На протяжении всей истории России малочисленные народы Севера являлись объектом, вызывающим к себе особое внимание со стороны государства. Сформировавшаяся в XVII в. специфическая система взаимоотношений власти и коренного населения Северо-востока Азии без изменений действовала вплоть до 1917 г. Такая «консервация» системы управления была обусловлена фискальными интересами российских властей, заинтересованных в бесперебойном поступлении ясака в виде ценной промысловой пушнины.
После революции 1917 г. политика новой власти по отношению к северным народам получила иное развитие. Формально, с момента провозглашения СССР было закреплено право народа на самоопределение, конституцию и создание государства, узаконены органы государственной власти, институт гражданства, определены внешние границы. Но на практике эти принципы остались нереализованными. СССР сформировался и развивался как унитарное государство с чисто символической федерацией, централизованной партийно-государственной системой управления. Естественно, что ни о какой самостоятельности коренного населения не могло быть и речи. При этом, следует отметить, что вплоть до 1950-х гг. промышленное влияние на традиционный образ жизни коренного населения Северо-востока России не было значительным, т. к. носило очаговый характер, что позволяло этническим меньшинствам сохранять свою культуру и образ жизни. К тому же государство в тот период имело определенную заинтересованность в поддержке традиционных отраслей хозяйства, т. к. они становились основой для создания продовольственной базы промышленных и транспортных предприятий. Оленеводство и рыболовство позволяли обеспечивать продовольствием промышленные поселения на Севере. При этом пушной промысел по-прежнему являлся важнейшим источником валютных поступлений, необходимых для проводимой в то время политики индустриализации.
Начиная с конца 1950-х гг. наступил новый этап в промышленном развитии северных территорий. Начался процесс интенсивного индустриального освоения, охвативший обширную территорию традиционного проживания народов Севера, что привело к расширению на этих территориях градостроительства с его инфраструктурой, транспортными и энергетическими сетями и, следовательно, способствовало повышению качества жизни и росту численности населения. При этом уровень жизни в местах проживания коренных народов Севера оставался ниже уровня жизни населения промышленных поселков. Самоуправление было сведено к нулю, оставаясь формальным в виде администраций ряда национальных округов, курируемых отделами по делам народностей Севера исполкомов. Для придания видимости национального представительства в органах власти малочисленных народов Севера существовали немногочисленные группы депутатов в Верховных и районных Советах народных депутатов. Развитие промышленности, транспорта и строительства сопровождалось большим миграционным приростом, в результате в районах проживания коренного населения местные жители оказались в меньшинстве. В этих условиях малочисленные народы стали быстро ассимилироваться, терять свой язык и культуру.
С 1960-х гг. началось преобразование колхозов, где трудилась основная часть коренного населения в совхозы специализирующиеся на оленеводстве, пушном промысле и звероводстве. На базе колхозного крестьянства появились рабочие совхозов. Быстрее стали расти кадры интеллигенции. Но в районах проживания народов Севера аграрные преобразования не оказали существенного влияния на совершенствование отраслей северного хозяйства, на условия труда и жизни занятого в этих отраслях коренного населения. Это выражалось в том, что по уровню применения достижений научно-технического прогресса оленеводческо-промысловые отрасли и звероводство значительно отстали от других отраслей производства.
Реорганизация колхозов в совхозы и переселение коренного населения Севера из мелких, иногда временных, небольших поселений в более крупные поселки и частично в города дала во многом не те результаты, на которые была рассчитана. Своей целью данная кампания ставила включение коренных народов в современное социалистическое общество, повышение их уровня жизни, более полную интеграцию в советскую экономику. Одной из её возможных целей, как не исключали исследователи, возможно, было стремление освободить от коренного населения места их обитания, для масштабного промышленного освоения [1, с. 43].
Несмотря на все попытки государства перевести все кочевое население на оседлый образ жизни, данный процесс происходил медленно из за того, что оленеводы и охотники должны были переходить от кочевого образа жизни к проживанию в поселках со всеми преимуществами поселений городского типа, и в то же время сохранить традиционные отрасли хозяйства, с которыми исторически связаны их судьбы и которые являлись наилучшим способом эффективного использования биологических ресурсов Севера. Трудно совместимые по пространственной и социальной организации эти две задачи вынуждали северянина к компромиссу — пожертвовать бытовым комфортом или отказаться от образа и уклада жизни, унаследованного от предков [2, с. 28].
