О формах судебной практики

Возрастание роли судебной практики в совершенствовании законодательства сегодня является своеобразной реакцией на отставание законодателя от быстро меняющегося темпа развития общественных отношений, принципиально нуждающихся в правовом регулировании, несовершенство норм позитивного. Судебная практика имеет наибольшее значение из всех видов юридической практики. Обладая общими особенностями, присущими юридической практике в целом, она отличается своеобразием, обусловленным местом и ролью суда в современном российском обществе. Ее влияние на совершенствование и развитие законодательства более значительно по сравнению с нотариальной, прокурорской и другими видами практики.

По степени влияния судебной практики на совершенствование законодательства и степени обязательности элементов содержания практики выделяются такие формы, как текущая, кассационно-надзорная, обобщенная и руководящая практика.

В юридической литературе предлагались и иные критерии для выделения форм судебной практики: степени связанности суда правовой нормой при решении дела, элементный состав практики, субъекты, выносящие решения, содержание решаемых вопросов, форма решения, круг лиц, которым адресовано решение и др.

Присоединяясь к мнению о том, что в качестве критерия для разграничения форм судебной практики выступает степень объективации право положений, считаем необходимым выделить текущую, прецедентную и «руководящую» практику.

Отметим, что термин «правоположение» вошел в юридический «обиход» в 40–50 гг. XX века и использовался в работах многих ученых: С. С. Алексеева, С. Н. Братуся, СИ. Вильнянского, П. Е. Орловского и др.

Правоположение является разновидностью общих правил применения, обладающую известной степенью обобщенности, распространяющуюся на неопределенный крут лиц, применимую к определенным фактическим составам, содержащуюся и решениях, определениях и постановлениях вышестоящих судов, если спор ранее уже бы; предметом судебного рассмотрения, а также в обобщенной судебной практике и руководящих разъяснениях Пленума Верховного Суда СССР и пленумов Верxовных судов союзных республик.

По-мнению С. С. Алексеева, под правоположениями необходимо понимать объективированные правоконкретизирующие суждения [1, С. 264]. Они, но мнению ученого, представляют собой более конкретную ступень юридической практики (прецедентного толкования): являются устоявшимися типовыми решениями, которые касаются не только фактических обстоятельств, но и в определенной мере конкретизируют содержание прав и обязанностей [2, С. 409].

Правоположения, несомненно, нельзя рассматривать в качестве правовых норм: они не закреплены в нормативном акте, лишены строгой определенности по содержанию, не могут служить самостоятельным основанием возникновения прав и обязанностей. Вместе с тем, правоположения являются специфическими правовыми явлениями.

Данная позиция нашла отражение и в юридической литературе. Одними из первых А. К. Безина и В. В. Лазарев высказали мнение о том, что судебные органы осуществляют деятельность по конкретизации закона, причем эта деятельность не сводится к одному лишь толкованию юридических норм, а выражается в выработке правоположений, которые хотя и не могут быть поставлены на одну плоскость с юридическими нормами, тем не менее, вносят в правовое опосредование общественных отношений новые элементы [3, С. 6–7].

В настоящее время термин «правоположение» используется не столь часто, а научные разработки относительно трактовки понятия и его объема не ведутся. Тем не менее, анализ правоприменительной практики позволяет сделать вывод о том, что правоположения, под которыми понимается система правовых принципов, идей, выводов, объективированных в разнообразных судебных актах, содержатся в текущей судебной практике, в постановлениях высших судебных органов, обзорах судебной практики. Приведем несколько примеров.

Верховный Суд РФ дал оценку правомерности факта передачи права подписи нормативного акта Центрального Банка России. Мотивируя свое решение, Верховный Суд РФ выработал правоположение следующего содержания: «Подписание относится к одной из стадий правотворческого процесса, в результате которого официально закрепляется государственная воля в нормах права. Данный процесс в силу его обществен неполитической значимости регулируется конституционными и другими юридическими нормами, что подразумевает закрепление полномочий участников процесса па подписание нормативного акта непосредственно юридическими нормами соответствующего уровня в зависимости оттого, каким правотворческим органов издается акт. Исходя из общего принципа правотворчества, дозволяющего на стадии принятия акта действия строго и пределах специальной компетенции участников процесса, предоставление (делегирование) этими участниками права подписания нормативных актов другим лицам недопустимо, если иное прямо не предусмотрено юридическим актом не ниже уровня, на котором определена специальная компетенция. Правило о выдаче письменного уполномочия (доверенности) для представительства перед третьими лицами, действующее в сфере отношений, регулируемых гражданским законодательством, в данном случае неприменимо» [4, С. 5–6].

