О грамматической концепции Токиэда Мотоки

Ключевые слова: японский язык, грамматика японского языка, теория языкового существования.

В данной небольшой статье нам хотелось бы познакомить российского читателя с грамматической концепцией выдающегося японского лингвиста Токиэда Мотоки, труды которого малодоступны для российских специалистов в силу того, что практически не переводились на русский или английский языки. До знакомства с европейским языкознанием японская языковедческая традиция не имела ни одного системного описания грамматики родного языка. Лишь после знакомства Японии с европейской наукой появились первые грамматики, в основе которых лежал традиционный подход к представлению грамматической информации, причем первые из них были сделаны иностранцами — например, изданная в 1887 г работа англичанина Б. Х. Чемберлена «The Language, Mythology, and Geographical Nomenclature of Japan Viewed in the Light of Aino Studies”. Впоследствии был создан ряд грамматических концепций японского языка (грамматика Ямада (Ямада Ёсио, 1873–1958), грамматика Мацусита (Мацусита Дайдзабуро, 1878–1935), грамматика Хасимото (Хасимото Синкити, 1882–1945), грамматика Токиэда (Токиэда Мотоки, 1900–1967)). Грамматическая концепция, созданная Хасимото, является в Японии главенствующей, и именно на ней построено обучение грамматике японского языка в государственных школах. Токиэда, подвергнув пересмотру и критике теории своего учителя Хасимото, основывающиеся на сочетании японской традиции и структурализма, а также и соссюровский структурализм, разработал собственную теорию — так называемую школу «языкового существования» (言語過程説 гэнго катэй сэцу). Анализ концепции Токиэда позволяет нам утверждать, что более правильным следует считать перевод «Теория о языке как о процессе». Эту мысль подтверждает и перевод названия работы ученого на английский язык Theory of language as process, однако в отчественной лингвистике закрепилось именно приведенное выше название. Основной труд, в котором описана теория — «Принципы японского языкознания» (國語學原論 Кокугогаку гэнрон), 1941, неоднократно переиздававшаяся в Японии; выборочный перевод на русский язык представлен в хрестоматии «Языкознание в Японии», М., 1983. В книге Токиэда выступил с резкой критикой структурного подхода к языку, отстаивая антропоцентризм. Основные объекты его критики — теории Ф. де Соссюра и Ш. Балли. Объяснение этому факту кроется в их наличиии в переводах на японский язык, так как по собственному утверждению Токиэда не владел западными языками. Однако, по мнению исследователей его концепции, в ней косвенно отразились идеи не издававшегося на японском языке В. фон Гумбольдта. Обращаясь к теориям Гумбольдта в своей работе Кокугогаку гэнрон, Токиэда писал, что «...полагать, что язык существует и тогда, когда на нем никто не говорит, — всего лишь абстракция.... исследуя язык, никогда и ни при каких условиях нельзя не учитывать субьект, его порождающий... язык и есть деятельность, осуществляющая говорение, чтение и др.... язык — субьективная деятельность... которая и является конкретным объектом лингвистического исследования» [5]. Таким образом, язык, по Токиэда — «субъективная деятельность», объединяющая психологическую, физиологическую и физическую реальность.

Ученый считал, что «язык не существует… вне человека, который пытается его описать; он существует как духовный опыт самого наблюдателя» [5]. Это высказывание относится не только к родному языку человека, но и к древнему и иностранному: везде исследователь может изучать лишь тот язык, который он знает и в который он вжился. Здесь он безусловно исходил из традиционного опыта японских ученых, почти исключительно занимавшихся толкованием древних текстов и описанием языка этих текстов.

М. Токиэда разграничивал две точки зрения на описание языка: позицию субъекта и позицию наблюдателя. Позиция субъекта — позиция носителя языка; помимо практической деятельности эта позиция предусматривает и определенное осознание языка: мы отделяем в языке правильное от ошибочного, красивое от некрасивого, престижное от непрестижного. Позиция наблюдателя связана с изучением, анализом, описанием языка. Следовательно, подход к восприятию или рассмотрению языка с двух позиций различен: литературный язык и диалекты могут быть равноценны с точки зрения наблюдателя, но они различаются по прагматической оценке для субъекта; варианты одной фонемы не осознаются и не различаются субъектом, но наблюдатель может обнаруживать фонетические различия [7].