В 1965 г. в хозяйствах Якутской АССР, по данным годовых отчетов, было зарегистрировано 2182 кочевых и полукочевых семьи, а на 1 января 1971 г. — 1282. На 1 января 1976 г. в совхозах Якутии насчитывалось 717 кочевых и полукочевых семей. В то время как в Магаданской области произошел даже рост кочевого населения: в 1965 г. насчитывалось 1497 семей, а в 1970 г. — 1540. В Ямало-Ненецком национальном округе Тюменской области за период 1966–1970 гг. было переведено на оседлость 855 семей (33 % запланированного), а 2202 (11502 чел.) продолжали кочевать. К середине 1970-х гг. в округе вели кочевой образ жизни 2095 семей. В Корякском национальном округе, как и во всей Камчатской области, несмотря на официальные заявления, продолжало кочевать 800 пастухов-оленеводов. К концу 1980-х гг. более 15 тыс. человек (около 10 % всех коренных малочисленных народов Севера на то время) продолжали вести кочевой образ жизни [3, с. 77].
Эти цифры дают возможность утверждать, что несмотря на государственную политику и большую организаторскую работу местных органов власти, кочевание как бытовое, так и производственное, продолжало существовать в Якутии, на Ямале, Чукотке, Таймыре и других районах Севера на протяжении всей второй половины ХХ в., что демонстрирует определенную устойчивость традиционного хозяйства коренных народов Севера.
Но вместе с тем по-прежнему остались нерешенными такие важные задачи, как острый недостаток трудовых ресурсов в совхозах и колхозах Крайнего Севера, реконструкция материально-технической базы этих отраслей производства на основе достижений научно-технического прогресса. Также сдерживающее влияние оказывали неудовлетворительные жилищно-бытовые условия во многих населенных пунктах. Значительную роль в низких показателях уровня жизни коренных жителей Севера играло недостаточное медицинское обслуживание. Смертность коренного населения, в том числе и детской, в 1,5–3 раза была выше, чем среди приезжих, и в 2–3 раза выше, чем было в других регионах страны. Средняя продолжительность жизни у представителей народов Севера в 1989 г. на 1–4 года была короче, чем в среднем по России, а малочисленных народов Севера — на 9,5 и 10 лет. Средняя продолжительность жизни мужчин составляла 54 года, женщин 65 лет [4, с.53].
Было бы неверным утверждать, что государство игнорировало положение малочисленных народов Севера. В 1950-х — 1970-х гг. властными органами РСФСР и ЯАССР был принят целый ряд постановлений, касающихся мер по развитию экономики и культуры северных народов для преодоления существенного отставания в их экономическом и культурном развитии. Для постоянного контроля за развитием экономики и культуры народов Севера и координирования работы министерств и ведомств по вопросам северных районов были образованы специальные структурные подразделения. Так, например, по предложению Госплана Якутской АССР в 1967 г. был создан Отдел по народностям Севера Совета министров ЯАССР [2, с. 28].
Специальным постановлением Совета министров СССР и ЦК КПСС от 16 марта 1957 г. коренному населению Севера обеспечивались различные льготы: денежные ссуды на жилищное строительство с погашением значительной их части за счет государства, приданое новорожденным, медикаменты, содержание детей в дошкольных учреждениях, интернатах, а также льготы для молодежи при поступлении в ВУЗы и др.
При этом особая политика государства по отношению к малочисленным народам Севера не брала во внимание их право на собственное видение своего дальнейшего развития. Представители самих этносов были отстранены от решения своих проблем. Советская политика государственного патернализма исключала критические дискуссии и инициативы «снизу», все вопросы решались постановлением исполнительных органов, что лишало возможности регулировать возникающие социальные противоречия в правовом поле.
Еще одной важной проблемой, с которой столкнулись народы Севера во второй половине ХХ в., стала постепенное снижение числа носителей родного языка этих народов. Одним из показателей культурной ассимиляции может служить рост числа лиц, считающих русский язык родным (для эвенков и эвенов Якутии место русского языка занимает якутский). В 1959 г. только 15 % коренных северян назвали русский язык родным, в 1970 г. — 23 %, в 1979 г. — 29 %, а в 1989 г. — уже 36 %. Соответственно, уменьшается доля аборигенов Севера, называющих родным язык своего народа (с 76 % в 1959 г. до 52 % в 1989 г.) [5, с. 59]. К тому же ситуация усугублялась еще и тем, что большинством из тех, кто не владел родным языком, были представители молодого поколения [6, с. 50].
Невозможность совмещения традиционного образовательного принципа, при котором молодое поколение получало знания от старшего, обеспечивавшее связь поколений, передачу умений и навыков, необходимых для ведения традиционного хозяйства, с принципом образования, которое советское государство стремилось дать всем своим гражданам. Сложность состояла в том, что знания начального образования сложно усвоить в условиях кочевого образа жизни на должном уровне. Отсюда вытекала необходимость создания в населенных пунктах детских яслей, садов и школ-интернатов для детей кочевников. При этом, методика образования на родном языке для абсолютного большинства малочисленных народов Севера не была разработана, воспитание и образование детей проводилось в основном на русском языке (иногда на языке других народов, например в случае с эвенками и эвенами, на якутском). Интернаты оказались эффективным средством разрушения национальных языков: после 8–10 лет круглосуточного интернатского обучения дети не говорили ни на одном языке, кроме русского (или якутского). Именно данная система школ — интернатов послужила причиной постепенной утраты северными народами родного языка и культуры.
