Молельни и часовни являлись организационными центрами старообрядчества на территории Тобольской губернии в XIX в. Достоверные сведения о численности и функционировании их практически отсутствуют. Объяснить это можно противодействием староверов сбору таких данных. Между тем, значение этих культовых центров для старообрядцев было велико. Сведения о них носят отрывочный характер, и содержатся, главным образом, в следственных материалах Тобольской духовной консистории, губернского правления, миссионерских отчетах и периодической епархиальной печати. Привлечение и анализ этих источников позволяет составить общую, хотя и далеко не полную картину положения старообрядческих молитвенных зданий на протяжении ХIХ в.
За все время существования раскола положение старообрядческих скитов и молелен не отличалось стабильностью. В 1734 г. (10 июня) старообрядцам было запрещено вновь строить часовни (вместо старых) [6, с.14]. С воцарением Екатерины II староверы получают некоторые льготы, в том числе право строить молитвенные дома и основывать скиты. Правда, указами 21 июля 1768 г. и 6 апреля 1778 г. старообрядцам не дозволялось строить раскольнические церкви и часовни и иметь при них колокола. Однако в 1788 г. (21 июня) старообрядцам вновь было разрешено иметь церкви и отправлять в них служение. Относительно лояльное направление политики по отношению к староверам сохранялось в период правления Павла I и Александра I и изменилось только при Николае I. 7 ноября 1817 г. было принято постановление, по которому раскольники лишались права возводить «для своих нужд» церкви, часовни и молитвенные дома. 17 сентября 1826 г. и 5 июля 1827 г. оно было дополнено: разрешалось без изменений оставлять здания, построенные до 1826 г., но в дальнейшем строительство новых, переделка или возобновление старых молитвенных зданий запрещались. Эти нормы постоянно повторялись. Так, 28 апреля 1836 г. было вновь воспрещено обращать крестьянские избы в старообрядческие молельни и устраивать в молельнях престолы. Престолы же, устроенные в часовнях, существовавших «с дозволения закона», оставались без преследования [7, с. 2–3, 5, 170; 3, с. 88]. Положениями Секретного Комитета 21 ноября 1840 г. запрещено было производить колокольный звон на раскольнических часовнях, а 27 апреля 1841 г. было предписано снимать с них те колокола, которые висят на открытом воздухе. В 1842 г. (13 октября) было запрещено именовать раскольнические молитвенные здания церквами [7, с. 291, 299, 315–316]. Раскольники, уличенные в заведении скитов, в построении новых или починке старых молитвенных зданий, устройстве престолов в существующих уже часовнях, а также за обращение крестьянских изб в публичные молельни подвергались тюремному заключению на срок от одного года до двух лет (ст. 215) [6, с. 226]. При этом, «все устроенное ими» подвергалось слому, а материалы продавались в пользу местного приказа общественного призрения.
Запретив старообрядцам строительство новых молитвенных зданий, правительство установило контроль за возведенными до 1826 г. Секретными предписаниями 26 февраля 1826 г., 24 октября 1835 г. и 10 марта 1836 г. МВД вменяло в обязанность начальникам губерний ежегодно к 1 января доставлять сведения о числе старообрядцев, их церквей и часовен [21, л. 1, 5–6]. Согласно собранным в 1835 г. сведениям, в Тобольской губернии числилось 19 старообрядческих часовен и молитвенных домов [2, с. 282–284]. В 1839 г. были поданы сведения о 20 старообрядческих молитвенных зданиях в Тюмени (6), Ишимском (12) и Ялуторовском (2) округах с общим числом прихожан 3501 человек. В 1842 г. их число увеличилось до 31 [15, л. 113–114; 21, л. 28, 42, 89–89об.; 20, л. 40–41, 55; 37–38, 118–118 об.]. По количеству молитвенных зданий Тобольская губерния не уступала соседним, в частности Пермской, где было учтено 29 заведений, и Томской с 28 молельнями. Всего по империи, по официальным данным за 1840 (1841) г. действовало 48 (38) старообрядческих церквей, 854 (813) часовни, 20 монастырей и 36 (26) скитов, что составляло 958 (901) старообрядческих молитвенных зданий [2, с. 383–384]. Таким образом, учтенные властями молитвенные заведения староверов Тобольской губернии составляли в 1840–1841 гг. 3,2 (3,4) % от общего их количества.