Высказанные положения содержат новые нормы, которые, по мнению судьи, существовали в виде принципов, доктринальных идей, но никогда не имели законодательного закрепления.

Несмотря на неоднозначность оценок данных правоположений, сформулированные таким образом правила свидетельствуют о возможностях судебной практики влиять на процесс применения норм законодательства, приводя его к единому знаменателю.

Считаем, что правоположения являются специфическим каналом воздействия судебной практики, как на правоприменительную, так и правотворческую деятельность.

Возвращаясь к формам судебной практики, отметим, что текущая судебная практика — это результат деятельности различных звеньев судебной системы по осуществлению правосудия, объективированный в разнообразных судебных актах: решениях, постановлениях, определениях. Она очень важна для формирования «руководящей» практики, поскольку, рассматривая дела, суд выявляет недостатки, пробелы законодательного регулирования, которые впоследствии обобщаются и закрепляются в ней.

Выносимые при рассмотрении конкретного дела и обязательные только для его сторон, такие акты рассчитаны на однократное применение и носят индивидуальный характер. Правоположения, которые формируются в результате текущей правоприменительной деятельности судов, отличаются определенной степенью неустойчивости.

Вторая форма судебной практики — прецедентная, представляет собой итог деятельности высших судов по конкретным делам, имеющим принципиальный характер, т. е. наиболее остро выявляющим спорные вопросы применения закона. Такие решения рассчитаны па однократное применение и носят индивидуальный характер, но их значение для правоприменительной практики низших инстанций велико — они логичны и убедительны, являются одним из средств правоприменительной ориентации. К сожалению, познакомиться с решениями Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ по конкретным делам не всегда удастся. Решений, попавших в обзоры судебной практики, не так уж и много по сравнению с реальным количеством дел, рассмотренных высшими судебными инстанциями. В части толкования закона такие решения содержат официальное разъяснение позиции судебного органа. Официальный характер такого комментария обусловлен тем, что он издается вышестоящими судебными инстанциями, ориентирует суды на единообразное применение закона, предупреждает о возможных ошибках в судебной практике. Тем не менее, то, что все же попали в обзоры, являются образцом толкования и применения закона для нижестоящих судов. По словам Ю. А. Тихомирова, сама манера обобщения судебной практики, обзоры, которые публикуются, служат очень важным образцом для последующих действий отдельных судов по подобной категории дел.

«Руководящая» практика выражается в разъяснениях Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ о порядке применения законов. Даваемые на основе анализа и обобщения ряда дел, он» обязательны для судов и должностных лиц, применяющих закон. Выработка правопопожений в форме рекомендаций по применению норм действующего законодательства происходит в несколько этапов. Для этого изучается практика судов общей юрисдикции и арбитражных судов регионов, проблемные вопросы обсуждаются на заседаниях научно-консультативных советов при Верховном Суде РФ, Высшем Арбитражном Суде РФ с участием судей, ведущих ученых страны, Президиума Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ. Результатом проделанной работы является принятие постановления.

Правовая природа указанных актов — предмет не прекращающихся споров среди юристов-ученых. Заметим, что термин «руководящая» не является вполне удачным, поскольку в настоящее время разъяснения Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, как это вытекает из ст. ст. 126, 127 Конституции РФ, не являются таковыми. Однако, осуществляя руководство судебной системой, высшие суды призваны обеспечивать единообразное понимание и применение права, поэтому употребление термина «руководящая» судебная практика с определенными оговорками возможно.

Рассмотренные формы судебной практики охватывают всю правоприменительную деятельность судов. С учетом этого, судебная практика представляет собой сложное правовое явление.

Значимость судебной практики в процессе правового регулирования проявляется в ходе реализации свойственных ей функций. В функциях проявляется способность практики формировать нормативную базу данной системы, конкретизировать правовые предписания, обеспечивать их реализацию, контролировать осуществление прав и обязанностей субъектов правоотношении, сознавать предпосылки для удовлетворения общественных и личных интересов.

Литература:

1. Алексеев С. С. Теория права. М., 1995.

2. Проблемы теории государева и права; Учебник / Под ред., С. С. Алексеева. М., 1997.

3. Безина А. К. Лазарев В. В. Конкретизация права в судейской практике // Советская юстиция. 1968. № 2.

4. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 10.