Существовали также и объективные причины ассимиляционных процессов, например: дисперсное расселение северных народов и низкая компактность их расселения. Проживая разрозненными этническими группами в окружении преимущественно русско- и якутоязычного населения малочисленные народы перенимали язык и культуру этносов, которые имели такие решающие преимущества, как оседлый образ жизни, компактность, подавляющее численное превосходство и наличие письменности и литературы. Русский и якутский языки имели сравнительно более широкое функциональное применение и развитие.
Ассимиляции народов Севера способствовала сильная диалектная раздробленность. Например, литературные языки некоторых народов (эвенки, эвены) созданные в 1930-х гг. на базе одних диалектов были не совсем понятны носителям других, хотя они были представителями одного народа, и вследствие этого не получали должного распространения. В условиях невозможности преодоления диалектной раздробленности в короткие сроки в процессе консолидации локальных этнических групп в единую народность, в качестве интегрирующего средства, средства межнационального общения выступил русский язык [7, с. 4].
Таким образом, к концу 80-х гг. ХХ в. коренные народы Севера испытывали большое количество проблем, препятствующих их дальнейшему этническому развитию. Ассимиляционные процессы, стали закономерным результатом промышленного освоения северных территорий. Демократизация общества в перестроечное время сделало возможным открытое обсуждение проблем коренного населения. К властям пришло понимание сложности кризисного положения, что побудило предпринять действия для законодательного закрепления прав народов Севера.
20 сентября 1989 г. на пленуме ЦК КПСС была принята политическая платформа «Национальная политика партии в современных условиях». Важное место в принятом документе было уделено народам Севера и их проблемам. В разделе «Поднять роль и правовой статус национальной автономии» указывалось: «КПСС разделяет озабоченность общественности положением малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Промышленное освоение населяемых ими территорий ведется без должного учета уклада их жизни, социальных и экологических последствий. Эти народы нуждаются в специальной государственной защите и помощи. Необходимо предоставить Советам народных депутатов этих территорий исключительное право на их хозяйственное освоение, т. е. на промысловые угодья, пастбища, внутренние водоемы, акватории прибрежных вод, леса, на создание заповедных зон в целях восстановления и сохранения мест проживания народов» [8]. Здесь же было предложено созвать в ближайшее время, представителей коренных народов и образовать ассоциацию, которая представляла бы их интересы на всех уровнях управления.
В 1990 г. в результате законотворческой деятельности Верховного Совета СССР, инициируемой депутатами регионов Крайнего Севера и активного общественного обсуждения, было принято несколько законов. Принципиально значимыми были законы от 9 апреля 1990 г. «Об общих началах местного самоуправления и местного хозяйства в СССР» [9, с. 91–104] и от 26 апреля 1990 г. «О свободном национальном развитии граждан СССР, проживающих за пределами своих национально-государственных образований или не имеющих их на территории СССР». Известный российский северовед Н. Б. Вахтин считал, что ряд статей о местном самоуправлении могли быть использованы северянами для преодоления своего бедственного положения [10, с. 74].
Но, следует отметить, что принятые законы, в связи с распадом СССР и упразднения его законодательства, так и не получили своего применения. В новых условиях субъекты бывшего СССР, учитывая, что советское законодательство в значительной степени устарело, стали разрабатывать новые юридические нормы и принципы. Уже в 1992 г. в Российской Федерации были приняты новые законы, существенно отличавшиеся от советских, закрепляющие права малочисленных народов Севера.
Начавшиеся во второй половине 1980-х гг. в СССР политические и экономические преобразования, сильно повлияли на положение северных меньшинств. К этому времени у народов Севера прослеживался довольно высокий естественный прирост, во многом обусловленный понижением уровня смертности. Но множество проблем, накопившихся за весь предыдущий советский период, оставались нерешенными.
В начале 1990-х гг. Якутия, как и субъекты распавшегося Союза, переживала непростое время стремительных перемен в общественно-политической, социально-экономической и культурной жизни. Вероятно, именно этим обстоятельством объясняется преобладание негативных оценок текущей общественно-политической ситуации в Якутии.