Относительная неприкосновенность со стороны властей старообрядческих часовен, построенных до указа 1826 г., часто нарушалась в связи с образованием единоверческих приходов, для более эффективной организации которых, учитывая трудности строительства новых церквей, и тот факт, что единоверцы были вчерашними старообрядцами, правительство считало возможным изъятие их у старообрядческих обществ. Это вносило существенные осложнения во взаимоотношения между представителями различных старообрядческих толков. Оставшиеся в староверии, как правило, проигрывали споры, связанные с конфискацией их молитвенных зданий [5; 6].
Часть жителей д. Сосновки Новозаимской волости Ялуторовского округа, принадлежавших к стариковщине, перешла в конце 40-х гг. XIX в. в единоверие. Поскольку и староверы, и единоверцы в равной мере участвовали в оснащении и организации часовни д. Сосновки, спор по поводу прав собственности, был вынесен на судебное разбирательство. По приговору губернского суда в 1840 г. старообрядческая часовня в д. Сосновке была передана единоверцам вместе с утварью и книгами. Проигравшие дело старообрядцы после объявления им приговора «сочли себя недовольными», отказались подписать приговор и самовольно разошлись по домам [16, с. 1–33].
60-е гг. ХIХ в. внесли некоторые коррективы в проводимую правительством политику в отношении к старообрядчеству. Практика показала, что решать проблемы в данной области с помощью притеснений невозможно. Активизация общественного мнения, реформы, проведенные в различных областях, поставили правительство перед необходимостью наделения хотя бы некоторыми правами и представителей старообрядчества. В 1864 г. был создан Комитет, состоящий из высокопоставленных правительственных чиновников, с целью наделения раскольников некоторыми гражданскими и религиозными свободами. Предоставленное право творить общественную молитву и совершать богослужение в домах, молитвенных зданиях и на кладбищах, было ограничено для старообрядцев запретом к «публичным оказательствам раскола», то есть запрещались: крестные ходы, употребление вне домов и молелен монашеского одеяния и публичное ношение икон, а также пение на улицах раскольничьих песен. В отношении молитвенных зданий разрешалось: чинить обветшавшие, распечатывать те молельни, которые были запечатаны в предшествующие годы, и, в случае необходимости, обращать в молельни жилые дома. Каждый из этих трех вариантов оговаривался отдельно, но в любом случае для открытия молельного здания требовалось разрешение начальника губернии или министра внутренних дел. Следовательно, контроль за старообрядцами осуществлялся как местными, так и центральными властями. Так же, как во всех остальных вопросах, разрешающих раскольникам определенный вид деятельности, самым строгим образом запрещалось внешнее проявление признаков принадлежности к последователям старообрядчества. На молитвенных зданиях должны были отсутствовать наружные колокола, кресты, наддверные иконы. Распечатывание молелен должно было проходить без каких-либо торжеств. Таким образом, ограниченное число раскольников, получивших право пользоваться льготами (последователи только менее вредных сект), многочисленные условия и ограничения, сделанные для них, позволяют сделать вывод о том, что правительственные круги в 60-е годы ХIХ в. не пришли к пониманию необходимости коренного изменения политики в данной области.
Если же мы обратимся к конкретным ситуациям, то увидим, что на практике власти почти всегда решали вопросы не в пользу раскольников. Было предписано отказывать раскольникам в просьбах о восстановлении моленных на «древнем основании». Преследовался самовольный ремонт зданий моленных, они регулярно подвергались уничтожению. Однако сам факт того, что дела, связанные с существованием молелен, постоянно проходили через канцелярию консистории и гражданских властей, является свидетельством того, что эти заведения, несмотря на всю строгость отношения к ним, продолжали функционировать. Поскольку основная часть молелен содержалась в тайне, можно с уверенностью сказать, что число их было значительно больше даже в 1840–1850-х гг., когда существование их активно преследовалось правительством. Следует учитывать еще и тот факт, что решающее слово в вопросах закрытия и уничтожения раскольничьих молелен принадлежало гражданским властям. Это было определено Высочайшими повелениями еще от 28 апреля 1836 г. и 5 мая 1839 г. [3, с. 92]
Источники позволяют говорить о существовании в Тобольской губернии на протяжении ХIХ в. не менее 98 старообрядческих молитвенных зданий. Наибольшее количество старообрядческих молитвенных зданий (25, из них часовен — 14, скитов — 6, молелен — 5) нами было выявлено в Ялуторовском округе:
Община старообрядцев беглопоповщины Верх-Суерской волости, насчитывавшая в 1839 г. 135 чел. об. п. содержала часовню в д. Середкиной. В 1876 г. она была приписана к Уваровской единоверческой церкви [11, л. 19–20; 10, л. 65 об.].