Признанием концепции Т. стало создание в 1948 г. Государственного института родного языка, являющегося по сути ведущим центром школы языкового существования; существенным влиянием эта школа пользуется также во многих университетах Японии. Основное внимание уделяется изучению психологических предпосылок речевых актов и особенно их социального контекста. Наиболее последовательно школа занимается изучением речи (в смысле Ф. де Соссюра); в определенной степени с ней могут быть сопоставлены анализ бытового диалога (conversational analysis), а также британская школа системно-функциональной грамматики.

Под влиянием концепции М. Токиэда был изобретён метод лингвистического исследования, получивший название «языкового существования» (гэнго сэйкацу). Не углубляясь в абстрактные лингвистические схемы, японские учёные начали последовательно и непрерывно фиксировать техническими средствами весь речевой поток, производимый среднестатистическим носителем японского языка двадцать четыре часа в сутки. И так день за днём, неделю за неделей. В течение этого периода времени исследователь фиксирует всю речевую деятельность в различных социальных ситуациях специально отобранного испытуемого, который рассматривается как «типичный представитель» той или иной социальной и возрастной группы. Регулярно проводятся массовые обследования значительного числа информантов на предмет функционирования литературного языка, диалектов и промежуточных образований («полудиалектов»), употребления тех или иных форм вежливости в тех или иных ситуациях и т. д.; эти обследования повторяются с теми же испытуемыми через несколько десятилетий, что позволяет получить данные о динамике речевых и языковых изменений. В результате были получены данные, часто отсутствующие для других языков: о среднем количестве слов, произносимых в день людьми разного возраста и положения, о средней длине предложения в тексте того или иного жанра, о времени, затрачиваемом японцами на чтение, письмо, говорение и слушание и т. д. Школа языкового существования активно использовала статистические методы исследования. Исследования школы имеют несомненную практическую значимость: на основе полученных данных разрабатываются методики преподавания языка, вырабатываются подходы к поддержанию и совершенствованию языковой нормы на государственном уровне.

Среди прочих пунктов концепции Токиэда Мотоки следует отметить последовательное разграничение двух классов языковых единиц: одни из них образуют понятия, другие передают чувства, настроения говорящего. К числу первых относятся глаголы, прилагательные, местоимения, наречия, ко вторым же принадлежат союзы, междометия, падежные частицы.

То, что в традиционной классификации частей речи японского языка называется падежными показателями и вспомогательными глаголами, Токиэда относит к группе辞 дзи (утверждение), а существительные, глаголы — к группе詞 си (содержание высказывания). Однако служебные глаголы (форманты), образующие страдательный залог, относятся к 詞 си, а среди отрицательных служебных глаголов и формантов есть такие, которые относятся и к той, и к другой группе. В такой теории в идеале предполагается, что каждое слово будет раз и навсегда отнесено к той или иной группе, однако в реальности это не всегда возможно соблюсти. Например, считается, что наречие обладает свойствами и той, и другой групп, а в случае, если предложение оканчивается глаголом (а поскольку сказуемое в японском предложении всегда стоит в конце, т. е. сказуемое, выраженное глаголом, обязано содержать высказывание), то делается допущение, что за глаголом (詞 си) следует нулевой 辞 дзи.

Описывая грамматическую систему родного языка, М. Токиэда столкнулся с проблемой соотношения лексических и грамматических элементов на уровне слова, словосочетания и предложения. Порядок слов в японском предложении не строго фиксированный, глагол и управляемое им слово, например, могут быть разнесены в предложении и отделены различными словами, уточняющими значение как глагола, так и управляемого слова, а также, возможно и другого члена предложения; также одинаковые падежные показатели, указывающие на управление, могут быть использованы в одном предложении при разных его членах, также упомянутые показатели могут быть заменены (вытеснены) другим падежным показателем: например, существует правило, по которому показатель винительного падежа を о заменяется на показатель も мо, если контекст предполагает значение «тоже», «аналогично», или на союз や я «а также» при перечислении однородных членов предложения. С подобными трудностями понимания структуры предложения сталкиваются не только иностранцы, изучающие японский язык, но и сами носители языка, не дослушав предложение до конца, не могут быть уверены в правильном понимании мысли говорящего. Добавим также, что, поскольку японская культура признается высококонтекстной, зачастую необходимо дослушать до конца не только предложение, но все высказывание, а также помнить о том, что было сказано ранее. В частности поэтому считается, что синхронный перевод с японского языка чрезвычайно сложен.