По материалам опроса, проведенным Якутским-Саха республиканским управлением статистики в 15 районах и г. Якутске в 1991 г., преобладающее большинство респондентов — 78,4 % негативно оценило общественно-политическую ситуацию, как тревожную — 31,7 %, близкую к кризисной — 22,4 %, как кризисную 16,8 %, катастрофическую — 7,5 %. При этом чувство неудовлетворенности текущей общественно-политической ситуацией не было связано ни с социально-демографическими характеристиками респондентов, ни с имевшейся региональной спецификой условий и уровня жизни городского и сельского населения республики [11, с. 159].
Анализ ответов на вопрос: «На решение каких проблем, по Вашему мнению, руководству республики следует обратить внимание в первую очередь?», — позволил выявить факторы, вызывавшие социальную напряженность и, соответственно, формировавшие негативные оценки социально-политической ситуации в Республике Саха (Якутия). Ведущая пятерка проблем, затрагивающих жизненно важные интересы власти и общества республики в 1991 г., выглядела следующим образом: развитие топливно-энергетического комплекса — 66 % опрошенных, решение продовольственной проблемы — 58,2 %, государственный патернализм в отношении социально незащищенных слоев населения — 44,4 %, укрепление суверенитета Якутии — 38,5 %, жилищный вопрос — 35,6 % [11, с. 160].
По соотношению голосов опрошенных можно отметить, что идея суверенизации Якутии волновала немалую часть респондентов (38,5 %). Это наглядно отражает нарастание общественно-политического напряжения в республике и показывает, что выбор путей и форм обновления ее государственности, происходящего на фоне затяжного экономического кризиса волнует значительную часть населения.
Таким образом, государственная политика ускоренной интеграции в советское общество и активное промышленное освоение территорий традиционного проживания коренных народов Севера и Арктики, привела их к глубокому кризису. Политическое бесправие народов Севера, выражавшееся в отсутствии у них политических институтов, лишало их возможности защищать свои интересы. К началу перестройки наиболее зримо проявился кризис национальной культуры аборигенных этносов. Это выразилось в сокращении числа лиц, владеющих родным языком, в утере национальных бытовых традиций, профессиональных навыков в традиционном хозяйстве. Культурная ассимиляция привела к постепенной утрате коренным населением своей национальной идентичности и слиянию с более крупными этносами. Общее положение коренных народов Севера (особенно малочисленных) было депрессивным. Период «гласности» после долгого периода ограничений прав и свобод граждан Советского Союза, выдвинул на широкое общественное обсуждение те проблемы, о которых ранее приходилось умалчивать, а также дал возможность создавать независимые общественные организации, целью которых являлись защита прав и интересов национальных меньшинств. Поэтому рост политической активности коренных народов Севера, появление их общественных объединений и инициатив стало новым и закономерным этапом в общем процессе либерализации общественной жизни охвативший страну в конце ХХ в.
Литература:
1. Петров Ю. Д. Малочисленные народности Севера: государственная политика и региональная практика. — М.: Academia, 1998.
2. Филиппова В. В. Коренные малочисленные народы Севера Якутии в меняющемся пространстве жизнедеятельности. — Новосибирск: Наука, 2007.
3. Пика А. И., Прохоров Б. Б. Большие проблемы малых народов // Коммунист, — 1988. — № 16.
4. Донской Ф. С. Социальная защита населения Севера в условиях перехода к рыночной экономике // Человек и Север: Исторический опыт, современное состояние, перспективы развития / Отв. ред. В. Н. Иванов. — Якутск: ЯФ Изд-во СО РАН, 1992. — Ч. 2.
5. Богоявленский Д. Д. Вымирают ли народы Севера? // Социологические исследования. — 2005. — № 8.
6. Борисов М. Н. Малочисленные этносы Севера: вчера, сегодня, завтра. — Рыбинск: РГАТА, 1995.
7. Роббек В. А. Кривошапкин А. В. Малочисленные народы Севера Республики Саха (Якутия) // Малочисленные народы Севера Якутии: состояние, проблемы / Отв. ред. М. М. Хатылаев. — Якутск: ЯНЦ СО РАН, 1993.
8. Политическая платформа ЦК КПСС от 20.09.1989 г. «Национальная политика партии в современных условиях» // Правда. — 1989, — 24 сент.
9. Закон СССР от 09.04.1990 г. «Об общих началах местного самоуправления и местного хозяйства в СССР» // Новые законы СССР. — М.: Юридическая литература, 1990.
10. Вахтин Н. Б. Коренное население Крайнего Севера Российской Федерации. — СПб. — Париж: Изд-во Европейского Дома, 1993.
11. Опыт и практика демократических выборов в Республике Саха (Якутия): 1990–2002 гг. / Отв. ред. В. Б. Игнатьева. — Якутск: Изд-во СО РАН. Якут. фил., 2003.
