о том, что государство не заявляет свои права на свободу общения или информационного обмена в Интернете, оно выступает за безопасность в процессе данного информационного обмена, которая заключается в «размещении там законной, допустимой и корректной информации» [9].

Согласно данных ВЦИОМ более 45 процентов россиян полагает, что деятельности государственных структур и существующего положения дел в российском законодательстве относительно контроля интернет-пространства и присутствующих в нем ограничений недостаточно. В том числе одним из важных оснований (более 6 процентов), выдвигаемом гражданами за регулирование информационного интернет-оборота указывалось то, что дети имеют свободный доступ к той информации в Интернете, которая может отрицательно на них воздействовать. В то же время те россияне, которые высказались против каких-либо вмешательств государства в процессы движения информации в сети Интернет отмечали, что глобальная сеть — практически единственный ресурс, в котором человек волен сам выбирать и использовать информационные потоки [1]. Данное утверждение по меньшей мере наивно — верификация информации в сети Интернет, согласно исследованиям, на 10–15 процентов ниже, чем информации, получаемой из иных источников, то есть люди менее критичны к подобного рода ресурсу. Более того, данное утверждение противоречит конституционным принципам, реализуемым в Российской Федерации, ведь право гражданина получать и распоряжаться информацией не может быть априорным, оно заканчивается там, где оно нарушает благополучие и безопасность общества в целом.

Так как защита несовершеннолетних граждан государства является приоритетной в России, можно предположить два направления, связанных с ролью государства и общества в процессе взаимодействия детей и интернет-пространства, которые достаточно апробированы мировым сообществом. Это сегрегирование информационного контента и медийное образование.

Думается, что основной проблемой современного российского интернет-пространства является не просто крайняя узость правовой базы, но и просто и просто нормативная скудость. Современные интернет-пользователи не обременяют себя соотнесением поведения онлайн с оффлайновыми нормами, напротив, полагают интернет пространством вседозволенности. Необходимо наличие некоей поведенческой конвенции, которая соответствовала бы нормам права и охватывала как можно более значительное число пользователей. Как таковое, регулирование сетевых информационных процессов государством бесперспективно, если данные цели не разделяют сами пользователи.

Можно отметить и такую инициативу, как принятие крупными интернет-компаниями корпоративных обязательств, регулирующих процесс предоставления и размещения личной информации. К примеру, 25 мая 2011 года вступил в силу «Регламент защиты информации о пользователях («Конфиденциальность»)» компании ООО «Рамблер Интернет Холдинг» в отношении всех проектов и ресурсов организации [2]. Еще ранее, 31.03.2011 вступили в силу Пользовательское соглашение сервисов Яндекса Правила конфиденциальности [3].

Одним из главных аргументов российских законотворцев и государственных правоохранительных структур по регулированию сети является защита несовершеннолетних от нелегального контента. Так, 28 июля 2012 года Президентом РФ был подписан Федеральный закон № 139-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» и отдельные законодательные акты Российской Федерации» [4], который был встречен неоднозначно. С одной стороны, ряд правозащитных структур поддержал закон, а Уполномоченный при Президенте РФ по правам ребенка Павел Астахов, назвал закон «большим прорывом в сфере защиты детей от деструктивного влияния широкого спектра информационной продукции» [5]. С другой — закон часто критиковали, как попытку «высечь море», указывая на очевидные пробелы в его содержании.

Статья 39 Конституции Российской Федерации запрещает цензурное вмешательство государства в России. Тем не менее, обвинения в адрес государства в попытках внедрить цензуру в СМИ и Интернете слышны регулярно. Действительно, вопрос об уместности цензуры в Интернете и, в частности, о ее возможных пределах представляется крайне важным для соблюдения одного из важнейших конституционных прав — на получение информации. Отвечая на подобные обвинения и нападки, уполномоченные лица от имени государства, что целью критикуемых мероприятий является пресечение противоправных действий, а не осуществление цензуры.

Наиболее уязвимой стороной интернет-отношений являются дети, как не обладающие определенным уровнем критичности индивиды, но, в силу развития информационного пространства располагающие полной вовлеченностью в интернет-отношения, причем средний возраст вступления в процессы информационного обмена в развитых странах неуклонно снижается, составив для стран Западной Европы и Северной Америки (без Мексики) уже 8,4 года [6].

В то же время Интернет в парадигме современного молодежного восприятия предназначен в первую очередь для того, чтобы воспринимать то, что невозможно в силу различных причин объективного и субъективного характера в реальной жизни [7. p. 262–270]. Феномен «негативного провоцирования» напоминает ситуацию с «Антилопой-Гну» Адама Козлевича, трезвое катание в которой было абсолютно невозможным для неизбалованного прогрессом арбатовского обывателя.

Еще одним личностным аспектом ограничения получения информации в интернете является проблема авторского права, которая, несмотря на научное будирование и значительную диссертационную активность, проявляемую исследователями авторского права касательно Интернета, все еще не нашла достаточного отражения в нормативно-правовой базе. В частности, п.6 ст. 1274 «Свободное использование произведения в информационных, научных, учебных или культурных целях» Гражданского кодекса РФ до сих пор не оговаривает специально Интернет как отдельный вид информационного обмена, а понятие «сетевое издание», распространяющее нормы использования средствами массовой информации авторской продукции (а также использования и тиражирования авторской информации, содержащейся в интернет-СМИ), появилось лишь в октябрьских изменениях 2014 г. к Закону РФ № 2124–1 «О СМИ» [10].