В с. Крутихинском той же волости имелась часовня у общины часовенных (76 чел. в 1810 г. и 256 чел. в 1839 г.), в малой избе Василия Карпова Белобородова. По доносу духовенства, она была опечатана земским заседателем Трофимовым 10 апреля 1851 г. Впоследствии, эта часовня была передана единоверцам. В 1893 г. к ней была приписана церковь в с. Бердюгинском (в 38 верстах) [11, л. 14 об.; 18, л.1–25].
Беглопоповский молитвенный дом в д. Заложской Кизакской волости в конце ХIХ в. был приписан к Уваровской единоверческой церкви.
Два молитвенных дома было устроено старообрядцами в д. Кокушки Шороховской волости (486 чел. в 1810 г., 388 чел. — в 1839 г.). Один из них находился под ведением наставника общины часовенных Семена Нохрина и был сломан в 1854–1855 гг., а другой принадлежал поморской общине во главе с Родионом Нохриным — опечатан властями в 1845 г. [12, л. 218–236].
В центре ирюмского общества часовенных, в д. Верхне-Мостовской (Дворцах), было два молитвенных дома у крестьян Галаниных, один из которых был сломан «по ветхости» около 1849 г., второй — по постановлению МВД от 4 сентября 1857 г.; иконы отданы в Кодскую и Нижне-Алабужскую единоверческие церкви.
Молитвенный дом потомков Я. Лепихина, построенный до 1822 г. в д. Лепехиной Ингалинской волости, принадлежал часовенным, насчитывавшим 485 чел. в 1810 г. [8, л. CLXXXVII]
Во дворе дома крестьянина Федора Иванова Бердюгина в д. Кулаковой Ермутлинской волости, где по данным официальной статистики проживало в 1810 г. 109 чел. часовенного согласия и 182 — в 1839 г., был устроен молитвенный дом, называемый «соборным».
Общество д. Сосновки Новозаимской волости (377 чел. в 1810 г., 252 чел. в 1839 г.) содержало часовню, которая в 1851 г. была конфискована и передана единоверцам с приписной часовней в д. Шулындиной Малышевской волости Ишимского округа [15, л. 89–89 об., 114; 16, л. 1–33; 19, л. 38; 20, л. 41; 11, л. 25–26].
Есть сведения о существовании молитвенного дома в Бобылевской волости, где по подсчетам, в 1839 г. проживало 1440 старообрядцев [15, л. 89–89 об., 114; 19, л. 38].
Старообрядческая часовня «Успенского завода» в ходе насаждения единоверия была перенесена в 1836 г. в с. Кодское и стала центром единоверческого прихода с разрешения и благословения пермского архиепископа Аркадия [24, л. 1–55; 11, л. 8–9.].
Молитвенный дом в с. Онофриевском Красногорской волости был устроен во дворе дома крестьянина Сергея Мурычева; без креста и колоколов; опечатан в 1849 г. [17, л. 1–18 об.]
Три скита и пять молелен были устроены в конце ХIХ в. крестьянами братьями Колмаковыми, торговавшими по гильдейскому свидетельству [12, л. 218–236]. Строителем и покровителем их считался старший из братьев, В. В. Колмаков. В д. Звездочетовой (в 4-х верстах от с. Заводоуковского) размещался женский скит, а на заимке (в полуверсте от Звездочетовой) — мужской скит. В «лесной Заводоуковской даче», в десяти верстах от заимки Колмаковых, «в глухом лесу», тоже находится старообрядческий монастырь. Женский скит представлял собой деревянное «довольно высокое строение, состоящее из двух отдельных помещений, соединенных крытыми наглухо сенями, с верхними и нижними окнами», обнесенное «с переднего фасада деревянной решеткой, из-за которой выглядывали черные кресты и мраморные памятники». Входные сени вели в темный узкий коридор, по одну сторону которого помещались полки с занавесками, а по другую — двери, ведущие в отдельные небольшие комнаты. В углу здания размещалась комната настоятельницы скита, матери Анатолии, прибывшей из погоревшего Невьянского скита Пермской губернии. Дверь из комнаты настоятельницы вела в общую моленную скитниц, передняя стена которой была в три ряда уставлена иконами. Некоторые иконы были украшены жемчугом и бисером. В моленной «повсюду горели лампады, пахло ладаном, по стенам висели подушечки и лестовки». Здесь имелся полный круг печатных и рукописных богослужебных книг, среди них: «Правило келейное, Исповедание православной веры первого Собора, Канонник со списком в конце его схимонахинь инокинь, Последование бываемое о усопших иноках, Потребник иноческий, Око церковное». Рядом с общей моленной были расположены отдельные комнаты — кельи, в каждой из которых находились божницы с иконами и кровать. Еще 10 небольших келий находились в нижнем этаже здания. Мужской скит представлял из себя нескольких одноэтажных домиков, состоявших из целого ряда маленьких комнат с низкими потолками, «разными закоулками, устроенных частью для работников, а частью — для призрения нищих». Здесь же были устроены две моленные, «снабженные иконами, лампадами и богослужебными книгами». В десяти верстах от заимки, «на лесной даче», был устроен еще один скит, где располагалась «семейная моленная» Колмаковых [1].
