Если одним из факторов развития в современном этапе прогресса узбекского литературного языка является внешний источник (внешнее воздействие), второе это говоры народного диалекта считающиеся его внутренним резервом. (1) Связь и взаимодействие между литературного языка и говоров, понимается в качестве основного внутреннего резерва народного языка, проделано много работы в вопросе изучения его в связи с литературным языком. Так как изучение народного языка может помочь в выяснении некоторых сторон истории языка, в определении возможностей и будущего литературного языка.
Диалектолог и фольклорист всегда находятся в близкой взаимосвязи, то есть материалы собранные ими нередко служат в качестве объекта необходимого изучения. Особенно, образцы узбекского народного творчества обладающие богатой и длительной историей дают ценные материалы для диалектологов. Ибо жемчужины устного творчества издревле создавались в форме койне (2) или верхнего диалекта (3) устного литературного языка. Значит, образцы устного творчества узбекского народа, особенно эпические дастаны созданы в одной общей междиалектной одной форме одинаково служащей всем узбекским говорам. В качестве общего языка между диалектами важную роль сыграл кыпчакский диалект. Это мы ясно видим в творчестве народных бахши как Фазил Юлдаш, Эргаш Жуманбулбул оглы, поэт Пулкан, поэт Ислам. По этой причине в эпических дастанах написанных в начале ХХ века нашли свое выражение многие свойства (фонетические, лексико-грамматические) кыпчакского диалекта.
Безусловно, при подготовке произведений устного народного творчества к изданию составители стараются приблизить их язык в литературным нормам. В результате, язык этих произведений немного отличается от рукописей. Несмотря на это, мы явно можем увидеть характерные свойства говоров в них, особенно кыпчакских. Потому что, и представители кыпчакского диалекта, и творцы народных дастанов являются членами определённого племени (4). И поэтому на языке эпических дастанов вместе со свойствами общего меж диалектического языка отражен и свойства кыпчакского диалекта.
В нашей работе мы остановимся на диалектизмах встречающихся на языке дастана «Алпамыш» (5) и о их свойствах. Так как творцы и исполнители дастана «Алпамыш» являются представителями кыпчакского диалекта в диалектизмах встречающихся в его языке нашли свое выражение фонетические, лексико-грамматические свойства кыпчакского наречия. В некоторых местах встречается и элементы огузского. Ниже мы постараемся проанализировать через примеры диалектизмы в языке дастана.
Своеобразные слова кыпчакского диалекта не встречающиеся в литературном языке. Но они активно используются в языке дастана. Такие слова свойственны различной отраслевой лексике, и имеют важное значение в отношении их собирания, изучения истории языка, диалектологии, этнографии и духовного богатства нашего народа (8).
К таким словам мы можем отнести нижеследующие слова:
Сова — кунак — меш (наливают кумыс). Сравните: в «Узбекско-русском словаре»: (9) сова-обл. меш; кунак — обл. «большой кожаный бурдюк для хранения кумыса»: в «Словаре говоров узбекского народа» (10) сава (карнок). Описывается как большой бурдюк из кожи лошади. Мы видим что эти слова в дастане использованы именно в таком значении:
Зайдя в шатёр, взглянул удалец,
Все сава-кунаки так полны.
Все их можно выпить с начала
Им еще будет нужен кумыс.
Зайдут в шатёр где есть кумыс.
И все сава-кунаки станут пусты (319 ст.)
В смысле лжи-вранья (лжец-обманщик):
Не ври, скажи правду Кукаман.
Не говори лжи в это время (51 ст.)
В кыпчакском наречии это слово до сих пор существует (в говорах кирк, кыпчак, кунграт) и используется в значении «лжи» и произносится в виде «утурук», «утрук», «утрик». Смотрите: «Словаре говоров узбекского народа», 205 ст.
Чийир — в смысле следа. Мы видим что в словарях этому слову даётся два смысла. Например: УРС чийир-фольк. Даётся пояснение как след (43), в СГУН — чыбыр (жуш) как след овец. А в дастане используется в верхнем смысле, то есть в смысле следа. Значит между ними существует семантическая связь.
Дал коню ячмень и аир,
На снегу след оставит караван. (26–27 ст.).
На сегодняшний день это слово используется в смысле следов овец в говорах (в основном, в скотоводстве).
Табар — в смысле топора:
Муллы читают зер-забару,
Мастера рубят теша-табары (78 ст.).
Слово табар одно из тюркских слов, до сих пор активно используется в некоторых говорах и говорах кирков Бухарской, Кашкадарьинской областей в смысле топора. И этимология слова «топор» в русском языке упирается к древнему тюркскому языку.
Арна, Ур. Мы видим что этимология и этих слов имеет далёкую историю. Например: в УРС слово «ур» толкуется в двух значениях, то есть 1) в смысле высота, 2) в смысле глубина. И в наших говорах мы видим эти два вида. Например: если в Карнобском говоре используется в смысле «подвала», во многих кыпчакских говорах используется в смысле «высоты». И даже основа слова «ура» в литературном языке может быть заимствована от слова «Ур».