В настоящий момент использование любого материала авторского характера в Интернете рассматривается исключительно как «доведение до всеобщего сведения» (т. е. доведение произведения до всеобщего сведения таким образом, что любое лицо может получить доступ к произведению из любого места и в любое время по собственному выбору), что, безусловно, не может быть барьером для несанкционированного распространения информационной продукции [8. ст. 1270. п 2]. Однако в правовых спорах, возникавших в отечественном судопроизводстве относительно эксплуатации продукции интеллектуальной собственности уже неоднократно поднимался вопрос о неравнозначности понятий «доведение до всеобщего сведения» и «размещение». С данной точки зрения, «хранение», пусть и в общедоступном месте информации, попадающей под нормы авторского права, еще не означает ее «распространение». Более того, сам факт использования данного контента пользователями опять же может быть квалифицирован как «ознакомление в личных целях» (не противоречащее, а, напротив, даже рекомендованное конституционной нормой о доступе к культурным ценностям), не предполагающее совершения противоправных действий. Здесь можно наблюдать формальное противоречие с п. 2 ст. 1299 ГК РФ «Технические средства защиты авторских прав», который, хоть и распространяется исключительно на технологии и технические средства, но в отношении Интернета, самого по себе являющегося техническим средством, может трактоваться достаточно широко. В настоящее время основанием для ограничения доступа к подобного рода информации может стать лишь доказанный коммерческий умысел.

В итоге можно сделать вывод, что консолидированное мнение научно-правового сообщества предполагает наиболее эффективным (но и наиболее длительным) решением сочетание государственного регламентирования с неким конвенциональным способом. Путем медиаобразования необходимо создать максимально большую группу пользователей (в идеале приближающуюся к ста процентам, в позитивной реальности соответствующую уровню правовой культуры социума за вычетом социальных и правовых девиаций), добровольно придерживающихся определенной юрисдикции. На уровне данного сообщества возможно применение конвенционального регулирования. В настоящее время примерами такого рода конвенций являются правила поведения на социальных страницах, а также корпоративные обязательства, принимаемые крупными интернет-компаниями и структурами.

Интернет-цензура, какими бы благими целями она не руководствовалась, в силу глобального характера сети Интернет является своеобразной борьбой с мельницами. Противоречащая законодательству Российской Федерации информация может быть размещена на веб-сервере другого государства. При этом необходимость создания информационных барьеров для проникновения априори социально вредной информации ясно осознается как в управленческой среде, так и в научном правовом сообществе, а также в обществе в целом. Наиболее разработанным в настоящее время в России является подобный информационный барьер, касающийся возрастных ограничений на потребление информационного контента и имеющий четыре категории.

Следует признать, что развитие законодательной базы, ограничивающей получение информации в Интернете исходя из соображений личной безопасности и сохранения здоровья граждан, является насущно необходимой задачей отечественного законотворчества. Законодательная деятельность здесь ведется в основном по линии переноса действующих в российском праве ограничений на интернет-пространство. Особенно ярко это проявляется в плоскости авторского права, а также ограничениях и запретах на игровую деятельность и распространение порнографического контента.

В то же время, имеющее место игнорирование особенностей сетевой деятельности часто приводит к искажению духа права (закрытие IP адреса при наличии на нем материала экстремистского характера при нарушении прав других пользователей, эксплуатирующих данный адрес; разрешение на предоставление информации, запрещенной для потребления детьми, взрослым при условии, что будет обеспечено непопадание данной информации к ребенку, что технически неосуществимо и т. п.).

 

Литература:

 

1.      Свобода информации в Интернете: нужно ли ее ограничивать? // Пресс-выпуск ВЦИОМ. № 1115. 2008. 29 декабря. [Электронный ресурс]. URL: http://redcollegia.ru/10026.html[дата обращения: 30.08.2014]
2.      Регламент защиты информации о пользователях // http://help.rambler.ru/legal/1142/ [дата обращения: 30.11.2014].
3.      Политика конфиденциальности Яндекс // http://legal.yandex.ru/confidential/ [дата обращения: 30.11.2014].
4.      Федеральный закон от 28.07.2012 № 139-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» и отдельные законодательные акты Российской Федерации».
5.      Астахов П. А. Внесены изменения в законодательство в связи с принятием закона о защите детей от причиняющей им вред информации // http://www.rfdeti.ru/display.php?id=3557 [Дата обращения: 15.11.2014].
6.      Report to Congress. Children's Internet Protection Act (Pub. L. 106–554). Study of Technology Protection Measures in Section 1703: Department of commerce, National Telecommunications and Information Administration. August 2003 // URL: http:// www.ntia.doc.gov/ files/ ntia/ publications/ cipareport08142003.pdf. [Датаобращения: 05.11.2014].
7.      Waskul D. D. Internet Sex: the Seductive «Freedom to» // Handbook of New Sexuality Studies. Ed. byS. Seidman. London, 2006.
8.      Гражданский кодекс РФ.
9.      Владимир Путин: Против России планируются акции во время выборов 2016 и 2018 годов // http://www.putin-today.ru/archives/9914.
10. Довнар Н. Н. Информационная безопасность в системе СМИ (теоретико-правовой аспект). Минск, 2013.