Скит в урочище Сухие Лога, где скрывался в конце XVIII в. авторитетный в среде зауральских староверов часовенных старец Иоанн (Степанов).
Два женских скита старообрядцев спасова согласия были основаны в ХIХ в. в д. Ключи и с. Мостовском Мостовской волости.
Молитвенный дом в д. Малосальской Кизакской волости принадлежал последователям белокриницкой иерархии и представлял собой пятистенную крестьянскую избу, стоящую «в поле на задах крестьянина Дмитриева». Через всю заднюю стену моленной на полке стояли три иконы Богородицы: Покрова, Утоли моя печали и Троеручицы, четыре медных креста и Образ Николая Чудотворца. Здесь же, в моленной, стояли два деревянных стола, имелось шелковое покрывало, шесть аналоев, четыре деревянных подсвечника, медные и железные щипцы, железный ручной подсвечник приспособленный для освещения книги при чтении, складной стул и простой деревянный ящик с огарками от восковых свечей [14, л. 2–3 об.].
Немногим уступало число старообрядческих культовых зданий (21, из них 15 часовен и 6 молелен) в Курганском округе, принадлежавших в основном староверам беглоповщины. На третьем месте по количеству старообрядческих молелен (8 часовен и 5 домашних молелен, всего 13) находился Ишимский округ. В Тюменском округе нам удалось выявить сведения о 8-ми часовнях, 19-ти скитах и 7-ми домашних молелен (всего 34 молитвенных здания) [15, л. 56, 113; 19, л. 28, 37; 20, л. 40, 55 и др.]. Наименьшее количество старообрядческих часовен было в Тарском округе. Мы располагаем сведениями о существовании здесь лишь одной часовни в д. Низовой Малокрасноярского прихода у крестьянина-поморца Огаркова, которая была «разрешена правительством». Еще один молитвенный дом располагалась в с. Большерецком, на уничтожении которого настаивал в 1892 г. тобольский архиепископ [13, л.37]. Имеются также косвенные сведения о существовании скита в Байкалово Тобольского округа.
Исследование показало, что на протяжении ХIХ в. старообрядцам Тобольской губернии принадлежало не менее 98 молитвенных зданий, из них 47 часовен и молитвенных домов, 28 скитов и 23 домашних молельни, построенных, в большинстве своем до указа 1826 г., т. е. в период послаблений правительства Александра I. География их распространения на исследуемой территории была неодинаковой: от 2 часовен в Тарском округе до 25-ти — в Ялуторовском и 34-х — в Тюменском округах.
Неравномерное распределение молитвенных зданий по округам Тобольской губернии соответствовало концентрации в этих районах старообрядческого населения. В округах с наибольшим количеством молитвенных заведений проживало значительное число староверов. Так, в середине ХIХ в. по данным официальной статистики в Ялуторовском округе с 25-ю часовнями и молельнями числилось 15545 чел. об. п., что составляло 40 % всех старообрядцев губернии.
В 30–40-е гг. ХIХ в. 17 часовен и молелен было передано в единоверие, что составляет 18 % всех учтенных нами молитвенных старообрядческих зданий. Еще 8 молитвенных зданий по окончании следствия были уничтожены и разобраны.
В начале ХХ в., вследствие указов 17 апреля 1905 г. о свободе совести и веротерпимости и 17 октября 1906 г., определявшего порядок устройства старообрядческих общин, староверы Тобольской губернии обращаются в местные органы власти с просьбой о возобновлении и новом строительстве часовен [26, л. 1–7; 22, л. 1–5; 23, л. 1–7; 27, л. 1–42; 28, л. 1–9; 29, л. 1–21; 30, л. 1–19; 31, л. 1–6; 25, л. 1–14]. Их возведение было подчинено общим архитектурным правилам строительства церквей на основании Строительного Устава 1900 г. Для разрешения на строительство необходимо было представить в Строительное отделение губернского правления «проектного чертежа в двух экземплярах», «генерального плана местности в двух экземплярах, с показанием расстояния до ближайших строений» и «акта освидетельствования грунта, составленного должностным лицом волостного или сельского управления в присутствии двух-трех человек понятых». Необходимые документы на постройку могли быть составлены служащими Строительного отделения «в порядке частного соглашения, за отдельную плату — 75 рублей».