Слово «арна» в произведении «Девони лугати т-турк» (11) если дается в смысле «арык», в говорах Хорезма широко используется в смысле «большого арыка», «анхора», «канала». А в дастане эти слова использованы в смысле «арык» и «высота». И с этой стороны слова взятые из языка дастана подходят кыпчакскому наречию:
Холм пришел извивался,
Арна пришла и сбросила,
Ур пришел …………….
Так Хаким пошел в путь (83 ст).
Хвастун. В дастане эти слова использованы в смысле «хвастун», «суетливый»:
Не обуздана его борьба,
В такой день умереть дело хвастуна.
Глупцом умирает как ты калмык,
Так наказывает хвастуна (119).
Использование и этих слов мы видим различное произношение и различных смыслах в говорах. Сравните: гуппи — в говоре кирк «суетливый». В гурланском, мангитском и в нескольких других говорах используется в смысле «толстого ватного, стёганного халата» (смотрите: СУНГ). Значит в этом месте возник случайный похожий звук, и между их смыслами нет никакой близости. Если в УРС лопчи — присущ фольклору, в СУНГ лоппи-в кыпчакском говоре используется в смысле «суетливый», в Сайраме «хвастун» и в Самарканде «лжец» (СУНГ 169 ст.). А в литературном языке (особенно в журнале «Муштум») всем известно использование смысла «выдумщика» (лофчи).
Шулла — шавла (рисовая каша). И это слово в различных говорах используется в разных смыслах. Например: в Кашкадарье «хурда», то есть в смысле рисового супа; в Коканде «ёвгон хурда», то есть в смысле рисового супа без масла; в говорах Джизака, Бухары произносится в форме «шо:лэ» в литературно орфографическом смысле «шавла»; в кыпчакских говорах произносится «шулла», в литературно орфографическом смысле используется как шавла (рисовая каша). Мы видим что и в дастане используется именно в этом смысле: «Когда его нет, мы приходим сами хотя нет плова, угощает нас шуллой…» (41 ст).
Анализ языка дастана показывает, что, большинство слов на языке произвдения составляют слова относящиеся к скотоводству, рельефу пастбищ и гор. Причина этого в том что, творцами и исполнителями бахши народных дастанов являются представителями кыпчакского диалекта, они издревле занимались скотоводством. Поэтому слова встречающиеся в их повседневной жизни отразились и в их творчестве. Например, во многих эпических дастанах мы встречаем сцену изображающую ситуацию седлания коня. И в дастане «Алпамыш» имеено это изображено в нескольких местах. Бахши при исполнении ситуации седлания коня (Бойчибор) Алпамыша приводят ряд профессиональных терминов относящихся «седлам-упряжам», многие из них даже представить трудно. Но основная часть этих терминов до сих пор существуют в говорах. В процессе изображения седлания коня на языке дастана используют 14 следующих терминов относящихся к «седлам-упряжам»: потник (терлик), потник (чирги), подстилка под седло (беллик), (жахалдирик), седло (эгар), карсон, стремя (узанги), попона (давур), подпруга (айил), подпруга (пуштан), подхвостник (куюшкан), умилдирик, узда (юган), сбруя (абзал).
Так же, в дастане встречаются и родственные термины присущие говору встречаются очень часто. Например: чеча (жена старшего брата), ул (сын), эна (мать), ота (отец), домат (зять), енга (жена старшего брата), езна, жезна (зять), кайин(родственник по браку) и другие.
Видно, что, в дастане можно часто встречать слова и термины относящиеся к разным отраслям связанным с историей, обычаями и традициями, профессиями, культурой жизни нашего народа. Большинство этих слов издревле использовались на языке нашего народа, их мы встречаем в произведениях Кашгари, Навои, Лутфи, Бабура, Мухаммад Салиха и других классиков. И если это так, их собирание, изучение их в сравнении, определение их этимологии может дать важные материалы и для истории языка, и для диалектологии. А также, сопоставительное их изучение, создает возможность определения близких и отличающих сторон между языком народных дастанов и литературным языком.
Литература:
1. Кодиров П. Язык народа и реалистическая проза. Ташкент-1973, 158 с.
2. Виноградов В. В. О теории художественной речи. — М., 1971.
3. Дониёров Х. Лексика кыпчакских диалектов. — Т., 1979, 132 с.
4. Решетов В. В. Изучение узбекских говоров. — «Материалы узбекской диалектологии», I. Ташкент-1957; Дониёров Х. произведение выше. 133.
5. Алпамыш. Ташкент-1979. Записано от сына Фазила Юлдаша.
6. Шоабдурахманов Ш. Узбекский литературный язык и узбекские народный говоры. — Т., 1962.
7. Узбекско-русский словарь. Ташкент-1959. В последующем используется в сокращенном вида УРС.
8. Словарь узбекских народных говоров. Ташкент-1971. В последующем используется в сокращенном виде СУНГ.
9. Махмуд Кашгари. Девони лугати т-турк. 1 книга, Ташкент-1960.