М. Токиэда предложил решить этот довольно сложный вопрос с помощью простой и наглядной схемы, которую назвал «структурой вдвигаемых друг в друга ящиков».

Если в линейной структуре Хасимото, общепринятой в школьной грамматике, предложение анализируется как последовательно развертываемая структура, в которой границей синтагмы считается место, в котором говорящий может сделать смысловую паузу, то структура Токиэда предлагает вычленять попарно взаимозависимые элементы (詞си и 辞дзи), постепенно раскрывая связи на более глубоком уровне. Таким образом, например, предложение あの人は私の甥です ано хито ва ватаси но ои дэс «Тот человек — мой племянник» у Хасимото делится на синтагмы следующим образом:

В нижней строке мы видим конечный результат анализа — четыре синтагмы: あのано «тот» 人はхито ва «человек» — 私のватаси но «мой» 甥ですои дэс «племянник». Чтобы проиллюстрировать японский способ деления, вставим в русскую фразу соответствующие междометия: «Тот (не какой-либо другой), эээ, человек (именно человек, а не животное и не предмет мебели), эээ, мой (не чей-либо еще), эээ, племянник (не сын, не брат, не племянница). Для объяснения синтаксических связей требуются дополнительные разъяснения, ведь соседствующие элементы в линейной структуре отнюдь не связаны между собой.

Синтаксическая структура же в понимании Токиэда — ярусная структура, в этом она имеет преимущество, поскольку лучше подвергается анализу. Посмотрим, как анализируется то же предложение по системе «вкладываемых ящиков»:

Каждая отдельная «коробка» состоит из двух простых элементов — 詞си + 辞дзи, например, 甥 ои «племянник» (сущ.) ＋です дэс «является» (глагольная связка). В свою очередь, эта «коробка» в составе более высокого яруса выполняет функцию 辞дзи: 私のватаси но + 甥で ои дэс «является моим племянником». На следующем ярусе мы выходим на уровень подлежащего и сказуемого в предложении — в японском языке мы говорим о группе подлежащего あの人は ано хито ва «тот человек» и группе сказуемого 私の甥です　ватаси но ои дэс является моим племянником», у Токиэда группа подлежащего в комплексе соответствует 詞си, группа сказуемого — 辞дзи.

Именно такое разложение синтаксической структуры, в частности, является базовым правилом практикующих русскоязычных переводчиков и преподавателей японского языка, поскольку синтаксис японского языка имеет обратный порядок слов относительно русского, и линейный анализ по Хасимото не способен дать быстрого и безшибочного понимания структуры предложения. Поэтому мы считаем, что изучение грамматической концепции Токиэда Мотоки, может быть полезно российским исследователям, в том числе, помочь развитию теории перевода с японского языка.

Литература:

1.         Алпатов В. М. Предисловие. — В кн.: Языкознание в Японии. М., 1983

2.         Алпатов В. М., Гуревич Т. М., Корчагина Т. И., Нечаева Л. Т., Стругова Е. В. Полвека в японоведении. М., 2013

3.         Неверов С. В. Социально-языковая практика современной Японии. М., 1982

4.         Прасол А. Япония. Лики времени. М., 2008

5.         Языкознание в Японии (отрывки из сочинений лингвистов, принадлежащих школе языкового существования). М., 1983

6.         Kokubunpoukouza 1, Meiji Shouin 1987

7.         Naoki Fuse, Tokieda Motoki and his theory of Language as process — Thesis, the Ohio State University 2010