В течение 1906 г. в Строительное отделение губернского управления обратились с просьбой старообрядческие общины о возведении 5 молитвенных домов: в д. Корсиной Тарского уезда, д. Поддувальной Теплодубровской волости и д. Окуневой Уктузской волости Ишимского уезда, д. Пастуховой Исетской волости Ялуторовского уезда и д. Корбаиновой Кобырдакской волости Тюкалинского уезда. В 1906 г. в губернское управление поступило ходатайство крестьянина д. Пастуховой Исетской волости Ялуторовского уезда Ефима Сидорова построить молитвенный дом и училище на свои собственные средства и составить за его счет план на их постройку. Составление плана и копий с него взял на себя младший архитектор Строительного отделения инженер Соколов, который и представил на утверждение 20 сентября и назначил плату за свою работу в размере 75 руб.
По сведениям департамента духовных дел МВД, к 1 января 1912 г. на территории Тобольской губернии было зарегистрировано 108 старообрядческих молитвенных зданий [9, с. 1–3, 5–9, 11–117, 20–21]. Объединив выявленные нами данные о численности старообрядческих зданий в ХIХ в. (98 единиц) со сведениями о строительстве новых 8-ми часовен в начале ХХ в., получим 106 старообрядческих молитвенных заведения. Таким образом, проведенные нами изыскания не противоречат официальной статистике и близки к реальности. Как показал анализ источников, на протяжении второй четверти ХIХ в. почти 50 % всех старообрядческих часовен и молелен было изъято из обращения старообрядцев, хотя и не без сопротивления с их стороны.
Литература:
1. N. N. Поездка в раскольнические скиты братьев Колмаковых.// ТЕВ. 1892. № 19–20. С.430–436.
2. Варадинов Н. В. История Министерства Внутренних дел. В 8-ми кн., СПб, 1863. Кн. 8, дополнительная: История распоряжений по расколу.
3. Ершова О. П. Организация церковной жизни старообрядчества в ХIХ в.// Монастыри в жизни России. Калуга. Боровск, 1997. С. 87–96
4. Мангилев П. И. К вопросу о взаимоотношениях разноконфессиональных групп внутри крестьянской общины в ХIХ в. (по материалам Урала и Западной Сибири)// Сургут, Сибирь, Россия. Междунар. науч.-практ. конф., посвящ. 400-летию г. Сургута: Докл. и сообщ. Екатеринбург, 1995. С. 213–214.
5. Покровский Н. Н. Урало-сибирская крестьянская община XVIII в. и проблемы старообрядчества// Крестьянская община в Сибири XVII — начале ХХ вв. Новосибирск: Наука, 1977. С. 179–198.
6. Свод законов Российской империи. СПб, 1857. Т.15.
7. Собрание постановлений по части раскола. СПб., 1875.
8. Список населенных мест Тобольской губернии по сведениям 1868–1869 гг./Под ред. В. Зверинского. СПб, 1871.
9. Статистические сведения о старообрядцах (к 1 января 1912 г.) Издание Департамента духовных дел МВД. СПб, 1912. 26 с.
10. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 156. Оп. 24. Д. 200.
11. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 156. Оп. 24. Д. 397.
12. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 156. Оп. 25. Д. 290.
13. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 156. Оп. 25. Д. 329.
14. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 156. Оп. 26. Д. 937.
15. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 329. Оп. 3. Д. 103.
16. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 329. Оп. 3. Д. 114.
17. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 329. Оп. 3. Д. 152.
18. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 329. Оп. 3. Д. 156.
19. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 329. Оп. 4. Д. 56.
20. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 329. Оп. 4. Д. 64.
21. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 329. Оп. 544. Д. 103.
22. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 353. Оп. 1. Д. 574.
23. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 353. Оп. 1. Д. 597.
24. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 353. Оп. 1. Д. 1.
25. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 353. Оп. 1. Д. 1074.
26. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 353. Оп. 1. Д. 556.
27. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 353. Оп. 1. Д. 600.
28. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 353. Оп. 1. Д. 677.
29. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 353. Оп. 1. Д. 788.
30. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 353. Оп. 1. Д. 983.
31. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 353. Оп. 1. Д. 989.
